– Слышали, княже. Но Базилевс у них часто новый, а купцы всегда старые.

– Вот ведь племя Золотого Тельца. – усмехнулся Спящий Леопард – Передай этим дуракам, что даже если они умудрятся каким-то образом обойти меня, в Константинополе их просто ограбят. Нет больше старых купцов. Есть таможня и новый закон. А милорд Макалистер, хоть и не так много, как рассчитывают эти христопродавцы, но заплатит серебром. Впрочем, я думаю, что киевлянам приезжих смутьянов проще перебить и расторговаться самим. Ещё вопросы есть, городской боярин?

– Коли ты в город не входишь, то кто будет князем?

– А зачем вам князь?

– Князь – это князь. – искренне удивился вопросу Первак-Никифор – Он высший суд.

– В святой земле хозяин Ричард Львиное Сердце, но высший судья там герцог Триполи, Ги де Дампьер. Пусть и вас будет так же. Я буду хозяином, а ты судьёй. Можешь занять княжий детинец, мне он не нужен. Но с одним условием.

– Внимательно слушаю, княже.

– Город нужно перестраивать в камне. Я пришлю вам архитектора, а ты подумай, какой для этого придётся ввести налог. Впрочем, мы уже ушли слишком далеко от насущных забот. Если я завтра не увижу здесь пять тысяч работников, мы зря говорили. Ступай, боярин, Бог в помощь!

В Сен-Жан-д'Акр Ричард вернулся двенадцатого июля 1195 года. Основные новости он уже знал, но подробности его очень удивили. Филипп-Август сумел не просто красиво закончить свою жизнь, хотя его последняя битва была настоящим эпическим подвигом, который люди будут помнить тысячу лет, описывать в книгах и снимать в фильмах, он сумел расколоть единых до того дня имперцев аж на четыре противоборствующих лагеря.

Избранный император, Генрих Вельф, которого все считали лежащим при смерти, получив имперскую корону, за которую всю жизнь сражался со Штауфенами, воспрял духом и неожиданно для всех пошёл на поправку. Чудом Господним, не иначе. Да, старому Генриху уже исполнилось шестьдесят шесть лет, но кто сказал, что это предел? Матушке Ричарда, Алиеноре Аквитанской уже семьдесят один, но она переселяться в лучший мир пока не планировала. Почему бы и старому Вельфу не пожить ещё несколько лет? Ясности ума он не утратил, жизненной энергии тоже, подводило только телесное здоровье, но Ричарду было известно, что многие болезни происходят от нервов, и, похоже, что здесь был как раз тот самый случай.

Первым эдиктом императора Генриха VII Вельфа было признание своего сына Оттона маркграфом Бургундии по праву меча. Это не могло не вызвать гневной реакции бывшего владетеля графства Оттона Гогенштауфена, младшего брата так глупо погибшего под стенами Реймса императора. Впрочем, непримиримая вражда между домами Штуфенов и Вельфов длилась уже почти полвека и являлась привычной, став за это время традицией. Новой стороной назревающего конфликта была партия сторонников Генриха Смелого, графа Брюссельского, герцога Брабанта и Нижней Лотарингии, графа Лувена и маркграфа Антверпена, победителя франков. Но самым неожиданным для Ричарда было появление партии его собственных сторонников. Причём, хоть основания для этого были юридически небезупречными, и это ещё мягко говоря, он не был одним из имперских князей, всего лишь опекуном Монферрата, но поддерживающая его партия была самой многочисленной. А ведь пальцем о палец для этого не ударил, сработала репутация. Жалко, что епископ Солсбери Губерт Готье не успел договориться о покупке Пьемонта и Генуи графом Савойи, хотя… Всё, что не делается, всё к лучшему. Старый Генрих был мужем сестры, а его сыновья не просто племянниками, но и входили в ближний круг короля Англии, Иерусалима, Египта, Сирии и Аравии.

Да, теперь уже и Аравии. Завоёван полуостров пока не полностью, сарацины и арабы ещё удерживали несколько замков и крепостей на берегу Персидского залива, но долго они не протянут. Можно даже не воевать, а просто держать блокаду и голод сделает своё дело, но Людовик де Блуа, теперь уже герцог Йемена и Омана почувствовал вкус побед и останавливаться не собирается. Если так пойдёт и дальше, то только на перечисление королевских доменов Ричарда будет уходить целая страница, а ведь есть ещё герцогские, графские и титул Хранителя мусульманских Святынь.

