Воительница ударила его кулаком по почкам, из-за чего Костин потерял равновесие и разучился дышать. Удар был такой сильный, что он согнулся. Остальные северяне подхватили его за конечности, бросили на стол и связали. Он не смог сопротивляться. Ему с трудом удалось сделать вздох, а говорить все ещё не получилось. Видимо, удар был довольно крепкий.

— Что происходит? — подняв голову, спросил Костин, когда его в считанные секунды привязали к хлипкому столу. Он окинул всех взглядом, пытаясь вырваться, но путы, связывающие конечности под столом, были крепкие. Ему расставили ноги и связали щиколотки уже под дном. Руки оказались над головой, привязанные к ножкам, а перед лицом маячила воительница Ингрид, держа в руках нож.

— Слышал выражение кредит доверия? — выглянув из-за плотной шторки, Алекса вышла в зал с яблоком в руках.

— Что ты делаешь?.. — нахмурился Костин.

— Хороший вопрос, не правда ли, — сказала она, присев за столом. — Мы на войне, Костин. Правила войны порой меняются. Когда заканчиваются битвы, во время затишья начинается другое сражение. Командиры армий всегда должны доверять своим людям, но порой в стан союзников может закрасться предатель.

Костин положил голову на стол и тяжело вздохнул.

— Ты ведь знаешь, что я не предатель…

Алекса сказала что-то воительнице, после чего Ингрид подошла к столу, крепко сжала рукоять ножа и, скользнув лезвию по штанинам, разрезала одежду Костина от промокших ботинок до паха. Он выпучил глаза от удивления, но ещё больше растерялся, когда крупная женщина выбросила разрезанные тряпки и стала крутить лезвием возле мужского достоинства. Он так же заметил, что конунг положил к раскаленным углям несколько ножей и большого размера тесак.

— Что вы хотите со мной сделать?.. — проглотив, спросил Костин.

— Если решу, что тебе нельзя доверять, — спокойно сказала Алекса, — Ингрид отрежет яйца, мужское достоинство, а потом свежует.

Костин с ужасом посмотрел на подругу.

— За что?..

— Помнишь нашу первую встречу спустя долгие годы расставания? — Алекса сложила ногу на ногу и откусила яблоко. — Помнишь, что сказал в первую очередь, когда вошел в трактир?

— Я представил короля, — покосившись на неё, ответил Костин.

— Верно. Ты сказал, что я могу доверять этому человеку, — нахмурилась Алекса. — Я поверила тебе. Доверилась своему другу, который бегал за мной с самого детства. Ты вывел моего брата из осажденной твердыни. Ты помог ему выжить. Я доверилась тебе. Доверилась твоим словам, потому что была уверена, что ты никогда меня не предашь.

— Разве я предал?! — стиснул зубы Костин. — Хоть раз?

— По всей видимости, твой любимый король забыл рассказать о том, что случилось в Тарлатане, — промолвила Алекса. — Их нет, Костин. По приказу королевы моего брата и твою сестру приговорили к смерти. Их убили и сожгли.

Костин выпучил глаза и в ту же секунду обмяк. Он попытался вырваться из веревок, но ничего не получилось. Оказавшись в столь невыгодном положении, Костин на секунду закрыл глаза, а потом зарычал так громко, что его было слышно даже на улице.

— Кто?! — он вспыхнул яростью. — Кто убил мою сестру?!

Алекса встала, подошла к столу и коснулась его лица. Он на секунду успокоился.

— Твой король, — едва слышно сказала она ледяным тоном. — Именно ты поклялся, что Леониду можно доверять. И что я получила от твоей клятвы? Моего любимого братика убили, дочку изуродовали так, что с трудом узнать семилетнюю девочку, которую я родила и воспитывала. Это все из-за тебя, Костин!

Он положил голову на стол, словно смирился с участью.

— Убей меня, Алекса Масур…

— Обязательно убью, если решу, что ты заслужил смерти, — промолвила она. — Я хочу дать тебе ещё один шанс. Хочешь им воспользоваться? Хочешь отомстить за сестру? Или уже сдался и готов сдохнуть?

Взгляд Костина загорелся надеждой.

— Что я должен сделать?

— Будешь принадлежать мне до конца своей никчемной жизни! — твердо решила она. — А когда придет время, сделаешь то, что потребуется.

— И что же это?

— Ты убьешь для меня трех женщин, — сверкнув презрением, сказала Алекса. — Я хочу, чтобы ты убил Лилиану Рэнделл, Хлою Холл и Мирцеллу Гордон.

