Следователь Свиридов подпрыгнул как боевой конь, заслышавший звук трубы.

− Ребята! − крикнул он оперативникам, вытянув руку в сторону обалдевшего шубного магната. − Подозреваемый здесь! На захват!

Владельца компании тут же обступили люди в форме.

Оставшись одна, я медленно обернулась.

Метрах в десяти, у подземного перехода, устремив на меня взгляд, стояла как вкопанная собака, похожая на пинчера. В золотом ошейнике с бирюзовой камеей.

Люди бежали мимо по своим человеческим делам, почти не обращая на нее внимания. Пес не двигался с места и пристально изучал меня.

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Пес удостоверился, что я его отлично вижу, отвернулся и вместе с толпой потрусил вниз по ступенькам, в переход на другую сторону проспекта.

Я не решилась побежать за собакой. В ступоре смотрела на то место, где она только что стояла, с иррациональным чувством, что теперь знаю все, но ровным счетом ничего не понимаю.

Я влетела в квартиру родителей и заперла за собой дверь на все замки, благо их было целых три. Я несколько раз обошла квартиру. Сама не знаю, что хотела найти. Но скрупулезно проверила все, иначе не смогла бы здесь оставаться. Однако и бежать отсюда было некуда. Только ждать указаний судьбы. Не сомневалась, что скоро они появятся.

Ночь провела при включенном свете, под пледом. Меня, в конце концов, сморило. Но я периодически просыпалась в страхе обнаружить перед носом вытянутую морду пинчера, который пробрался сюда по моему следу.

Утром решительно влезла под холодный душ, чтобы смыть с себя хотя бы часть ночных страхов. Я отсижусь здесь, отлежусь, думала я, дрожа под яростными струями воды, я не стану сходить с ума, не рассчитывайте. Я не хочу пускать это в свою жизнь! Сколько бы это не продолжалось, я буду держаться. Позавтракаю, как человек. К черту Интернет! Ничего не хочу знать! Какой еще Анубис? Не, не слышала. Включу телек, посмотрю мультики. Меня так просто не прошибешь. Если запасов еды не хватит, поголодаю, не сахарная. Но отсюда ни ногой, пока не почувствую, что вы от меня отстали.

Потом сварила кофе, самый термоядерный в своей жизни, чтобы уж проснуться − так проснуться. Половина девятого. Аромат хорошей арабики заполнил кухню. Наполнив чашку убойным напитком, я подошла к окну, подняла жалюзи, чтобы взглянуть на проснувшийся город.

Но города за окном не оказалось. Я выронила чашку, даже не услышав, как она стукнула об пол. Ни домов, ни машин, ни людей, ни деревьев − ничего. До горизонта − тронутые рассветом песчаные барханы. Я вцепилась в подоконник. Пески вдруг зашевелились, стали подниматься, как дрожжевое тесто − выше, выше, так быстро, что скоро дошли до уровня окна, а потом настойчиво поползли по стеклу, перекрывая небо. Песок просочился и в кухню, струйками посыпался к моим ногам. Я взвизгнула и попятилась в прихожую. Но там тоже по полу ползли языки живого песка.

В этот момент в дверь позвонили, еще и еще раз, кто-то упорно жал кнопку. Порыв горячего, с ароматом выжженной пустыни ветра взъерошил мои волосы. Отчаявшись звонить, кто-то мощно ударил в дверь кулаком. Мне некуда бежать − повсюду песок, который пришел в движение. Удары в дверь продолжались, и та не выдержала, затрещала, хоть и была железной. Я зажала уши руками, упала в прихожей на колени. «Ушшепти.., − вдруг пронеслось в голове. − Ушшепти… Открой… Маа…» Я сильнее сдавила уши, зажмурилась и согнулась, почти коснувшись лбом засыпанного песком пола. Но это не спасло от шепота, только теперь я не разбирала слов. Много слов и много голосов, перебивающих друг друга.

Вдруг все неуловимо изменилось. Шепот умолк, да и колени больше не чувствовали песка. Я открыла глаза. Все та же прихожая, обычная. Моя куртка на бамбуковой вешалке. Светильник режет глаза.

Вот только долбежка в дверь продолжалась. Однако железная дверь больше не шаталась, а надежно держала удар.

− Нарышкина, откройте! − голосил кто-то за дверью. − Я знаю, что вы здесь! Откройте! Это я, следователь Свиридов! Пожалуйста! Пустите меня!

Некоторое время я недоверчиво прислушивалась. Таким умоляющим тоном он со мной еще не говорил. Но узнать голос можно − это он, следователь. Я сама сообщила ему адрес родительской квартиры.

