- Понимаю. Я тоже.

Она посмотрела на меня блестящими глазами. – Спасибо тебе за то, что там было.

Я прикинулся дурачком. – И за что же?

- Я не знаю, какой аванс ты ему обещал, но слыша, как он сказал «Я люблю тебя», я бы с радостью заплатила тысячекратно.

Я заправил ей за ухо выбившийся локон. – Я ему ничего не платил. Это была чистая правда.

- Даже та часть, где он отчитал Брэди за то, что тот не был добр ко мне?

- На самом деле, да. Я не имею к этому никакого отношения.

Она вздохнула. – Боже, как я люблю этого ребенка!

- Это значит… - я вскинул голову и оглядел комнату. – Нас очень много.

Она тихо и грустно хихикнула. – Я очень рада, что судья разрешил тебе быть здесь.

- Господи, и я тоже. Кстати, это мне напомнило. – Я низко наклонился и поцеловал ее медленно и нежно.

Выгнув спину, она прижалась ко мне всем телом и обвила руками мою шею.

- Сегодня в суде ты была просто великолепна. Серьезно, Шарлотта, если все эти медицинские штучки не сработают для тебя, ты могла бы сделать карьеру в юриспруденции.

- Я только что расплатилась с кредитами на обучение в медицинском колледже. Я не горю желанием снова влезать в долги за очередную ученую степень.

Я усмехнулся. – Ну, выбор есть всегда.

Она тяжело вздохнула и оглянулась на дверь в приемную. – Уже прошло четыре часа?

- Хотелось бы. Я ненавижу это незнание.

Она провела пальцами по моему подбородку и губам. – И Лафлин ассистирует. Он сказал, что обязательно будет держать нас в курсе. Медсестра будет приходить и регулярно информировать нас.

- Недостаточно регулярно, - пробормотал я. И когда ее лицо вытянулось, я почувствовал себя виноватым за то, что не старался быть сильнее и поддержать ее. – Эй, хочешь сыграть в игру?

- Не очень.

- Очень жаль. – Взяв ее за руку, я подвел ее к двум стульям, стоявшим в стороне от остальных. – Давай притворимся.

Ее встревоженные глаза потемнели. – Я думала, мы договорились больше не притворяться.

Я поцеловал ее в лоб и прошептал. – Но это хороший вид притворства. – Я развернул ее в кресле и положил ее ноги себе на бедро. – Мы с детьми часто этим занимались после того, как… ну, в общем. Я сейчас начну. Шесть минут.

Она изогнула бровь. – Шесть минут на то, чтобы сделать что?

- Нет. Где мы будем через шесть минут?

- Э-э… прямо здесь?

Закатив глаза, я фыркнул в притворном разочаровании. – Окей. Я сейчас начну. Через шесть минут мы все еще будем сидеть здесь, но войдет медсестра и скажет нам, что все идет хорошо. Брэди упадет на колени, возблагодарит Господа, а потом перестанет быть мудаком до конца наших дней.

Она усмехнулась. – Пфф… удачи тебе с этим.

- А теперь ты. Через шесть часов…

Она моргнула. – Эм… через шесть часов мы… - Она замолчала, и слезы наполнили ее глаза.

- Все в порядке, - выдохнул я, поглаживая ее спину. – Ты можешь пожелать все что угодно во время Шести Часов.

Она кивнула и судорожно сглотнула. – Ладно… итак, через шесть часов мы будем сидеть в послеоперационной палате Трэвиса, ожидая, когда он проснется, и слушать, как его новое сердце играет идеальный ритм на мониторах.

- Ты чертовски права. – Я подмигнул ей. – Теперь моя очередь. Через шесть дней… - я постучал себя по подбородку. – Мы с тобой, одетые во все черное. Я говорю о лыжных масках, брюках-карго, черных футболках «Хенли», военных ботинках… полная экипировка.

- Значит, мы грабим банк? Почему ты всегда нарушаешь закон? У тебя есть банда, к которой тебе нужно вернуться в тюрьму?

Я рассмеялся, хотя это было бы невозможно. – Нет. Мы тайком проведем Ханну к ее брату.

- А-а… наверное, нам стоит купить огромную спортивную сумку.

- Вот видишь! Ты же понимаешь, о чем я говорю!

- Хотя, если подумать, мне было бы легче, если бы я провела ее через дверь. Через шесть дней его переведут из отделения интенсивной терапии в отделение трансплантации. Я знаю некоторых людей, которые могут помочь нам, пока она не болеет, а он выздоравливает должным образом.

