— Действительно? — довольно доброжелательно и в то же время язвительно спросила его незнакомка, за чьи безумные клоунские штаны держалась Ева.

Как у неё получалось так ловко сплести в этом коротком вопросе такие разные эмоции?

Он понимал, почему его дочь клещом вцепилась именно в эту женщину. Она выглядела ярко и дружелюбно. Невысокая и немного более пухлая, чем было положено в инстаграме, тетка щеголяла расклешенными шароварами нелепой длины чуть ниже колена. Одна штанина была зеленой, вторая — оранжевой. И как будто этого было мало, шлепки-вьетнамки на ногах новой подружки его дочери тоже оказались разного цвета. Под зеленой штаниной — оранжевая, а под оранжевой — зеленая.

На тетке была майка на тонких бретельках с нарисованной синей полицейской будкой, почему-то летающей в космосе. Каштановые слегка волнистые волосы собраны в небрежный пучок, заколотый карандашом.

Она казалась слишком взрослой для всего этого.

Вся эта экстравагантность больше подошла бы подростку, а не человеку, на чьей физиономии явственно читалось «за тридцать».

Круглое и самое обычное лицо, лишенное всякой косметики или украшений, если не считать ряда колец в левом ухе. Милый гик, выгуливающий утром в парке своего ребенка.

У Евы был неординарный вкус.

Теперь осталось оторвать её от разноцветных штанов.

Их обладательница присела на корточки перед его дочерью и мягко спросила:

— Ева? Какое красивое у тебя имя. Это твой папа?

Девчонка выглянула из-за её плеча, посмотрела на отца и отрицательно покачала головой.

Ася тоже подняла голову и посмотрела на потрясенное мужское лицо.

Они были очень похожи, смуглые, с черными глазами и волосами, с явно доминирующими восточными корнями. Красивые. «Знойные, — подумалось Асе, — такое подходящее слово».

— Меня зовут Адам, — проговорил мужчина, явно раздосадованный этой нелепой ситуацией.

— Адам и Ева? — переспросила Ася. — А у вас все нормально с самооценкой.

Он поморщился.

— У матери этого ребенка своеобразное чувство юмора.

— Я Анастасия, — она встала и по-мужски протянула ему руку, — а это мой племянник, Димдим. Дима, сын Димы, — пояснила она в ответ на невысказанный вопрос. — Боюсь, мне понадобятся какие-нибудь доказательства вашего родства. Извините за такое недоверие.

Адам задумался.

Ева была вписана в его паспорт, но считалось ли это за доказательство?

Совместных фотографий у них не было.

— Ева, — строгим голосом сказал он, — немедленно скажи правду.

Она спряталась за разноцветными штанами.

— Знаете, — сказала Ася, развеселившись, — мы с племянником идем завтракать. Почему бы вам не присоединиться к нам?

— Да, пожалуйста, — вырвалось у него. — Мы с Евой пытались соорудить завтрак самостоятельно, но наша каша пригорела, а хлопья рассыпались. Эта девица только кажется такой спокойной. На самом деле она несет хаос и разрушения.

— Как и все дети, — хмыкнула Ася.

— Я тоже? — заинтересовался Димдим.

— Ты, моя радость, со своей исследовательской жилкой был особо опасен.

Он захихикал своим особенным злодейским смехом.

— Я забираю племянника каждое воскресенье, — сказала Ася, направляясь к дорожке. — Знаете, чтобы моя сестра и её муж могли выспаться, отдохнуть и заняться домашними делами.

Она старалась идти медленно, потому что Ева так и семенила за ней, продолжая держаться за штанину. Димдим на правах предводителя отряда шагал впереди.

— Домашними делами? — ухмыльнулся он. — Да они целый день листают фейсбук.

— Дети — находка для шпиона. Выболтают все ваши тайны, — вздохнула Ася.

— Ева почти не разговаривает, — признался Адам. — Просто таращится на меня этими огромными глазами, как будто я собираюсь съесть её с потрохами.

— Она всегда была такой? Или что-то её расстроило?

— Её бросила мать. Полагаю, что это её адски расстроило, — сказал Адам сердито.

— Адски, — вдруг повторила Ева. — Адски. Адский блин. Адский компот. Адская каша.