Как только я открыла, Свиридов вихрем ворвался внутрь, сам захлопнул за собой дверь и запер ее на все замки. Его было не узнать.

Возникшая передо мной сомнамбула походила на самонадеянного, цепкого следователя лишь отдаленно. Его плечи опали, лицо осунулось, покрасневшие глаза слезились. Растрепанные волосы забыли, что такое расческа. Одежда выглядела помятой и несвежей.

− Вы в квартире одна? − уточнил он шепотом.

− Мм… Надеюсь, − так же шепотом ответила я.

− Вот оно что. Ага, понял. Выпить есть?

− Не знаю. Должно быть. Вы пьете с утра?

− Обычно нет.

− Тогда идем на кухню, − я не призналась ему, что побоялась бы вернуться туда одна.

Похлопав дверцами шкафов, я отыскала лишь маленькую сувенирную бутылочку рижского бальзама, не известно как затесавшуюся на полке.

− Сойдет, − сказал Свиридов, слизнув микроскопическую долю алкоголя. − Хоть и мало. Но в магазин не побегу.

− Я тоже. Я вообще не собираюсь выходить из квартиры.

Следователь заинтересованно разглядывал лужицу кофе на полу и перевернутую чашку рядом с ней.

— Вряд ли у вас это получится.

− Вы пришли меня арестовать?

Он едва не разрыдался в ответ:

− Не говорите мне про аресты! Я провел чудовищную ночь!

Верю. Последние ночи и для меня − просто чума. Бережно, как опытная нянька, поддерживая следователя под локоток, я усадила его за стол.

− Не ночь, а пытка, − продолжал жаловаться он, не обращая внимания на чашку горячего чая у себя перед носом. − Все образы, образы, знаете ли, чудовища шепчут… Здоровенные, как анаконды, змеи шуршат под ногами. Шумит вода, вроде какая-то незнакомая река. И я тону в ней! Захлебываюсь, набрал в легкие воды, а никто не приходит на помощь. Потом невидимые руки вытаскивают меня из воды и бросают в костер. Снова змеи, повсюду жуткие змеи и жуки! Вот такущие! − он развел руки, показывая какие именно. − Даже не знаю, спал я или не спал?! Меня словно шатало из стороны в сторону, то в сон, то обратно, то опять в сон…

− Собачка во сне была?

− Была. Откуда вы знаете? А, понимаю, вы тоже видели собачку. Собачка как раз не страшная. Мимо пробегала. Два раза.

− Что сказала собачка?

− Ничего не сказала. А должна? Нет, Полина, перестаньте, вы меня сбиваете! Нашли время шутить. Значит, так. Сначала были образы, образы, змеи, река, туман, тени, − следователь сосредоточенно пытался рационализировать свой сон. − Тени кричали, шептали, выли! Не только тени кричали. Змеи и образы тоже не молчали. И кто-то басом произносил одно и то же «Саб! Саб! Саб!» Как удар колокола. И все по голове! Это невыносимо! Я ничего не понял, больше ни слова не разобрал. А утром проснулся с мыслью, что должен отдать вам одну вещь, иначе меня голоса и тени со свету сживут. Вот прямо уверенность необыкновенная, что так все и будет. Позавчера мы делали обыск в вашей квартире. Я нашел эту вещь, которую тогда считал косвенным доказательством вашей вины. Но сейчас я знаю, что вещь должна вернуться к вам.

Он извлек из кармана знакомый мне белый конверт из плотной бумаги.

− В конверте ваш билет в Египет.

− Знаю.

Я испуганно уставилась на конверт. По моему разумению, так как Асик из прошлой ночи по всем признакам оказался мороком, призраком, то и купленные им билеты в природе не должны существовать. Призраки способны купить только призрачные билеты. Однако же вот он, конверт, лежит передо мной на столе: качественная шершавая бумага цвета слоновой кости, ни одной пометочки или указания, что внутри и кому адресовано.

− Эти билеты купил для меня Асик. Прямо перед тем, как…

− Не перебивайте! − капризно вскричал следователь Свиридов. − Уже не важно, кто их купил! Заберите его у меня! Значит, там ваш билет в Египет, во как. Я думал, билет доказывает, что вы хотели убить мужа, а потом сразу сбежать из страны. Как вариант. Вариант банальный, но для меня это была зацепка. Теперь, после этой жуткой ночи я думаю, что должен отдать билет вам. Знать не желаю, почему я так думаю, и кто внедрил мне эту мысль. Я словно побывал в преисподней, где мою голову кипятили во всех котлах одновременно. Не хочу, чтобы и следующая ночь стала такой же! Заберите билет у меня, Полина. Он мне руки жжет. Я его боюсь!