- О. Что ж. – Усмехнулся я. – А теперь ты просто выпендриваешься.

Ее плечо сотрясалось от смеха, и она лучезарно улыбнулась мне. – Я так сильно тебя люблю.

- Знаю. – Я подмигнул ей. – Итак, шесть недель. Твоя очередь.

- Хм… шесть недель. Ну что ж, мы вернемся домой из больницы.

- Чей это дом? – уточнил я.

- …Мой новый.

Я издал раздражающий звук зуммера. – Неправильный ответ.

Она скривила губы. – Ладно… твой дом?

Я снова издал этот противный звук. – Снова неправильно!

- А чей же тогда дом?

Я наклонился ближе и коснулся ее губ своими. – Наш дом.

- Что? Нет. – Она попыталась отстраниться, но я схватил ее сзади за шею, чтобы не дать ей такой возможности.

- Тебе нужно место побольше, - прошептал я. – Так уж случилось, что у меня есть такое место.

Она схватила меня за запястье, ее пальцы впились в него, когда она крепко держала его. – Мы не можем просто жить вместе.

- А почему бы и нет? – переспросил я. – Это решает все наши проблемы.

- Только создает еще больше проблем. А что, если у нас ничего не получится? Дети будут опустошены.

- Значит, мы будем работать над этим.

Ее панический взгляд устремился на меня. – Все не так просто.

- Все просто. Это просто обязательство. Друг перед другом. Перед детьми. Перед тем, чтобы быть семьей. Послушай, я знаю, что иногда это будет трудно, и мы пройдем через наши взлеты и падения, как любая другая пара, но давай же, Шарлотта. Думаю, что после всего этого, осталось ни так уж и много, чего бы мы не смогли преодолеть вместе.

Она принялась покусывать нижнюю губу. – Ну, не знаю.

- Знаешь. Подумай об этом. Трэвис вернется в дом и спальню, которую он называет своим домом. Ты сама сегодня сказала, что этот стресс ему вреден. Представь себе, что может сделать еще одна нагрузка, пока он пытается прийти в себя? И, таким образом, он будет держать нас вместе. По ночам, когда ты работаешь в больнице, он будет со мной. А в те вечера, когда я буду в ресторане, с ним будешь ты. И по ночам, когда мы будем рядом, мы будем вместе, как семья.

Она скосила глаза через мое плечо. – Ты много говоришь о детях, а как же мы, Портер?

- Мы? – Я рассмеялся. – Милая, мы – самая легкая составляющая из всего этого. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Я засыпаю каждую ночь с тобой на руках. Я занимаюсь с тобой любовью в темноте. И держу тебя на свету. Мне не нужно выползать из твоей постели, чтобы поспешить домой. Мы не должны выкраивать время друг на друга, когда наши графики слишком забиты. Наконец-то мы сможем быть вместе.

 Она коротко и отрывисто покачала головой. – Еще слишком рано.

- Именно для этого и нужны эти шесть недель, сумасшедшая, - поддразнил я ее.

Она рассмеялась, наполовину плача. – Это ты сошел с ума.

- Я с радостью приму этот титул, пока ты планируешь переехать ко мне.

Она робко взглянула на меня снизу вверх. – Я не…

Вся комната подпрыгнула, когда дверь внезапно распахнулась.

Хирург Трэвиса стоял с другой стороны, его лицо было бледным и полным печали.

Грег Лафлин шагнул следом, его лицо исказилось от боли, а взгляд был устремлен на Шарлотту.

Их там вообще не должно было быть.

Они должны были быть в середине операции.

Моего сына.

Они должны были дать ему новое сердце.

Дать ему второй шанс на жизнь.

Они не должны были стоять здесь с извинениями в глазах.

- Шарлотта, - позвал Грег и с трудом сглотнул.

- Нет, - прошептала она.

Он обвел взглядом комнату, задержавшись на Таннере и Рите на мгновение, но боль в его глазах была сильнее, чем когда-либо, когда взгляд упал на Шарлотту.

- Возможно, нам стоит поговорить в холле, - прошептал он.

Шарлотта поднялась на дрожащие ноги, ее глаза были дикими. – Ты не должен сейчас здесь быть.

- Мне очень жаль, - прошептал он.

- Ты не должен здесь сейчас быть! – повторила она, и ее слезы, наконец, вырвались.