— Да неужто? — Страж немного пришел в себя от резкой моей отповеди и вернул самообладание, а вместе с ним и свойственную ему насмешливость.

— Все просто, воспитанник — тебе мешает гордыня.

— Гордыня?.. Слушай, Оли, это-то здесь причем?

Я читал его лицо и видел каждую его мысль — зря что ли мы с ним так долго были одним целым? Знал, что он скажет еще до того, как он сам это осознает. И бил на опережение. Жестоко, но сейчас нам всем был нужен воин Христов, а не молодой мужчина, впавший вдруг в неуверенность.

Вот сейчас, например, нужно сменить тон с наставительного на дружеский.

— Да при всем! Это единственное, что мешает тебе, как ты не понимаешь, Стеф? Ты прекрасный воин, не знавший ранее ни страха, ни сомнений в вере. Но вот тебе достался Дар, и ты тут же начал сомневаться. Достоин ли я? Почему мне, а не более подготовленному человеку Господь дал такую силу? Почему не ревнителю? Так ведь?

— Так, — воспитанник чуть опустил голову, глядя на меня исподлобья.

— Ты же не думаешь, что первый впал в сомнения? Люди посильнее тебя страдали недугом этим, но справились. И ты справишься. Все ведь просто: ты пытаешься применить Дар, но не уверен, что имеешь на него право. И от того у тебя ничего не выходит. Ошибка в целеуказании.

— Так ошибка или гордыня? — попытался пошутить Стеф.

— Гордыня, естественно. Ты думаешь о себе, значит она. Вспомни, каждый раз, когда у тебя получалось использовать Дар, ты переставал думать, получится ли у тебя. И получалось!

— Вопрос веры…

— Да, но с небольшим уточнением. Ты пытаешься верить в себя, а ты тут вообще не причем. Ты не награжден или избран, ты лишь точка фокуса. Канал, через который сила проявляется. Отринь эти свои «могу» или «не могу»! Задай один вопрос — Господу такое возможно?

— Оли…

— Да или нет, Стефан Дуров?

— Ты же знаешь, что да!

— Нет, Стеф, не так. Ты — знаешь?

Подопечный прикрыл глаза, после чего сделал такое лицо, по которому даже я не мог определить, ругается он сейчас или молится.

— Вспомни деяния апостолов, отмеченные в Писании. Никто из них изгоняя бесов или воскрешая мертвых не проводил ритуалов, не сидел на коленях по восемь часов, чтобы добиться результата. Апостолы не приглашали хор, не разбрызгивали святую воду и не читали одобренные Ассамблеей тексты на греческом или латыни. Они говорили бесам: «Выйди», а больным — «поднимись». И этого было достаточно!

Тут, кажется, я немного громче, чем собирался, крикнул. Заметил, что наши союзники обернулись на мой голос и мысленно дал себе затрещину. Осторожнее надо, незачем еще и их пугать.

Но главное, Стеф ожил. Лицо его разгладилось, взгляд сделался таким, каким я его знал: спокойным, чуть ироничным и самую капельку хитрым.

— Иди уже… проповедник. Займись периметром.

Он легонько толкнул меня в плечо, и я впервые, наверное, с начала это безумного приключения поверил, что оно может закончиться успешно.

Шагая к осознавшим, которым было поручено разобраться с лифтами, я еще некоторое время продолжал наблюдать за воспитанником. Смотрел, как он садится у стены, как его губы шепчут чин изгнания, и думал о том, что советовать всегда легко. Вот с реализацией советов не все так гладко.

— Как с лифтами? — спросил я у Вима, когда приблизился.

— Заблокировали двери, но узел энергоснабжения не обнаружили, — доложил катар. — Может, взорвать?

— Может, и взорвать. Но пока давай погодим, Вим. Если они вверх или вниз пойдут, мы хотя бы знать будем, какой путь избрали корпы.

— Не нравится мне это затишье.

И тут я с катаром был согласен. По всем правилам, после столкновения в холле, точнее, после резни, что мы устроили демонам, сюда должны ломиться либо толпы демонов, либо корпов. А я вот наблюдаю через камеры дронов за лестничными пролетами и не вижу никаких попыток местных попытаться нас вышвырнуть. Это неправильно.

— Рама, что с улицей? — спросил я приблизившегося командира гвардейцев.

— Чисто. Ни людей, ни демонов.

— Буч?

