Этого не получалось ни у кого. Рано или поздно бывший маг срывался, шёл в свой последний магический «трип» и не возвращался больше.

Психолог, видя слёзы на лице Дениса, остановила отчёт голограммы. Её он уже не замечал.

— Вы, вероятно, отвлеклись и прослушали все хорошие новости, Денис, — снова улыбнулась она, плавно положив свою правую руку на его единственную.

Только лишь ради жеста, ниже шеи Денис всё равно ничего не чувствовал.

— А есть… хорошие?..

— Конечно! Поскольку вы в клинике господина президента, ваши нога и рука полностью восстановимы, через месяц-другой будут как новые, вы даже не заметите, что с ними что-то когда-то случалось, — она погладила его целую правую руку, снова без единого тактильного сигнала для Дениса. — А ваши сдавленные травмы груди — вообще пустяки, уже в первые сутки все кости снова были целы!

В первые сутки?..

— Сколько… я уже… здесь?

— Тринадцатый день. Но не волнуйтесь об этом, пожалуйста! Это не стоило и не будет стоить вам ни талера, согласно договору. До полного восстановления! Кстати, господин президент уже перевёл ваш гонорар куда вы указали. Что тоже, безусловно, хорошая новость!

Её мягкий и уютный, умело поставленный голос, бархатный взгляд глубоких добрых глаз убаюкивали Дениса. Он даже почти поддался…

— Где моя… сила?..

Элия коротко вздохнула, постаравшись сделать это как можно более незаметным. Но Денис всё равно почувствовал.

— Понимаете, Денис… Обычно, когда силы мага иссякают, сознание отключается и все заклятия отключаются вместе с ним, чтобы не истратить всю силу досуха. Потому что это очень опасно для желёз природных ингибиторов действия магического агента. Они быстро разрушаются, когда магия перестаёт течь в крови.

Денис знал, что она дальше скажет. Но сил остановить, перебить её, прокричать, что ему ничего не хочется слышать, что они обязаны просто вернуть ему его магию, — не было.

— Ваш уровень был сильно выше базового. Ваше тело к такому не привыкло. С подобной разницей нужно всегда быть очень осторожным… Вокруг вас было сильное защитное заклятье, которое вы продолжали какое-то время подпитывать, даже потеряв сознание. Это спасло вас, Денис. Без него вас раздавило бы камнями ещё до того, как подоспели спасательные капсулы. Благодаря этому вы живы.

Денис прикрыл глаза.

— Разве это — жизнь?..

— Это — жизнь, Денис. А для вас теперь — обеспеченная жизнь. Десятки миллиардов граждан Конфедерации мечтают о такой!

— Они — не маги…

— А сколько магов о такой мечтают? Вы думаете, мало?

— Никто… Вы — не маг… Вам… не понять…

Женщина посмотрела в сторону. Магом она не была, это правда.

— Я — не маг. Но я не жалею об этом, Денис. Вспомните сами. Жизнь мага трудна. Маг вынужден медленно, но планомерно себя убивать. Его тело в какой-то момент неминуемо начинает отказывать, переставать выдерживать нагрузку саморазрушения. И с тех пор так же, как и у вас, больше не восстанавливается. Вам же повезло много больше. В вас ещё осталось много жизни к тому моменту, когда саморазрушение остановилось.

Не желая спорить, Денис прикрыл глаза.

Она была права в одном — саморазрушение и правда лежало в основе магии.

Любой маг был вынужден делать инъекции пыли каждый день. Многие — по несколько раз в день. «Сотники» с высшими — по несколько десятков раз, даже во время сна.

Какой бы инертной ни была магическая пыль — печень, почки, стенки сосудов страдали всегда. Это сейчас можно вырастить себе некоторые органы заново в инкубаторе, заменить их в клинике — и получить ещё один шанс. Века назад подобное было серьёзной проблемой для магов. Но ни одного из них, ни единого это не останавливало. Да даже и сегодня, если подумать — сколько пересадок выдержит несчастное тело, прежде чем сломаться насовсем? Говорили, самые крепкие и богатые маги выдерживали до десяти, но таких были единицы…

Инерты спокойно жили до ста пятидесяти, иногда двухсот ка-лет. Последние пятьдесят нужно было, конечно, быть аккуратнее. Тело всё-таки дряхлело, несмотря ни на какие прививки продлённой молодости, которые каждый гражданин Конфедерации получал в младенчестве.

