Двери столовой открыты настежь. Шуша ввела меня с радостной улыбкой. Большая компания. Человек двадцать вместе с детьми. Ближний круг.

Гром аплодисментов конечно не раздался, но всеобщее бодрое «о!» прозвучало. Симпатичный парень в белой рубашке быстро накрывал свободный угол стола.

— Друзья, прошу вас, — Егор решительно занял место рядом со мной, — давайте не будем говорить о том, что случилось. У моей пациентки легкая амнезия. Следствие падения и испуга. Поэтому, предлагаю вернуться к этому прекрасному ужину, как ни в чем ни бывало. Спасибо за вашу доброту и сердечное участие!

Я кивнула, как китайская игрушка, в такт словам доктора. Шуша, поймав материнский жест, вернулась на свой стул. Помахала мне оттуда весело ладошкой. Я улыбнулась в ответ. Сдвинуть взгляд на двадцать сантиметров в сторону Нины Баграмян не могла себя заставить. Да и ладно. Амнезия у меня. Ничего ни знать, ни помнить не хочу. Вилка дрожала мелко в левой руке.

— Георгий Аркадьевич, — властное контральто проплыло над щедрым столом, — как вы оказались правы! Гри совиньон братьев Гусевых заслуживает внимания. Я оценила.

— Я не сомневался в вас, Светлана Александровна, — рассмеялся довольно Егор.

Голос матери хозяина дома шел ко мне с близкого края стола. Слева. На правом торце сидел сам Александр Баграмян. Мой бесстрашный спаситель и убийца-неудачник. Я тупо глядела в еду на своей тарелке. Кусок в горло не лез.

— Не можешь есть? — тихо спросил доктор между тостами за здоровье окружающих.

— Боюсь, — честно призналась.

— Сделай глоток вина, — его рука пододвинула ближе бокал.

Я пригубила. Плотное белое с четким ощущением солнечного ветра в середине сентября. Прошлогодней беззаботной жизни. Вкусно. Разломила румяный пирожок на белой квадратной тарелке. Запах жаренного мяса и лука вернул все на свои места. Тошноту в горло, тремор в пальцы. Я незаметно вытерла руки бумажной салфеткой и спрятала их под стол.

— Я хочу домой, — еле слышно проговорила в дурнотный запах еды. Но Егор услышал.

— Может быть, я провожу тебя назад в комнату? Выпьешь еще пару бокалов. Уснешь. Я приду попозже. Уедем утром, — у него там явно что-то наклевывалось в недрах баграмяновских перспектив. Роман с хозяйкой?

— Я хочу домой. Вызови мне такси, пожалуйста. Оставайся сам здесь сколько угодно. Я не хочу тебе мешать, — я отклеила взгляд от гадкого пирожка и подняла лицо. Егор смотрел на меня орехово-знакомо и улыбался. Быстро провел языком по нижней губе.

— Никаких такси. Мы поедем домой вместе. Дай мне пятнадцать минут, золотце. Ты выдержишь четверть часа или надо бежать прямо сейчас? — он вынул бесполезную вилку из моих пальцев и прижал нитку пульса на запястье. Свободной рукой положил смартфон на скатерть. Включил секундомер. Я кожей чувствовала, как растет напряг в главных героях этого вечера. Браво, доктор! Теперь логичнее ухода стала бы только моя смерть тут же на белом стуле. Бледным лицом в салат.

Егор нахмурился. Прохладные пальцы на лбу. Оттянул вниз веко под левым глазом. Снова стал считать удары сердца. То скакало в моей грудной клетке испуганным зайцем. Мужчина смотрел в меня внимательно и отчужденно.

— Вызвать Скорую? — Саша возник за спиной доктора черной фигурой с белой рукой в перевязи поперек.

— Хорошая шутка, смешная, — сказал без улыбки Егор. Не оглянулся на хозяина дома. Мне: — идти можешь?

— Да, — не слишком уверенно ответила я. Одно знала наверняка: я на карачках, на четвереньках, по-пластунски, но выберусь отсюда на волю. Я больше не могу!

Баграмян смотрел на меня в упор. Пытался отловить мой убегающий, прячущийся взгляд. Я воспаленной кожей чуяла его тяжелеющее дыхание. Алые щупальца его похоти, ярости и чертовой ревности трогали меня везде. Я слишком хорошо помнила этот захлебывающийся безумием воздух между нами. Быстрей или он превратит этот тихий семейный мир в кошмар.

