— Да, — ответил он, — Ева останется жить с нами.

Ева молчала.

— Ну же, малыш, это же твоя мама, — умоляюще прошептала Ася. — Она летела на самолете очень-очень долго, чтобы поцеловать тебя. Пожалуйста, родная, не отказывайся.

— Каламамбла, — ответила Ева без всякого выражения. У нее были сухие глаза и бледные щеки.

— Хорошо, — Ася улыбнулась, — ладно. Адам, когда мы можем отвезти Еву к маме?

— Сейчас. Она улетает послезавтра, — ответил он, так и не поняв, действительно ли девочка ответила согласием или ее вольно перевели.

— Ева, ты хочешь поехать к маме сейчас?

Она так сильно сжала Асины запястья, что у нее побелели лунки ногтей.

— Малыш, ты делаешь больно, — Адам осторожно разжал ее пальчики.

— Ты хочешь, чтобы мама приехала сюда? — спросила ее Ася, даже не обратив внимание на то, что Адам осторожно поглаживает ее кожу.

— Вересмада!

— Мне кажется, это да, — заключила Ася. — Адам, поезжайте за Леной. Мы подождем здесь.

— Ладно, — ответил он и, наклонившись, поцеловал Еву. И она вдруг разревелась, уткнувшись лицом в его рубашку.

— Ася, отойдите от окна. Что вы думаете там увидеть? Как Лена откусывает голову Евы?

— Что вы такое говорите, — она неохотно послушалась и села на кровать. — Ох, — пожаловалась, — у меня сердце болит.

— Сильно болит? — всполошился Адам. — Нужно в больницу?

— Психологически болит. В том смысле, правильно ли мы сделали, — пояснила Ася и снова повернулась к окну, где в другой буковке «П» сквозь несколько стекол горел свет. Сквозь плотно зашторенные портьеры было не разобрать, что происходило в детской.

Они с Асей спрятались в его спальне почти сразу, как приехала Лена. Чтобы не мешать, и все такое. И теперь Ася сходила с ума.

— Это же ее мама, — в десятый раз повторила она. — Все будет нормально. А вдруг она проголодалась, а Лена не поймет ее новый язык? Я проверю…

— Ася, — Адам поймал ее за руку и потянул к себе. — Быстро ложитесь в постель. Вы слышали, как Ева умеет завывать при необходимости? Мы и еще несколько кварталов ее точно услышим.

Она неохотно прилегла рядом.

— Вы равнодушный и черствый. Сердца у вас нету… Я оставила в спальне своих единорогов! — подпрыгнула она. — Я не могу без них спать!

— Да лежите вы уже спокойно, — Адам притянул ее голову к своему плечу и накрыл ее глаза ладонью. — Так лучше?

— Лучше, — согласилась она и притихла.

Адам втянул в себя ее запах.

Он и сам ощущал тревогу и беспокойство, поэтому не совсем понимал, кого утешает больше, себя или Асю.

Слушая ее тихое дыхание, Адам думал о том, что завтра они с Леной подпишут все документы, все-таки юристы у Линара ушлые и умеют ускорять бюрократические шестеренки.

И Ева будет расти в этом доме. Год за годом. Пойдет в школу. Заведет друзей. Станет самой обычной девочкой, которая смеется и разговаривает. Наверное. Если у них с Асей получится.

И будет еще один ребенок, Адам сам настоял, и теперь надо хоть почитать в интернете, что это такое — младенцы.

Жизнь казалась простой и сложной одновременно. Менялась кардинально, радикально, навсегда.

Не будет теперь беспечных выходных, спонтанных отпусков, внезапных путешествий.

Дети и Ася.

И — вот же странное дело — не хотелось от этого увильнуть, сбежать, ощутить себя пойманным.

Адам терпеть не мог обязательств. Он даже девушкам своим никогда и ничего конкретного не обещал. А теперь вот по рукам и ногам, но беспокойство есть, а паники — нет.

Просто упрямое желание наполнить этот стеклянный, пафосный, бестолковым дом безопасностью. Чтобы ничего плохого с теми, кто здесь живет, не случалось.

— Да потому что у нас не было другого выхода! — вскричала вдруг Ася, сорвала его ладонь с глаз и села, запустив руки в волосы. — Что нам было делать? Прятать Еву от ее мамы, а ее маму — от Евы? Блин, я с ума сойду!