***

— Хочешь, чтобы я убил герцогиню, королеву и твою тетю? — прикрывая руками пах, Костин заглянул за занавеску.

Небольшая комната была отведена под спальню, где кроме одноместной кровати, стояла только тумбочка, расположенная возле маленького окошка, на подоконнике которого находился таз с чистой водой. Когда Алекса расшнуровала кожаную куртку, повесила её на крючок и принялась снимать обувь, Костин попятился назад. Он собирался оставить подругу наедине, чтобы она переоделась, но наткнулся на Ингрид. Воительница встретила его строгим взглядом и насильно толкнула обратно в комнату, после чего задернула шторку.

— Хочу рассказать тебе правду. — Алекса расстегнула верхние пуговицы взмокшей от пота рубахи и заметила, что деревенский друг явно занервничал. — Присядь, Костин.

Когда он сел с края постели, стараясь на неё не смотреть, Алекса повернулась спиной и бросила пропитанную потом рубаху на пол, а сама стала умываться в тазу. Костин краем глаза заметил старые рубцы, оставленные на спине женщины после того, как она в двенадцатилетнем возрасте выпала из окна.

Именно Костин нашел её на земле.

Он видел, как её вытолкнули из окна, как она упала на груду старого хлама и без единого звука потеряла сознание. В ту ночь она разбила голову и серьезно повредила спину. Позвав взрослых, Костин смотрел на то, как её, окровавленную с головы до пяток, осторожно поднял граф Роберт Холл, как он заботливо передал умирающую дочь в руки молодожена Джорджа Остина. Они понесли тело в дом, и в этот миг Алекса открыла глаза, громко заскулила от пронзившей боли и начала захлебываться кровью. Раненую девочку спрятали за дверью усадьбы, после чего дочь графа Карла Холл, ставшая в тот вечер Карлой Остин, побежала в дом травницы, матери Костина.

— Как спина? — поинтересовался Костин.

Алекса взглянула на него через плечо, обратив внимание, что он разглядывает её с огромным любопытством, продолжая прикрывать пах руками.

— Порой болит, — ответила она, умыв лицо, руки и подмышки в теплой воде. — В дождливую погоду кости ноют так, что хочется заползти на стену. Но ничего страшного. Как видишь, справляюсь.

— Рад, что ты выжила, — промолвил Костин.

— Я тоже этому рада, — Алекса взяла с кровати полотенце и, не оборачиваясь грудью к деревенскому другу, начала вытираться. — Костин, — она тяжело вздохнула и облокотилась на тумбочку, — я должна признаться, что совершала грех.

— Ты про Офелию? Алекса у тебя не было выбора. Если бы ты не спала…

— Я говорю не об этом, — перебила она, после чего обернулась. Костин мгновенно отвернулся, стараясь на неё не смотреть. Хотя желание впервые увидеть любимую женщину голой, теплилась в нем много лет. — Мой грех намного страшнее того, что я делала в империи. Честно говоря, я не знала, что грешила. Никто этого не знал. Дело в том, что мы с Карлом…. Мы семья, Костин.

— Вы муж и жена… — промолвил он, скрывая смущения.

— Нет, — едва слышно призналась Алекса. — Мы не только муж и жена. Карл Масур мой дядя.

Костин выпучил глаза и резко обернулся, позабыв, что перед ним голая женщина. Но Алекса завернулась в чистое полотенце и скрестила руки на груди, поэтому он не мог увидеть её грудь.

— Как это?.. — растеряно выдавил он.

— Мою маму звали Офелия де Месс, — спокойно сообщила Алекса. — Она была приемной дочерью врача, который забрал новорожденную девочку по приказу герцога Остина из твердыни Оран. Отец Карла, бывший герцог Дункан Масур, предпочитал девочек. Ему нравились маленькие девочки, Костин. Пока Карл с Эфроном были на войне, их отец изнасиловал маленькую служанку, которая в итоге от него понесла. Она вынашивала в чреве девочку, хотя сама ещё была ребенком. На роды вызвали Орлана де Месса, который смог спасти дитя, но мать все равно умерла от обильного кровотечения. Дункан Масур отказался от незаконнорожденной дочери, поэтому маленькая, недоношенная Офелия стала приемной дочерью Орлана и получила фамилию де Месс. Став немного старше, она вышла замуж за моего отца, родила сначала сестрицу Карлу, потом меня. Однако дар королевы никто не отменял, поэтому я попала в руки Карла Масура, который оказался моим дядей по линии матери.