— Я просто надеюсь, что тебе полегчает, — нарушил тишину Арчи, — и ты всегда можешь пойти жить ко мне. Я смогу тебя защитить. Просто если бы я знал точно, что произошло, то это помогло бы нам в будущем. К примеру, в том же суде тебе всё равно придётся всё рассказать…
— Я знаю, — быстро ответила Ника, — но сейчас не суд. Сейчас я никому и ничего не должна.
— Мне интересно, сколько ещё девушек Харрин так брал себе и что он с ними делал, — сказал вслух Арчи и тут же пожалел.
В глазах девушки отразился страх и капли боли, смешанные с паникой. Она старалась не смотреть на парня, оглядывая сад, который снова стал порастать непонятной травой. Ника старалась поймать хотя бы одну приятную мысль, но тщетно. Понимание о том, что могло бы произойти и происходило до, снова выбило из колеи девушку. Даже целый день, проведённый за делом, никак не успокоил неприятные, скользкие воспоминания.
— Я на сегодня устала, да и нормально не ела, — наконец выдавила из себя девушка. — Если что, садом можно ещё и завтра заняться.
Она сняла с рук перчатки и, оставив их на небольшом шкафчике с растениями, пошла домой. Арчи, постояв ещё недолго, хотел уже было идти за девушкой, но застыл. Кажется, он стал медленно понимать, какую ошибку допустил в общении с ней. До него дошло, что даже толстокожий Ронан почувствовал больше, чем он сам. Арчи, к своему сожалению, довольно рано надавил на землянку, и теперь ему точно не стоило ещё больше доставать её расспросами. Пусть даже из хороших побуждений, но кролик задел то, что, как оказалось, Ника пыталась забыть.
Стоя в саду девушки, он злился на Ронана за то, что тот хоть и не уберёг Алису, но всё равно как-то умудрился сблизиться с ней. Арчи усмехнулся своей детской ревности, такой неожиданной и чистой в своём проявлении. Он никогда бы не подумал, что сможет так привязаться к другому человеку, а затем ещё и испытывать столь человеческие чувства.
— Ты идёшь? — позвала Ника, выглядывая на крыльцо. — Ронан там на стол уже накрывает.
— Нет, — отозвался Арчи, улыбаясь, — у меня дела. Но я зайду на днях, помогу с садом.
Он постарался выглядеть довольно спокойным, хоть было и неприятно соглашаться с тем, что он сам передал Алису в руки другого мага. Он сам решил, что ей будет лучше с другим учителем, и теперь если и винить кого, то только самого себя. Помахав Нике на прощание, он исчез в воздухе, решая пока её не тревожить лишний раз.
Ника была слегка удивлена, что кролик так быстро исчез, но, с другой стороны, где-то и рада. Ведь с парнем было сложно, а ей сложностей и так хватало.
Джина почти не было видно, и Нику совершенно устраивало, что всё время она проводила с Ронаном. Они вместе доделали снотворное зелье и приготовили ужин. Маг ворчал из-за того, что девушка почти не питается, от чего Ника лишь смеялась. Их жизнь казалась размеренной повседневностью, и всё это выглядело довольно уютным и удобным. Пусть изначально она и чувствовала некую неловкость, то любое смущение быстро ушло. Ронан снова рассказывал о разных профессиях, пока Ника пыталась приготовить простые солнечные зелья.
— Ты бы могла продавать травы и настои, уверен, вышло бы отлично.
— Ага, особенно бы раскупали моё зелье бодрости — от вкуса можно и мёртвого оживить, — с усмешкой ответила девушка. — Ну, или повторно убить.
Атмосфера на кухне царила весьма приятная, и Ника даже не заметила, как наступила ночь. На дворе уже стемнело, а это значило, что скоро придётся идти спать. Пусть она и устала за день, но мысли о сне тут же избавляли её от какой-либо сонливости. Даже несмотря на то, что всё уже было позади, девушка не могла избавиться от ощущения опасности.
— Ронан, — тихо сказала она, перебивая тем самым юношу, — я могу остаться спать с тобой? Я не хочу тебя стеснять, просто мне неуютно возвращаться к себе…
— Я думал, мы об этом договорились, — сказал спокойно маг, — если тебе плохо, снятся кошмары, или ты просто так не хочешь оставаться одна — ты можешь не спрашивать. Не переживай из-за этого, всё в порядке.