Маги же едва дотягивали до восьмидесяти. И чем сильнее был маг — тем меньше ему было предначертано.

Чем ярче огонь, тем быстрее он догорает.

И даже зная последствия, каждый маг без единого сомнения делал этот выбор, с первых секунд и навсегда ослеплённый сиянием силы.

* * *

Психолог ещё долго переливала из пустого в порожнее, напрасно пытаясь заронить в Денисе семена оптимизма. Не на чем было бы им взойти. Да и технику эту, предназначенную специально для потерявших силу магов, но разработанную, по иронии, обычным человеком с Земли, он знал. А потому воспринимал все увещевания не иначе как скрипт психотерапевтической голограммы, какие были доступны всем гражданам Конфедерации по первому требованию и бесплатно.

Не солоно хлебавши, Элия ушла, обещав на следующие сутки зайти ещё.

Пару часов спустя мягкий голос объявил откуда-то сзади: «К вам господин президент». А через минуту перед его кушеткой уже стоял Хорски.

Бизнесмен был явно не в лучшей форме. Он подрастерял былые лоск и уверенность, и выглядел измождённым.

— Добрый вечер, Денис, — сказал он.

— Здравствуйте… Ричард… — маг (можно ли было всё ещё так себя называть?) был в сознании, но едва-едва, всё время будто на грани забытья.

— Первым делом, я благодарю вас за попытку, — он церемонно поклонился. — Извините, что пришлось вас здесь обездвижить медикаментозно — болевые ощущения не позволили бы вам лежать спокойно, а нам — восстановить ваши конечности.

— Понимаю… Спасибо и вам… За гонорар… Несмотря на…

Хорски посмотрел в пол.

— Договор есть договор. По-другому бизнес такого масштаба, как мой, не работает.

Было видно, что он всерьёз рассчитывал на совсем другой результат, несмотря на все успокоительные речи о том, что и семьдесят пять процентов вероятности успеха — вполне достаточно.

— И, Денис, насчёт вашей магической силы… Мне жаль. Я хорошо понимаю, какой это удар для вас. Примите мои соболезнования.

Денис промолчал, снова прикрыв глаза, не имея даже возможности отвернуться, чтобы спрятать эмоции.

— Я позволил себе увеличить гонорар за неудачу вдвое. Надеюсь, это скрасит вам потерю… Мне правда жаль, Денис.

— Спасибо… господин Хорски…

Жалость помогала плохо. Известие о том, что он стал на дополнительные полмиллиона богаче — тоже.

Хорски же, кивнув, перешёл к тому, за чем, похоже, в действительности был здесь.

— Прошу извинить, если мой вопрос доставит вам неприятные ощущения… Но я не могу не спросить. Что там произошло, Денис?

Снова закрыв глаза, он попытался вспомнить. Но попытки напрячь память, спросить у неё о чём-либо только отдавались болью в районе затылка, не давая совершенно никакой информации.

— Я… не помню… — наконец выдавил он.

— Хм… — Хорски не выглядел удивлённым. — Возможно, вы вспомните позже. Позвольте, я расскажу, что видели мы. Возможно, это поможет вашей памяти.

Денис медленно моргнул, соглашаясь.

— Наша команда поддержки следила за всей операцией. Мы смотрели на вас с низкой орбиты на тепловых картах, по камерам высокого разрешения и даже сумели подсоединиться к паре ещё исправных визоров на технике под куполом, когда вы его открыли.

Он сунул руку в карман куртки, достав из неё небольшой шарик. Сдавив его, Хорски подбросил шарик в воздух, и тот завис в полутора метрах над полом, проецируя над собой голографическое изображение.

— Вот, смотрите, это вы расчищаете путь к куполу после вашего, пожалуй, не такого уж необходимого прыжка из капсулы.

На изображении небольшая тёмная точка падала в сплошное тёмно-коричневое море. Потом вдруг море крýгом раздалось в стороны, открыв полусферу бетонного купола.

— А вот вы добираетесь до жилы террита и начинаете поднимать саранчу.

Хорски сделал пасс в воздухе, меняя картинку. Теперь изображение с камеры, стоявшей где-то на поверхности, показывало Дениса в защитном пузыре, ковыляющего к жёлтому кристаллу, который торчал из большой скалы. Подойдя, он положил одну руку на кристалл, а вторую вытянул вперёд, замерев.