— Для молчаливого ребенка, — заметил Димдим, — она очень ругачая. Садиковский психолог бы сказал, что у нас проблемы.

— Адский носок, адские трусы, адская пижама.

— Психолог? — заинтересовался Адам.

— Мы растим гения, — пояснила Ася со скепсисом. — Это требует определенной гибкости.

— Адский кот, адская собачка, адская птичка, адская коровка.

— Мама считает, что мне нужен психолог, а Ася с папой — нет. Но мне нравится. Там можно рисовать и говорить всякую ерунду.

— Как будто тебе кто-то запрещает рисовать в других местах!

— Адская зима, адское лето…

Адам шел чуть поодаль, и три голоса, которые говорили одновременно, слились в один гул.

Он с ума сойдет.

Но с психологом мысль была хороша.

Они с Евой пойдут на сеансы, где их научат быть отцом и дочерью.

Пока это получалось так себе.

Впрочем, за те несколько дней, что они жили вместе, сложно было привыкнуть друг к другу.

Но то, как Ева вцепилась в совершенно незнакомую тетку, наводило на грустные мысли.

Анастасия привела их в семейное кафе, которое располагалось на берегу реки, выбрав столик на террасе, где шумели волны и орали чайки.

— Обожаю это место, — сказала она, усаживаясь ближе к перилам и устраивая Еву у себя на коленях. Это у неё получилось удивительно естественно. Дима, сын Димы, сел рядом с ней и уткнулся в меню.

Адам приземлился напротив, наблюдая за тем, как Анастасия что-то прошептала Еве, пощекотала ей подбородок, и та засмеялась, съеживаясь.

— Я буду оладьи с колбасой и сыром, — решил мальчик.

— А мы с Евой… кашу? — спросила их новая знакомая.

Девочка затрясла головой.

— Творог? Запеканку? Пюре с сосиской? Правда? Дай детям волю, — Анастасия посмотрела на Адама, — они будут питаться одними макаронами, пельменями и сосисками.

— Понятия не имею, — ответил он, заказывая кофе и двойной омлет. — Я еще не разобрался в пищевых пристрастиях своей дочери.

— Я люблю борщ, — сообщил Димдим. — Он красный.

Себе Анастасия заказала огромную порцию капучино, но, сделав один глоток, вдруг скорчила жалобную мордочку и отставила его подальше.

— Не вкусно? — удивился Адам.

— Я вдруг вспомнила, что теперь мне положен кофе без кофеина. И безалкогольное пиво. И ничего сладкого, и ничего острого, и ничего жирного… — она становилась всё грустнее.

Эта женщина со своими круглыми щеками и плечами не была похожа на тех, кто сидит на диетах. У неё было удивительное выразительное лицо, все покрытое мелкими конопушками. Слишком широкий нос, широкие губы и густые русые брови над немного выпуклыми глазами.

Тяжелые веки, морщинки-лучики в уголках глаз, подвижная мимика.

— Звучит драматично, — отозвался Адам, поймав себя на том, что слишком внимательно её разглядывает. Наверное, это неприлично.

Она улыбнулась ему.

— Сегодня утром я узнала, что беременна, — сказала Анастасия так буднично, как будто говорила о погоде.

— Оу, — смешался Адам, не зная, как реагировать на такие заявления от незнакомок.

Димдим уставился на неё во все глаза.

— В твоем животе ребенок? — спросил он с любопытством первооткрывателя.

— Да, дорогой. Твой двоюродный братик или сестричка.

— Но ты же все равно будешь гулять со мной по воскресеньям?

— Я постараюсь.

— Но у тебя нет мужа!

— Это будет беспапный ребенок, — спокойно пояснила Анастасия.

— А мой ребенок безмамный, — зачем-то сказал Адам.

Ева наклонилась вперед и сосредоточенно стала сыпать на стол сахар из сахарницы. Получился красивый узор.

— Ева! — рявкнул Адам.

Лицо его дочери сморщилось, и она громогласно разревелась.

«А-а-а-а-а» — тянула девочка на одной ноте, словно выполняла утомительную работу.

К изумлению Адама, Анастасия только рассмеялась.

— Бээээ, — затянула она с той же интонацией.

Ева моргнула и замолчала.

Анастасия протянула ей салфетку.