Парень подарил самую искреннюю улыбку девушке, стараясь не выдавать своего беспокойства. Его и вправду пугало то, что Ника ничего не говорит и при этом ей не становится лучше. Ронан понимал, что нельзя закапывать в себе проблемы, они прорастут гнилыми ростками и от них надо было избавляться. Выдирать с корнем, даже если больно, вырывать, даже если останутся шрамы. Только Ронан не хотел ранить Нику, ему хотелось, чтобы всё зажило в ней без издевательств и тяжёлых разговоров. И он готов был разбиться насмерть, только бы помочь девушке.
Перед сном Ронан дал девушке снотворного зелья, удивляясь тому, что оно не сильно подействовало на девушку.
— Может, стоит увеличить дозу? Просто на тебя оно должно было бы действовать намного сильнее.
— Мне и так хорошо, оно неплохо успокаивает, — ответила Ника. — Но скажи, почему ты не пьёшь его больше? Нашёл средство получше?
Ронан лишь усмехнулся в ответ, смотря на заинтересованный взгляд девушки. Ему бы самому себе признаться, что этим средством была Ника, а не пытаться скрыть правду за улыбкой и усмешками. — Думаю, я просто свыкся, да и, как только я поговорил об этом с тобой, немного стало лучше, — ответил Ронан. Он понимал, к чему именно клонила Ника. Ей хотелось поскорее избавиться от неприятных мыслей и тревог. — В этом деле нет правильных ходов и решений, всегда помогает время и люди, главное, стоит помнить, что выход есть, — добавил он, надеясь, что слова как-то помогут.
Девушка кивнула в ответ, следуя за Ронаном в его комнату. Она почти засыпала, пока маг что-то читал из книг по магии. У Ники крутилось ещё столько много вопросов, но настой всё же подействовал, дурманя её сознание и отключая мозг.
Почти всю ночь она спала нормально, проснувшись лишь пару раз. И пусть её сны были немного беспокойны, но, находя в темноте объятия Ронана, она забывала обо всём на свете. Это казалось неким таинством, их самым большим секретом, который ребята хранили в темноте комнаты. Девушка на мгновение задумалась, что было бы, вынеси они эту тайну наружу, как быстро бы она растаяла при свете? Но, позволяя себе совсем ненадолго представить их вместе в своём сне, Ника прекрасно увидела, что не настолько этот мираж слаб и зыбок. Он мог легко обрести форму и стать чем-то большим, чем просто сон.
Утром девушка проснулась одна, слыша, как на кухне что-то громыхает. Ронан готовил завтрак, пока Джин перечитывал какие-то заклинания.
— Попробуем провести пару ритуалов сегодня, — сказал дракон, встречаясь с удивлённым взглядом Ники. — Точнее, Ронан будет проводить, а я следить. Тут нет ничего страшного, просто наложение рун и заклинаний в определённой последовательности.
Ника не была против, и ей эта идея даже показалась многим заманчивей, чем пытаться что-то сделать из солнечных трав. Несколько часов ребята просидели, стараясь выполнять все указания, написанные в книгах. Джин контролировал каждое заклинание Ронана, подсказывая ему последовательность слов и движений. По всей комнате были расставлены травы и благовония, от которых у Ники к концу стала болеть голова. Девушка чувствовала себя довольно странно, когда руны, появлявшиеся в воздухе, накладывались на неё. Ей казалось, что каждая клеточка в её организме разрывается на маленькие части от заклятий Ронана.
— Сейчас Ронан открывает в тебе некоторые чакры, запечатанные у землян. Если они будут работать правильно, то ты быстро научишься магии. Так же он вплетёт в тебя немного волшебства от себя, так что вы будете связаны в какой-то мере, — объяснял Джин. Нике было довольно сложно сконцентрироваться, слушая его. Всё вокруг плыло, и воздуха не хватало из-за дикого жара.
— И как это будет проявляться? — спросила Ника, еле стоя на ногах.
— Ты этого и не заметишь особо, — ответил маг, — просто иногда сможешь улавливать нотки моего настроения, как я твоего. Это пройдёт, как только ты попадёшь на источник и завершишь все ритуалы.
Ника слабо кивнула в ответ, удивляясь, насколько сложно было всё. Ей даже захотелось бросить попытки стать магом, но чувство слабости ей не нравилось ещё больше. Нужно было становиться сильнее, а головокружения были лёгким побочным эффектом, который можно было пережить. Страшнее было свыкнуться с тем фактом, что ей не хватит сил на свою защиту. Что она будет слабее кого-то, и это было единственной мыслью, идеей фикс, не позволяющей девушке отказаться от всех ритуалов.
