Хаг усмехнулся: Воган, по слухам, был зачат именно на празднование, но ни на великого вождя или героя он не походил. Хоть ему и предстояло стать таном.

Будущий тан, тем временем, беззаботно дремал на крыльце длинного дома, с его ослабевшей руки свисала чарка. Хаг нарочно громко вонзил топор в полено: от звонящего звука Воган вскочил, обронив наземь пучок стрел.

— Закончили? — Сонно спросил он.

— Ага.

— Ну иди, рубаху переодень да пойдем. — Он невозмутимо — не гоже племяннику тана являться…в грязи — он зевнул.

Солнце наполовину выглядывало из-под земной тверди, сопротивляясь надвигающейся тьме последними ярко-алыми лучами. Купаясь в этом кровавом свете, проникающем сквозь деревья, Хаг застал вой рога, провозглашавший начало торжества. Десятки, сотни людей тянулись цепочками к священной рощи, где еще сохранились величественные железные дубы перворожденных. Братья шли бок о бок с веселой толпой, вмиг сделавшейся обеспокоенной, когда из самой рощи от одного к другому цепочкой передали ли одну фразу: «Скади здесь». Воган с улыбкой наблюдал, как толпа вмиг теряет улыбки и становится суетливо-обеспокоенной.

— Что лыбишься дуралей — осадил самоуверенного юнца седой щитоносец.

— Дык праздник.

— Скади здесь — сплюнул щитоносец, отгоняя злость. — Быть беде…

— Беда будет, если я не напьюсь. — Отмахнулся младший сын Железнобокого. — Да, брат! Если мы не напьемся!

— Скади здесь — пожарил плечами Хаг.

— Да чтоб вас! — Воган ускорил шаг и подбежал к друзьям с полными мехами меда.

Наличие вестницы войны его нисколько не трогало.

Хаг стоял в первом ряде крупного круга собравшихся, держал щит и топор, как подобало ритуалу, рядом стоял брат. Быка на жертву и правда выбрали огромного, самого откормленного. Старик положил подвешенному животному ладонь на лоб. Алый отпечаток остался меж рогов.

— Лунг прими ее в свадебный дар и пусть твое семя наполнит наши земли, как наполняет Летту! Лунг! Призываю тебя и воинство твое на празднование! Лунг! Небесные копьеносцы, щитоносцы! Наполните на ссвоей храбростью и силой! Летта, испей подношение и приведи наших сыновей и дочерей к великой мудрости твоей!

Вывели с десяток беременных девушек. Старейшина припал к их ногам, неожиданно резко.

— …благослови их, великая Летта! Благослови их плод! Благослови воздетую семенем Лунга нашу землю! — Он так же неожиданно вскочил.

Меньше чем за секунду в его руке оказался широкий кривой резак, он с волчьи воем, призывая богов, вскинул руки к небу. Это было сигналом! Первые ряды кольца начали неистово колошматить топорами, мечами, булавами по щитам. Сыны тана, хоть и с небольшим опозданием, но включились в этот поток. Барабанная музыка наполнила рощу, добавляя алому закату еще более кровавый вид. Старик взмахнул резаком по шее животного, бык задёргался, затоптался, дико замычал, но с веревки не смог сбежать. Кровь хлынула в подставленную чашу и когда она наполнилась, ухватом ее вырвали из-под шею зверя, а удар огромного топорища прекратил страдания.

Старейшина подставил миску под изрезанный ликами дуб.

— Это вам! — Поклонился он. Толпа завыла волком в небо.

Но на этом церемония еще не была закончена. Четверо перевернули быка на спину. Этим же резаком он разрезал тушу поперек. Две женщины оттащили потроха в сторону. Старейшины вырвал печень и сердце зверя, разложив в две миски. Он взял сердце в руку, проткнул. Кровь пролилас в небольшую деревянную миску. Подойдя к беременным невестам он каждой помазал кровью лбы и прикоснулся к их вздутым животам. На белых тканях оставались алые следы.

— Ваш плод благословлен! — Тихо сказал он, но толпа взбудоражилась радостным хохотом.

Позади старейшины появилась женская фигура. Заметив ее, толпа мигом зомолчала. «Скади» — прошелся по рядам шепот. Женщина склонилась над откинутыми потрахами и протянула туда руку. Второй она держалась за длинную палку. В отблеске костра Хаг смог разглядеть ее. Она не была старой, можно было ее даже назвать красивой. Ей от силы было лет 35. На лице красовался синий мазок. Скрывабщий ее гол и глаза. Хаг заметил, что один глаз ее полностью белый и бездвижный. Она обвела всех взглядом. Роща затаилась, словно чувствую напряжение собравшихся.

