— Да, — согласилась она, впилась пальцами в его плечи, когда он начал двигаться быстрее и отчаяннее.

Коналл поцеловал её, глотая стоны, пока она глотала его, и напряжение росло…

Тея замерла, наслаждение взорвалось внутри, и она не смогла сдержать крик, сжимая внутренними стенками Коналла. Он кончил через секунды после неё, зарычав в её горло и содрогаясь. Окружённая его запахом пряностей и земли и ощущая его горячее дыхание, она крепче обняла его за сильные плечи, пока он оставался глубоко в ней. Тея не хотела двигаться. Это счастье, которое она не ожидала от жизни. И станет биться за него до смерти.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей в шею, затем медленно поднял голову и посмотрел в её глаза. Его любовь была открытой всему миру. — Не могу описать, как сильно я тебя люблю, Тея Квинн.

Благодарность и радость наполнили её, она обняла его лицо ладонями и прошептала:

— Я не думаю, что есть слово для такой любви. Она слишком большая.

Довольный этими словами, он медленно поцеловал её и обнял почти до синяков. А затем отстранился с очевидной неохотой. Его взгляд стал раскалённым от её вздоха, когда он покидал её тело.

— Когда вернёмся домой, мы проведём неделю… Нет, месяц в кровати.

Тея рассмеялась, они привели себя в порядок, не сводя друг с друга взгляда. Тее нравилось это в Коналле — его дом уже был её. И она хотела увидеть красивое место, которое он ей так тепло описывал. А потом вспомнила то, за что тоже нужно извиниться.

— Коналл, я не должна была просить тебя об обращении… зная о риске.

Он обхватил её лицо ладонями.

— Я дал бы тебе всё в мире, Тея. Просто… не могу тебя потерять. И точно не от своей руки.

— Знаю. — Она пыталась успокоить его и коснулась шрама от серебряного ножа на шее. — Поверь, теперь я понимаю, о чём просила. Прости. Мы больше не будем об этом говорить.

Им придётся когда-нибудь обсудить бессмертие Теи, и неспособность иметь детей, но позже. А сейчас они нужны друг другу. Их связь давала силы, и Тее нужны все силы, чтобы встретиться с человеком, который мучил её много лет назад.

Они быстро перекусили, и утомлённый Коналл устроился на стуле, вытянув ноги, а Тея села на соседний. Он притянул ноги Теи на свои колени, её ступни болтались с другого его бока. Она сидела у стены, так что могла откинуться на неё.

— Тебе стоит прилечь, — заметила Тея, держа на коленях книгу, которую украла у Вика. Она успела поспать в машине, а Коналл — нет. Он похлопал её по колену.

— Я могу спать где угодно. — И Коналл закрыл глаза, откинув голову. Его дыхание быстро стало ровным. Тея смотрела, как он спал, и в груди болело.

Её.

Он был её.

Гадая, привыкнет ли к силе эмоций, Тея с неохотой отвела взгляд от Коналла и открыла книгу, страницы были пожелтевшими.

«Боже», — подумала Тея. Она не знала, кого Джеррик заставил издать эту книгу в университете Оксфорда в семнадцатом веке, и кто с редким первым изданием заставил напечатать его ещё раз, а Вик, одержимый исследованиями, добрался до этого издания.

Тея волновалась, когда открывала первую страницу. По словам Вика, Джеррик принялся писать дневник века спустя, став гораздо старше. Она читала, погружаясь в его описания мира фейри, настолько изысканного и жестокого. Проходили часы, пока Джеррик рассказывал ей свою историю из могилы…

(Римский календарь, 132 год до нашей эры)

Гира, Фейри

Каждый день я размышляю о Фейри. Мы с братом спокойно передвигаемся по этому миру без защиты — яркая звезда на небе обжигает не так, как в нашем мире. Несколько дней свободного бега, и мы оказываемся в Гире. На лошади дорога замёт недели… Может месяцы. Но благодаря вампирской скорости мы быстрее. Как только мы попали в Гиру, стало спокойнее. Мир вечной тьмы — луна тут невероятно ярче нашей, и её свет скорее успокаивает, чем обжигает. Если бы мог, я прожил бы тут все дни, отведённые мне, как существу этого мира. Эйрик не согласен. Хоть ему нравятся некоторые наслаждения мира Фейри, больше по душе власть над людьми на Земле.

