Мне все еще было больно, но эти переживания отходили на второй план перед другой проблемой.

Моя реальность разделилась на две версии. В одной версии Ира и Асик бесстыдно резвились в нашей супружеской постели. Во второй я бросалась на шею Асику, или даже вовсе не Асику, а к другому Асику, который забрал у меня пантеру и скарабея. Можно было взглянуть иначе − тот Асик, который сейчас с Ирой, и есть другой Асик, нереальный, плод больной фантазии. А мой настоящий муж, моя каменная стена и спасение от всех невзгод, сейчас честно собирает информацию о сувенирах. Тогда почему я не могу позвонить ему? Что мне мешает?

Мешает уверенность, что тот Асик, с которым я провела ночь − суть призрак, миф, морок. Лицо на стекле. Его не существует. Настоящий Асик в данный момент валяется в постели с Иркой. Тогда кем был тот? Можно спросить иначе. Что со мной происходит?

Цветок лотоса на подушке.

Кстати, свечи и чаши с лотосами из квартиры бесследно исчезли. Это я успела заметить.

На исходе третьего часа блужданий по городу у меня созрела идея позвонить родителям в Испанию.

Когда родители вышли на пенсию, они продали дачу, которая к тому времени всем стала в тягость, и приобрели небольшую квартиру в пригороде Малаги, всего в двух километрах от моря. Мама убеждала, что всегда любила пешие прогулки по предгорьям и соленый теплый ветер.

Пару лет родители проводили в Малаге только два-три месяца в году, но потом осели там, лишь иногда наведываясь домой. Квартиру в столице стали сдавать, чтобы обеспечить пресловутую «прибавку к пенсии».

Поначалу с постояльцами не возникало проблем. Квартиру арендовал серьезный командировочный из региональной нефтяной компании, частый гость в столице, а уж по делам или без дела − кто разберёт? Затем либо у командировочного, либо у компании, которая оплачивала вояжи, изменились планы. Выгодный, чистоплотный, как старая дева, квартиросъемщик откланялся. И родители столкнулись с настоящими перипетиями рынка аренды жилья.

В жизни родителей возникла симпатичная молодая семья инженеров с младенцем и без материальных проблем. Материальные проблемы вдруг появились, когда встал вопрос, что арендную плату − кто бы мог подумать? − надо вносить вовремя. Да и младенец на поверку оказался не младенцем, а котейком с дурным характером. Этот мордоворот весом в десять кило перепортил все ковры. Но мама все равно жалела молодую семью и терпела почти год, уверовав, что судьба посылает нам людей не просто так, а с неким тайным умыслом − проверить нас, наказать или наградить. Этот конкретный случай был не про награды.

Затем молодые супруги развелись, поделили, как сумели, любимого кота и разъехались в разные стороны, а истинный смысл их присутствия в нашей жизни так и остался загадкой.

Вскоре агентство подкинуло состоятельного студента. Студент после двух лет обучения в университете, разочаровался в науках, и превратился в преуспевающего дилера. Тоже нехорошо получилось. Студент-дилер вел себя неосторожно, его довольно быстро повязали. Из тюрьмы юный наглец написал моим родителям в Испанию проникновенное письмо. Расхваливал квартиру. Уверял, что там он отдыхал душой и что такая аура бывает в доме только очень хороших и щедрых людей. Между строчек папа разглядел попытку студента попросить денег и содействия в установлении связей с преступным миром Испании. Студент строил ланы на досрочное освобождение.

Несколько разочаровавшись в молодом поколении, мама, тем не менее, отправилась в поход на старые грабли, согласилась сдать квартиру сироте из Чебоксар. Сирота стремилась к актерской карьере. Она быстро и успешно освоила пилон в стрип-баре, поэтому как раз у нее проблем со своевременной оплатой аренды не возникло. Зато возникли проблемы с соседями, которых она регулярно заливала. Выясняя отношения с соседями по поводу протечек и ночных репетиций, девушка переругалась со всем подъездом. Жильцы накатали совместную петицию в Малагу моим ничего не подозревавшим родителям. До глобального выяснения отношения не дошло, так как актриса стремительно вышла замуж за миллионера из Силиконовой долины, уроженца Индии, переехала в Штаты, где поступила в Колумбийский университет. Но это другая история, которая только подчеркивает, что наше непростое время играет людьми как хочет.