Прошло не менее пяти минут, но все, включая старейшину стояли бездвижно. Хаг уловил слезы на глазах некоторых девушек, ведь Скади славились тем, что могли навлечь порчу на девушку или на ее плод просто из-за того, что та могла показаться им через чур красивой, или через чур рыжей, или худой, или, наоборот, толстой. Наконец она вырвала руку из кишок и поднялась.

— Поля дадут добрые всходы, а леса наполняться зверями. — Проговорила она. Голос ее был похож на воронье карканье. — Я вижу, вы соберете хороший урожай…. — она начала шептать, что-то себе под нос.

Хагу показалось, что ее мертвый глаз дернулся.

— Ваши дети станут великими охотниками и великой добычей. — Она злорадно усмехнулась. — Сыны тана! — Резко вскрикнула она. — Вы соберете свой урожай. Ибо вижу я, ткать предстоит вам. — Она подняла голову к небу и полились стихи, злые и недобрые:

Вижу я ткань из кишок сынов человечества,

А вместо грузил на станке черепа.

А перекладины — копья в крови.

Гребень — клинки,

Стул ваш щиты.

Топоры и мечи — полотно тел подбивать!

Скади опустила взгляд с небес:

— Поля мертвецов и реки, полные потрохов, плывущих на поедание мертвым воронам! Леса сталью и огнем поглотятся. — Она швырнула часть длинной кишки под ноги братьев. Раздался стук о дерево и на щите Хага появилось красно-коричневое пятно. — Жатва крови для вас и для всего севера грядет! Наслаждайтесь последними всходами лета и осени! Ибо весна встретит вас… — она ткнула пальцем в потроха — этим.

Все вокруг зашевелилось. Толпа, потерявшая дыхание на несколько минут, вновь обрела его.

— Слава и кровь ожидает сынов тана Железнобокого! — Вскрикнул Старейшина. — Бессмертная слава и кровь павших врагов!

Толпа заколотила в щиты, Хаг бездумно включился в это, однако, смотря на недобрый взгляд Скади, понял, что далеко не это она имела ввиду. Но толпа была рада услышать трактовку старейшины и пропустила все остальное мимо.

А далее…далее по кругу пошли ковши с брагой. Пить Хаг любил, пожалуй даже больше, чем охотиться в лесах или читать по сотый раз единственный записанный свод сказаний об Артуре Рейне, взятый когда-то Хорном в каком-то рейнском монастыре. Бран пил не меньше, но помимо этого он еще ухлестывал за какой-то молодой конопатой девкой, чьи волосы скатывались ниже таза. Бран пытался ни отходить от нее, дабы никто иной не перехватил объект его вожделения, и поэтому, оставил брата одного. Однако, не надолго…

— Как ты? — Раздался тихий девичий голосок сквозь пелену туманных песней и радостных выкриков.

Хаг тряхнул головой и взглянул: перед ним стояла сутулая темноволосая девушка. Ее лицо утопало в падающих темным космах. В глазах у него рябило, но не смотря на темноту, он узнал Сирень — сирота, жившая со знахаркой.

— Все как на псе зажило. — Горделиво постучал он себя по груди.

— Ты работаешь топором, знахарка говорит, что все раны откроются и ты сгниешь заживо.

— Да, ей бы этого хотелось. — Хаг протянул свой кубок девушке.

— Ей не понравилось, что тан доверил твою жизнь чужаку. Не думай, что если бы твои раны поплохели, она бы тебе не помогла. — Сирень казалась обиженной, в общем, она всегда имела такой вид — невинно-печальный.

Она посмотрела по сторонам, и медленно взяла кубок. Постояла с ним с минуту, словно хотела, чтобы все увидели, из чьих рук она принимает напиток. Она поднесла раскрытую ладонь к нему, резко залезла под рубаху.

— Эй, ты чего? — Возмутился Хаг.

— Я раны просмотреть. Нужен ты мне. — Пробубнила она, надув маленькие щеки с рыжими пятнашками, очень неестественно смотревшимися на ее бледном личике.

— Действительно, все зажило. — Констатировала она, изучив раны.