Ноги. Я поднялась. Держат нормально. Я оторвалась от спинки стула.

— Куда? — Саша выбросил вперед здоровую левую руку. Ловя. Я успела.

— Спасибо. До свидания. Мне пора домой, — бормотала я, несясь к распахнутым дверям. Быстро. Или станет поздно.

Егор быстрым шагом прикрывал мою спину. Говорил на ходу ненужно-обязательные вежливости на прощанье.

— Лола! — Шуша подбежала ко мне на высоком крыльце. Вместо нарядного платья пижамка розовая в смеющихся зайцах. — Поправляйся скорее и приезжай к нам в гости.

Ребенок взял меня за руку, тяня вниз. Я присела. Теплый детский поцелуй крылом ангела коснулся моей пылающей щеки. В ладонь легло что-то крошечное.

— Это тебе. Я тебя люблю.

— И я тебя, — шепнула я в черные мягкие кудри.

— Аня! — громкий окрик отца. Он был уже совсем рядом. Запах его парфюма накрывал. Все тот же самый. И никогда не нравился мне.

Егор обнял сзади за талию и стал осторожно помогать мне спускаться. Нырнула в безопасность белого мерседеса. Успела опять. Егор громко обещал Багрмяну созвониться.

— Ту-ту-ту-у-у!

Мимо меня простучал на стыках железной дороги, бог знает, какой по счету вагон. Зайцев, что ли, разгоняет с путей сигналом машинист? Или просто скучно ему тащить под яркой луной такую бездну поклажи? Может быть, он веселый человек. Вдруг кто-то помахал мне рукой с плоскости состава, проплывающего мимо. Я подняла свою в ответ. На платформе торчало что-то спрятанное надежно под темную ткань. Одно, другое, третье. В паузах между зачехленными установками светились лицами люди. Матовые каски, неразличимые бронежилеты. Я махала им всем, как деревенская дурочка. Парни с автоматами за спиной отвечали и улыбались. Мой белый свитер горел фонарем на пустом переезде. Серебряной луне было не жалко раздавать всем подряд радость света.

— Пойдем в машину. Мало ли, что у них на уме, — Егор накинул на меня свой пиджак. Обнял. — Ты перестала дрожать. И температуры я не чувствую. Пойдем в машину.

— А что у них может быть на уме? — я не хотела уходить. Но поезд показал хвост. Ехать пора.

— Все, что угодно. Солдаты, — сказал Егор, словно последнее слово все объясняло. Открыл дверь машины. — Садись. Зачем ты им махала?

— Просто так, — я пожала плечами. — Грустно ведь так ехать одиноко в лунную ночь.

— Луна. Грустные одинокие парни. Девушка в белом на горном полустанке машет рукой. Ну да. Романтично. Задрочат теперь всю насыпь до Сухума, — усмехнулся неожиданно зло мужчина.

— Зачем ты так? — я слегка опешила. Видала доктора в разных видах. Но таким циничным не доводилось.

— Как так? Так, как есть. Поехали, девушка в белом, — Егор плотно за зад направил меня к мерседесу.

— Саша сам меня сбросил с площадки, — я сказала.

— Как? — Егор не верил.

— За шею. Поднял и выбросил через перила, чтобы убить, — я глядела в бледное в лунном свете лицо.

Мы стояли разделенные белой открытой дверью автомобиля. Тишина вокруг звенела абсолютная.

— За шею? Я видел синяки. Я думал, что он поймать тебя пытался. Еще удивился тогда, почему не за руки. Хотя, если он подошел, когда ты уже упала за перила, то… — доктор замолчал. Смотрел и думал. — Баграмян хотел тебя убить? Ты мне правду говоришь?

— Ты оскорбляешь меня своим вопросом, — я раздельно произнесла каждое слово. Лунный свет делал мир резко черно-белым.

Пару минут мы молча стояли друг против друга.

— Поехали, — приговорил Егор.

Тишина долго висела в тепле салона. Шуршала резина по стертому асфальту, чуть порыкивал мотор на поворотах. Я задремала.

— Приехали, — Егор дотронулся до моего плеча.

Гостиница «У Кристины» слегка подсвечивалась холодным светом монитора в окне холла. Кто-то из братьев дежурил честно вместо меня. Караоке справа доплясывало последнего посетителя. Четверть второго ночи. Или утра?

— Да. Спасибо, что подвез. Спокойной ночи, — пробормотала я не глядя. Выбралась в соленый ветер снаружи.

Ничего не прилетело в ответ.