— Ну! — он дернул животом, больно ткнув в меня пряжкой через тонкое платье. Жало ножа потянулось к левому зрачку. Свет лампочки играл на острие. — Нарисую тебе сейчас крестики-нолики. Крестики на щечках, нолики на глазках…

Дверь резко бросила нашу пару к противоположной стене. Нож где? Чужая рука в черном костюме выдернула меня из тесноты туалета в коридор. Снова болезненный захват запястья. Я затрепыхалась в последнем отчаянии.

— Тихо, девочка, не бойся, — сказал огромный незнакомый дядя. Сердце хотело выпрыгнуть через горло. Гремело, как сумасшедшее. — Ты в безопасности.

Дверь дернулась открыться. Кот безумным чертом возник в проеме. Короткий удар в черные глаза. Хлопок двери. В плохо освещенном коридоре стало тихо. Всплеск далеких аплодисментов. Для тебя… Бис.

— Здравствуйте, Лола. Все хорошо? — Гуров шел ко мне из глубины. Я упала в знакомые руки и разрыдалась. Рада была ему до соплей.

Он привел меня в какую-то комнату, усадил на диван. Я прятала лицо в его плечо. Гуров ждал, когда успокоюсь. Терпеливо обнимал левой рукой. Сидеть неудобно. Я отклеилась.

— М-да, — сказал он без улыбки. Протянул очередной настоящий платок. — Я видел ваше выступление. Не знал, что ты артистка.

Не шутил явно. Я поглядела на несчастную ткань, оторвав от лица. Кровь, слезы, сопли. Его запах, всегда не оставляющий меня равнодушной.

— У меня самолет через три часа. Что я могу сделать для тебя? — услышала я серьезный голос взрослого человека.

— Не знаю, — я разочарованно вздохнула. Три часа. В самом деле, что?

— Тебе нужны деньги?

— У меня есть. За помощь спасибо, — я встала и подошла к черному стеклу больших, в жирных дубовых завитушках дверей. Отражение не радовало. Изуродованная нижняя губа распухла. Темные пятна на щеках, шее, даже на лбу. Вертикальная царапина от левого глаза вниз. Кровит. Воняет.

— Где ты тут живешь? — спросила. Было бы неплохо…

— Уже нигде, — ответил. Холодно и равнодушно. Понятно.

— А, — сказала я. И пошла на выход. Рыжие клоуны меня ищут. Хотя, кто их знает? Где-то рыскает кровопийца Кот. Не убил же его насмерть мой спаситель.

— Сядь, — приказал Гуров с дивана.

Я села. На стул у двери.

— Мне все это не нравится. Твое клоунское выступление, этот наркоман с ножом в туалете. Как можно докатиться до такого? Может быть… — он вдруг замолчал. Решает опять что-то для себя или слова закончились? Интересно.

Гуров встал. Прошелся по ковру. Туда-сюда. Правая ладонь сжалась в кулак. Потом расслабилась. Потом снова напряглась. Полезла во внутренний карман пиджака. Портмоне. Деньги.

— Вот возьми. Мне не нравится твое кривлянье в подобных компаниях! — он не кричал. Тихо говорил, но ощущение крайне схожее. Он ревнует, дошло до меня запоздало. Да, обалдеть!

Гуров стоял в центре комнаты. Правая рука с деньгами повисла в воздухе. Я встала, подошла к нему вплотную.

— Резинка есть? — спросила, ухмыляясь распухшим ртом. Кровью несло от меня, как от вампира.

— Нет! — резко ответил он. Отвращение еще не поймало его, но было близко.

— Не планировал приключения? — я взялась за пуговицу его брюк.

— Нет, — он, против воли, явно сдавался. Я видела. Стал мягче подбородок. Глаза испуганно сбежали в сторону. Я пихнула его лапкой в сторону знакомого дивана.

— Лола.

Я заткнула его поцелуем. Он сел и закрыл глаза. Я залезла верхом.

— Гуров. Глаза открой, — ухмыльнулась я. Оттянула вниз оборку широкого ворота платья. Моя грудь в балконе черного бюстгальтера нагло смотрела ему в лицо.

— О, господи, — улыбнулся он. Глянул в лицо и сразу помрачнел.

— Три часа. Неплохо, — рассмеялась я. Полезла в штаны. Там меня точно ждали.

— Перестань. Не надо, — Гуров собрался и снял меня решительно с колен. Проверил пуговицы коротким движением на брюках. — Здесь не место и не время. Я звонил в отель. Мне сказали, что ты уволилась и уехала. Почему?