Адам молча снова притянул ее к себе.

Что тут скажешь?

Как будто у хоть у кого-то были правильные ответы!

Кажется, в эту ночь никто из них не заснул.

Лена была миниатюрной, хорошенькой блондинкой, с пухлыми губами, нарощенными ресницами, хищным маникюром и несколько броским макияжем.

Полная противоположность стильной и сдержанной Виктории.

У Адама были разносторонние вкусы.

Ковыряя ложкой в каше, Ася тихо наблюдала за Евой и ее мамой.

Девочка была лихорадочно-возбужденной, на ее щеках появился румянец, она беспокойно крутилась на месте, уже уронила хлеб и разлила сок.

— Амстраскалала пампамдем лякурминса, — весь этот набор бессмысленных звуков исторгался из нее со скоростью света. Она тараторила без умолку, и Адам только мрачнел.

Лена же начинала звереть. Ее очевидно выводила из себя эта бессмыслица.

— Вы не думали обратиться к психологу? — спросила она в короткой паузе. — Это же ненормально. Очевидно, что ребенок не в порядке. Как давно это продолжается?

— Балапмампа буруруру!

— Перестань, — крикнула она и закрыла уши руками. — Хватит! Ты наказываешь меня?

— Апмрастана вихрусара!

— Не кричи, — попросил Лену Адам, — мы обязательно обратимся к специалистам, если сочтем нужным.

— Деламинаса пипасан!

— Похоже на заклинание, — заметила Ася. — Она просто выражает так свои чувства. Ева не виновата, что мы глупые и ничего не понимаем.

— У вас психологическое образование? Педагогическое? Опыт работы с детьми? — переключилась на нее Лена.

— Я закончила иняз, — пожала плечами Ася.

— Но это же не профильное образование.

— Очень даже профильное, — вмешался Адам, — нам с Евой ужасно нужен переводчик.

— Кламитара мимусани!

— Это невозможно, — Лена раздраженно отбросила салфетку. — Господи, я поломала свою дочь.

— Вот только давайте без этого, — мягко произнесла Ася и встала. — Все наладится. Ева, любовь моя, пойдем выгуляем Ваську? А то скоро получим лужу посреди гостиной.

— Камадама рарарара, — согласилась Ева и сползла со своего стула. Она взяла Асю за руку и повернулась к матери:

— Памасала рапамба!

— Скажи нормально, — взмолилась Лена. — Я не понимаю!

— Васамбламба диками!

— Пойдемте с нами, — предложила Ася. — Свежий воздух пойдет всем на пользу.

— Я не могу, — слабым голосом ответила Лена. — Еще пять минут — и со мной случится истерика.

— Хочешь валерьянки? — предложил Адам.

Лена покачала головой и осторожно, чтобы не повредить ресницы, промокнула бумажной салфетокй слезы.

— Это ужасно, — пожаловалась она.

Адам дождался, пока Ася и Ева спустятся вниз.

— Ты не могла бы реагировать менее эмоционально? — спросил он, очень стараясь контролировать количество упрека в голосе. Сначала документы, потом — нервы.

— Как? — спросила Лена. — Я думала, что Ева будет в порядке. Что ты позаботишься о ней.

— Она будет. Я позабочусь о ней. Просто ей сложно сейчас. Она не понимает, что происходит, и протестует, как умеет.

— Я зря приехала, да? — спросила Лена горько.

— Не зря, — подумав, ответил Адам. — Это все равно когда-нибудь случилось бы. Мы просто не стали рубить хвост по частям.

— Четыре года я жалела о том, что не сделала аборт, — проговорила Лена устало. — Каждое утро просыпалась и спрашивала себя, зачем во все это ввязалась. Я ненавидела себя. Я не могла любить Еву так, как должна была. Некоторые люди просто не созданы быть родителями, знаешь?

— Знаю, — медленно произнес Адам. — Я думаю, что моя мать тоже каждый день жалела о том, что родила меня. Тебе надо было сразу привезти мне Еву.

— Тебе? — усмехнулась Лена. — Случайному любовнику, которого я толком не знала? Я была уверена в том, что если я, мать, не могу с этим справиться, то тебе и подавно не нужен будет ребенок.

— Мне он и не был нужен, — признался Адам, — но я учусь быть отцом. Я не позволю Еве чувствовать себя ненужной, не волнуйся об этом. Она будет самой важной.