— Внутри периметра тоже, — включился в доклад командир боевиков Манты. — Парни поднялись до третьего этажа, но не обнаружили ни души.

— Что же они задумали?

С каждой минутой этого затишья мне становилось все тревожнее и тревожнее. Продолжая делить свое внимание между Стефом, который совершенно отрешился от происходящего, и всеми возможными путями наступления корпов, я никак не мог избавиться от чувства, будто упустил что-то из виду. Гринь на позиции, подземники готовы, равно как и осознавшие. Каждое из направлений контролируется, демонопоклонники не могут появится неожиданно…

В этот момент что-то загрохотало у нас над головами. Еще далеко, но ощутимо, будто в стену ударил снаряд. Даже пол под ногами завибрировал. Потом одним из дронов я засек, как коридор на третьем этаже заполняется пылью.

— К выходу! — еще не понимая, что происходит, рявкнул я, толкая стоящих рядом людей в указанном направлении.

Потолок шагах в десяти от нас вдруг вспучился и взорвался кусками металла и пластика, а сквозь образовавшуюся дыру ударил поток яркого пламени. Помещение заволокло пылью, но я смог разглядеть, как в холл спрыгнули четыре человека.

Вот так, без затей. Мы ждали их с лестниц, у лифтов, я даже предполагал, что они попытаются спуститься по фасаду (не надо спрашивать, как) и ударят по нам с улицы. Казалось, я предусмотрел все возможные направления атаки. Но не этот. Колдуны банально пробили магией несколько потолочных перекрытий и спрыгнули вниз. Непритязательно, но эффективно.

И эффектно. Перепуганные взрывом подземники даже стрелять не стали — прыснули во все стороны, как тараканы. Осознавшие оказались более дисциплинированными и обученными. Едва пламя опало, их винтовки защелкали, отправляя в облако пыли длинные очереди бронебойных игл.

Пыль начала оседать, внутри нее разгорались багровые сполохи. Щелчки выстрелов слились в беспрерывный гул, но было непонятно, поражают ли иглы хоть кого-то в этой штормовой туче. Вот что-то гортанно выкрикнул один из колдунов, то ли от боли, то ли скандируя заклинание. Вслед за этим раздался треск, словно кто-то рвал руками саму материю мироздания.

Гринь медленно потянул тетиву с наложенной на нее стрелой к уху, но не выстрелил, не видя цели. Стефан, укрытый ото всех стойкой ресепшена, читал молитву. Подземники лупили длинными очередями, что-то даже азартно крича, осознавшие стреляли короткими очередями и вели себя куда как хладнокровнее.

А я стоял во второй линии построения и смотрел. Без движения, словно бы выпав из времени. Самое большое — секунду, но растянутую настолько, что в нее можно было уместить полноценное служение.

Что-то было не так. Зудело на самом краю сознания, противно, как комар, летающий в темноте спальни возле уха. Вроде, уже случилось все, что же меня беспокоит? Корпы кинули на нас тяжелую артиллерию в виде своих жрецов, решив, что проклятый Дар будет эффективнее безумной злобы и тупой силы Гончих. Они прошли не там, где мы их ждали, но это уже произошло. Почему тогда я смотрю на них и не могу сообразить, что не так?

И тут вспышкой пришло: до того, как пыль скрыла колдунов, я видел четверых! Четверых, а в каждой корпорации лишь трое магов — так говорили и подземники и осознавшие. Кто четвертый? «Гость» из другой корпы? Демон? Обычный человек?

Время вдруг прекратило тянуться сладкой карамелью, из которой на ярмарках умельцы складывают фигурки животных, а потом по грошу продают малышне. Застыло, взорвалось крошечными острыми кристалликами, и я рванул за ближайшую колонну. Заметив, как иглы стрелков уже не просто исчезают в облаке, но сгорают в крохотных вспышках, столкнувшись с невидимым барьером мага-защитника.

Пылевая завеса редела. Вскоре, присев за толстой колонной из сверкающего ярче золота металла, я смог разглядеть каждого из пришельцев.

Первым медленно шел вперед худощавый блондин в темно-синем костюме. Высокий лоб, прямой взгляд и тяжелая челюсть, надменно выдвинутая вперед. Вероятно, это был адепт протекции или, как его называли сами корпы, глава департамента безопасности. Защитник, мы с его коллегой сталкивались при нападении на Фокса, так и не смогли пробить его щиты.