Я отвернулась. Села к нему спиной совсем. Пальцы заметно дрожали, когда натягивала платье на место. Придурок Кот все же дотянулся до меня своим кровавым концертом. А лощеный генерал вместо дела желает вопросы задавать. Почему мне все время попадаются либо насильники, либо умники? С лицом у меня, видимо, что-то не так.

— Лола, — Гуров напомнил о себе.

— Решила сменить обстановку, — ухмыльнулась я нахально в серые глаза генерала.

— Почему? — он не отступал. — У тебя возникли проблемы? Почему ты сбежала? Почему не обратилась ко мне? Я ведь постоянно предлагал тебе свою помощь. Мне казалось, что мы друзья.

— Да какая теперь разница? Все нормально. Поцелуй меня, — я сделал вторую попытку дотянуться до него. Он поймал мою руку в полете, больно прижав кожу запястья.

— Ты б..! — мужчина оборвал себя, в который раз, укротив гнев. Успокоился. — Тебе нужно умыться. Мой человек проводит тебя.

— Спасибо, — перебила я его уверенный тон, растирая покрасневшую руку. Почему так больно всегда? — Я знаю, где здесь туалет. Справлюсь.

— Я видел, как ты справляешься. Пойдем, — он решительно взял меня за локоть и повел в противоположную сторону.

Роскошный сортир для дорогих гостей. Унитаз, биде, раковина потерялись в просторах сине-золотого интерьера. Большое овальное зеркало в бронзовых розах литья. Бронзовые розы, ну надо же! Низкий диван голубого бархата, вызвавший из памяти дурацкое слово «козетка». Гуров остался у дверей. Стоял, скрестив на груди руки. Смотрел, как я, спустив на талию красное платье, умываюсь теплой водой в широкой раковине. Ничего не говорил. Сверлил холодным взглядом мою неприкрытую спину. Неуютно. Поймал глаза в зеркальном полотне. Смотрел серо и глухо. Не двигался. Я подошла сама. Хотела дотянуться губами до лица. Его запах манил меня по-прежнему. Мужчина отстранился и выпрямился.

— Вот возьми, — он взял мою ладонь и вложил в нее деньги. Я не сопротивлялась. Не драться же с ним, на самом деле. Улыбнулась открыто. Прикрыла веки. Поцелуя ждала.

— Мне показалось, что ты совсем другой человек. Я ошибся. Прощай, — Гуров первым вышел за дверь и исчез на господской половине.

— Где ты была? — рыжие братья обступили меня у выхода на улицу. — Мы обыскались. Почему ты мокрая? Что с лицом?

— Все нормально. Знакомого встретила, — я пыталась прятаться в тень обвалившейся южной ночи.

— Кота Скорая увезла. Набил хороший человек морду этому уроду. Жалко, что не до смерти. Пошли! — они тянули меня в сторону ярко освещенных накрытых столов на все том же газоне заднего двора. Специально для артистов. ТВ-элита ужинала в барских покоях.

Я не хотела есть. Хотела исчезнуть. Совсем. Руки дрожали. Левый кулак разжать не могла. Никак.

— Может быть, уйдем? — моя неслышная просьба утонула в веселье рыжих друзей.

— Смотри, какая классная жратва! Налетай! — Кас и Ес быстро навалили мне разноцветной снеди в тарелку.

— Вина?

— Нет. Я не хочу пить, — отказалась я. Нет.

— Что с тобой, мышка? — Кас заглянул близко мне в лицо. Дышал пивом и едой.

— Ничего, — я откинулась на спинку пластикового кресла, втянула в рот распухшую губу. Чтобы не заплакать.

Что со мной? На душе было пусто и мерзко. Я — совсем другой человек? Не тот, каким меня воображал этот нудный Гуров? Я такая, какая есть. Я не отвечаю за фантазии генералов. Он бросил меня. Вышвырнул от себя вон. В единый миг и навсегда. Ушел, не оглянувшись. В платье от Биркин я ему подходила больше, чем с клоунскими маракасами и блядской прокушенной губой. Деньжат подкинул напоследок. Расплатился. Я, наконец, разомкнула пальцы левой руки и выбросила деньги на стол.

— Ого! Не худо ты заработала за час, — засмеялся Каспер. Его брат смотрел на меня застывшим взглядом. Ждал ответа и заметно бледнел.

— Ничего такого. Это старый долг, — я поспешила убрать купюры в карман. Гуров увеличил свой забытый гонорар впятеро. Оценил в полтос. Все, что было. Тоска душным сигаретным кольцом сжимала горло. Хотелось разреветься до прозрачных звезд под веками. От идиотской бессильной обиды. Давно я так не подставлялась. Поверила, сама не знаю во что.