Еще год квартира принимала жильцов − один чуднее другого − пока мама и папа не решили дать своим квадратным метрам немного отдохнуть.

Теперь квартира пустовала. Ключ от нее хранился у меня. Теоретически я могла заехать туда в любой момент. Но политес требовал узнать, не появилось ли у моих родителей новых планов на жилплощадь?

Через всю Европу я слышала из телефона, как в сковороде мамы что-то шипит и потрескивает. В Малаге она увлеклась местной кухней, и едва ли не каждый день осваивала новый рецепт.

− У тебя все хорошо? − задала мама обычный вопрос, перекрикивая сковородку.

− Конечно. Все отлично, − я всегда так отвечала.

Мама удивилась, что мне вдруг понадобилось поселиться в их квартире. Конечно, она не возражает, просто по-матерински чувствует неладное. Я поспешила объяснить, что в моей собственной квартире непредвиденный ремонт. Где будет жить Асик? Разумеется, со мной. С кем же еще ему жить? Я не захотела портить родителям обед.

Разобравшись с формальностями, я решила заехать в пока еще нашу общую с Асиком квартиру, чтобы забрать свои вещи. Вряд ли там успела обосноваться моя подруга. Не так быстро. По крайней мере, я на это надеялась, поэтому смело открыла дверь своим ключом.

Я просчиталась.

Новый рыженький полушубок Иры все еще украшал вешалку.

В квартире стояла гнетущая тишина, просто королева тишины.

Я покашляла и потопала − надо же предупредить о своем возвращении. Так как гостиная, кухня и кабинет, как и в прошлый раз, оказались пусты, мне осталось позавидовать ненасытности влюбленных. После скандала они вернулись в спальню. Да, вот это нервы! Или не могут друг от друга оторваться.

Я решительно постучала в дверь спальни. Я три раза громко произнесла «Асик, это я», но реакции не дождалась. Я осторожно приоткрыла дверь.

Из спальни в лицо ударил тяжелый, тошнотворно сладкий запах. В первый момент мне почудилось, что Асик заменил все постельное белье на темно-красное. И эти рубиновые пятна на стенах. Зачем они, откуда взялись?

Потом я захотела разбудить Иру и Асика.

В тот момент сознание отказалось принимать истину, что будить два трупа − пустой номер.

Ира лежала в центре кровати на спине, широко раскинув руки. Бросилось в глаза ее искаженное удивлением и болью лицо. В обнаженной груди (или даже вместо груди) зияла огромная черная дыра. Полагаю, именно кровью Иры была залита вся постель. И забрызганы стены…

Я зажала ладонью рот.

Асик, скорчившись, стоял на коленях с безвольно упавшими руками, уперев лоб в край кровати. Вокруг него на полу так же расползлось темное пятно.

Оставалась глупая надежда, что Асик жив, он без сознания, надо привести его в чувство, и тогда я пойму, что здесь произошло. Асик мне все расскажет. Изрядно перепачкавшись кровью, я перевернула тело. В груди Асика было точно такое же отверстие, как у Иры. Неудержимый приступ тошноты заставил меня выскочить из спальни.

Плохо помню, как набрала номер службы спасения, как открыла полиции дверь. Мир вокруг меня размахивал красным полотнищем − эти моря крови так и стояли в глазах, когда я осела на руки быстро приехавших медиков и оперативников. Незнакомые люди совали мне в нос нашатырь, задавали вопросы − не понять, что хотят, словно говорят на чужом языке. Казалось, я никогда не выйду из этого состояния. Так и буду бессмысленно кивать на всё, что скажут, одной ногой в обмороке.

Через какое-то время я обнаружила себя сидящей на кухне над стаканом воды. Резко пахло лекарствами, целой аптекой, которую впихнули в меня, приводя в чувство.

Раздавался звук шагов: по квартире шаркали ногами люди. Они брали и роняли вещи, перекладывали их, хлопали дверями, покашливали, негромко переговаривались между собой. Эти беспорядочные звуки сделали мой, прежде тихий, дом чужим, как вокзал в незнакомом городе.