Мекку и Медину штурмовали только мусульмане. Для этого Хорезмшах, Великий султан Конии и Старец горы выделили по две тысячи воинов, лучших из лучших, теперь все кто из них выжил составили гарнизоны Священных городов. Шииты в Мекке, а сунниты в Медине, но и те, и другие подчинялись Абу Мансуру, Старцу горы, который, принеся Ричарду оммаж, стал графом. Никто их христиан, кроме «Гнева Аллаха» в Мекку и Медину не входил, да и сам Ричард осмотрел их мельком. Он даже не стал ставить задач по обустройству, сами разберутся, не маленькие, оставил в Мекке написанный Фатимой Коран, получил заверение, что две пятых доходов будут выплачиваться в его казну и отбыл на корабле в Сен-Жан-д'Акр.

Тамплиеры не только построили вполне приличный замок Суэц в устье канала Фараонов, но и постоянно трудились над расширением и углублением самого канала. Посмотрев на заложенные на верфи в Лаодикее галеоны, они быстро сообразили, что на кораблях такого размера довольно скоро будут перевозить свои товары купцы, а значит нужно иметь возможность их пропускать. Это военный флот проходил канал бесплатно, а с купцов собиралась пошлина, очень немаленькая, прямо скажем. На долю в ней Ричард не претендовал, но требовал, чтобы все доверенные им тамплиерам проекты финансировались в первую очередь и в полном объёме. А это были не только исследования в области химии, но и множество строек на восточном берегу Африки. В идеале нужно иметь замок в устье каждого ручейка, впадающего в Индийский океан, но до идеала было пока далеко, однако шесть замков, в самых удобных бухтах, уже были заложены.

В Сен-Жан-д'Акре, кроме подробностей о событиях в Европе, Ричард узнал, что Изабелла снова непраздна, и, по её словам, ожидает сына. Непонятно как, но до этого она оба раза угадала: и с Генрихом-львёнком, и с Алиенорой-младшей. Золото, а не жена, теперь можно было со спокойной совестью возвращаться в Рим. Но перед отъездом было просто невежливо не навестить Папу. Целестин III, несмотря на свою интеллигентскую мягкотелость, был очень близким Ричарду человеком. Одним из двоих современников, кроме самого короля, знавшим тайну будущего. Хоть история и свернула на другие рельсы, многие процессы отменить невозможно. Технический прогресс Ричард даже пришпорил, а он обязательно породит социальную эволюцию, а вместе с ней и утрату прежних ценностей и ориентиров. Человечеству нужно было указать новую цель, но её и сам король пока не видел.

– Рад видеть вас в добром здравии, Ваше Святейшество.

– Волей Господа, Сир. Для моих преклонных лет, здравие у меня действительно доброе.

– Вы в курсе последних новостей?

– Конечно в курсе, сын мой. Но как мне кажется, вы именно этого и добивались, однако выглядите расстроенным.

– Не ожидал я такого от Филиппа-Августа. Считал его клятвопреступником, предателем и подлецом, а оказалось, что самого главного не видел. В нём был стержень настоящего человека. Теперь жалею, что мы не смогли стать друзьями.

– Монархи тем и отличаются от простых смертных, что зажимают в себе человеческое, ради интересов своей державы. Не поставь вы короля Франков в такую ситуацию, возможно, это в нём бы это никогда и не проявилось. Я уверен, что Филипп-Август сейчас вам благодарен, за предоставленный шанс. Жил он грешно, но такой смертью искупил все свои грехи. Не изводите себя, все мы, включая и вас, всего лишь орудия Божьего промысла. Хоть вы в это и не верите.

– И рад бы поверить, Ваше Святейшество, но я видел какого морального дна достигли люди в будущем. Причём, достигнув дна, люди не пытаются от него оттолкнуться и подняться, они продолжают это дно углублять. Не может быть, чтобы это был Божий промысел.

– Кто знает, сын мой. Вы ведь окончания той истории так и не дождались. Вполне возможно, что углубляя дно своего грехопадения, они лишь ускоряют возвращение Спасителя.