Вечная ночь — не единственное моё убежище. Боюсь, растущее недовольство Эйрика миром Фейри больше связано с моей парой. Суженная. Моё медленно колотящееся сердце ускоряется от мысли о ней.

Андрасте.

Принцесса Ночных земель.

Моя.

Моя пара.

Мы с Эйриком замедляемся у границы Реалты, королевского города Ночных земель, и я не могу отвести взгляда от мира, который так отличается от нашего, и который так мне нравится. Эйрик считает меня дураком. Что я ещё не привык к их отличной жизни. Но наш мир кажется примитивным. Там приземистые кирпичные здания с дырами для окон. Тут же — высокие дома, вырезанные в горах, окна тянутся на мили, закрытые от мира снаружи матовыми листами, которые зовутся Блеском. Некоторые прозрачные. Из комнаты моей леди я вижу все звезды на ночном небе. Другие, как те, что на фасаде замка Гиры, были окрашены в такие изысканные цвета, что красота казалась почти чрезмерной. Сам замок построен из материала, похожего на мрамор в Риме. Но римляне строили из кирпичей и покрыли стены мрамором, чтобы продемонстрировать власть и богатство. Когда-то я думал, что Рим — самое возвышенное место из всех, где я был. Это было до мира Фейри. Тут деревни строят из мрамора. Мрамор тут с прожилками кристаллов, которые искрятся в свете луны как бриллианты. Я такого ещё не видел.

Мы, словно призраки, двигались над брусчаткой королевской площади, где лавочники продавали товары — мясо, сладкие пироги, одежду, меха, украшения, оружие и даже кровь для гостящих вампиров.

Крик привлёк моё внимание к центру площади, где стоял большой фонтан с водой и мраморной статуей моей любимой и двух её сестёр, их руки были подняты к нему. Вода ниспадала с их ладоней по волшебству. Ещё крик, и я оторвал взгляд от статуи Андрасте. Человеческая женщина плакала и умоляла, а фейри в форме королевского стража рвал её одежду, намереваясь насладиться её телом. Другой крик прорезал воздух, но кричала не та женщина. В паре футов от неё другая человеческая женщина в разорванном платье лежала на земле. В прорезях ткани на спине была видна красная плоть от ударов плётки. Высокий фейри, которого я знал, стоял над ней с оружием, похожим на плеть, которую я видел в Риме. Это Лир, капитан королевы, жестокий мерзавец, которому нравились страдания людей.

— Королева прибыла, — сказал я Эйрику и повернулся к нему. Глаза брата пылали от сцены на площади. — Мы ничего не можем сделать, — напомнил я.

У моего брата странная мораль. Он осушил бы человека, не переживая, но не хотел насиловать и мучить как-то тех, кого считал слабее. Это неблагородно. Я не участвовал в ужасных деяниях против людей, которые мы порой видели во время визитов в мире фейри. И редко терял контроль, когда пил из человека. Но я смотрел сквозь жестокость к людям и поражался миром Фейри. Для меня он куда выдающийся и интереснее, чем наш. Но Эйрик считал людей нашим народом, с которым нужно обращаться так, как нам хочется, а не как того желают фейри. Он скривил губы, глядя на Лира. Капитан королевы оскалился в ответ. Я выругался, а Эйрик не отводил взгляда.

— Ты себя погубишь, — прорычал я.

— Пусть рискнёт напасть.

— Эйрик, ему тысячи лет, в нём чистая магия. Ты умрёшь через мгновение.

— Королева Анья не допустит этого. — Ответ не был нахальным. В отличие от других, Эйрику не нравилось внимание Аньи, но его отказы сделали брата одним из фаворитов королевы фейри.

— Может, тебе стоит дать ей то, чего она хочет.

— И лишить Фионна времени с ней? — пошутил он, говоря о супруге королевы.