— Тебе тоже пора, Костин.

— Не понял… — нахмурился он. — Ты меня бросаешь?

— Нет, конечно, глупышка, — улыбнулась Алекса. — Хочу, чтобы ты поехал в Тарлатан, и помог Офелии править. Можешь стать её другом, телохранителем, гвардейцем. Это не имеет значения. На этом наши пути расходятся.

— Постой, постой, — бросил он. — Война ещё не закончилась, Алекса. Ивар Остин жив. Он собрал армию, готовит крестовый поход. Разве ты забыла слова той графини Андрианы?

— Именно поэтому я поеду в Оран, а ты вернешься на запад, — решила она. — Это моя битва, Костин. Ни твоя, ни воителей, а только моя битва. Я за месяцы войны кое-что осознала и хочу закончить так, как этот бастард заслуживает. Не знаю, получиться ли у меня. Однако я сделаю это в одиночку.

— Нет! Я тебя…

— Все уже решено, Костин, — перебила Алекса и помчалась вперед. — Прощай, друг.

***

Вечерами в трактире «Покусанный герцог» яблоку некуда упасть. Это самое популярное заведение у жителей города Оран. Днем здесь заключаются сомнительные сделки и выпивают местные жители. С приходом сумерек постоялый двор переполняют уставшие путники, любители помахать кулаками и азартные игроки, сходящие с ума от игры в кости.

Весь этот вечер, пока за окном падал обильный снегопад, дверь трактира была распахнута, и в помещение задувал холодный сквозняк. Посетители, обычные путники и постояльцы ходили взад-вперед, пытаясь найти себе укромное место, свободный столик, достойного соперника, с которым можно провести время, побеседовать, сыграть в кости. Народу скопилось так много, что две служанки — жена и дочь хозяина заведения, с трудом могли протиснуться, чтобы взять заказ и принести еды к нужному столику. Обе не были ни полнотелыми, ни жирными бабами, но всё же с большими усилиями могли выполнять свои обязанности. Разумеется, в этой шумной толпе их обязательно хватали за зад, щупали бедра, наминали ягодицы и задирали длинные подолы юбок. Та, что была постарше, — ей уже давно перевалило за тридцать, — сдержано относилась к такому наглому обращению. Хоть и в трактире хватало женщин самого низкого происхождения с недостойным родом деятельности, посетители продолжали приставать к недоступным и порядочным дамам. В отличие от матери, работающей на износ, девятнадцатилетняя дочурка старалась отмахиваться от озабоченных мужчин, пытаясь сберечь свою честь ради того, за кого она выйдет замуж. Получалось плохо. И всё же она стремилась к тому, чтобы избавляться от рук, хватающих её за всё, куда дотянуться.

Народ продолжал прибывать. А в это время на кухни кипела работа. Сам хозяин трактира — усатый мужчина с широким животом — работал не покладая рук. Он бегал от печи к столу, пытаясь поспеть за каждым заказом и не испортить блюдо, чтобы не потерять репутацию. Ловкие руки этого человека успевали: посолить воду, замесить тесто, обвалять маленьких окуней в муке, зажарить лук для похлебки, нарезать тонкими ломтиками картофель, вытащить ароматных хлеб из печи и мелко покрошить в тарелки куски отваренной курятины. Он успевал сделать всё и за этого его любили. Такому мастеру место на кухне самого короля, но хозяин трактира продолжает прозябать в небольшом поселении на юге королевства Шарджа.

Пока трактирщик готовил, а его жена и дочь обслуживали посетителей, на небольшой арене, в самом дальнем конце трактира, окруженной столами и натянутым канатом, продолжала кипеть битва. Два мужика столкнулись в ратном поединке на кулаках. Они оба оголились по пояс, оставили у распорядителя одежду, походные вещи и оружие, чтобы сразиться за деньги, поставленные на кон. Тот, что выглядел молодым и более привлекательным для женского взгляда, ловко перебирал ногами, наносил точечные удары хуком в лицо оппонента и при каждой удобной возможности вскидывал руки, требуя у зрителей поддержки в свою честь. Второй боец — темноволосый мужчина с густой бородой — старался защищаться руками, пытаясь совладать с молодостью и энергичностью соперника. Всё выглядело так, словно старик, чья кожа уже обвисла подмышками, а лицо заплыло от ударов, в любой момент рухнет на грязный пол. Выглядел он очень уж скверно и к этому моменту успел пропустить десятый хук в челюсть.

Многие зрители успели поставить на молодого бойца, терпеливо выжидая, когда тот наиграется с добычей и отправит старика в нокаут. Но молодая кровь продолжала бурлить в светловолосом бойце. Ему хотелось повеселиться и всласть поиздеваться над своим оппонентом. Если бы его кто-нибудь спросил о том, сколько раз он проигрывал, молодой боец с радостью бы ответил. Ему ещё не приходилось проигрывать, а избиение такого старого противника вызывает у него только ухмылку. Вот только радость длилась недолго.

Когда дверь резко распахнулась, а на пороге появились люди в белых одеждах, старик на ринге воспользовался тем, что все зрители обратили внимание на гостей и провел такую молниеносную серию ударов, от которой светловолосый хвастун тут же обмяк и рухнул на пол, лишившись половины зубов и автоматически записавшись на прием к лекарю. Теперь блондину придется искать деньги на новые зубы и лечение сломанного носа и челюсти. Вот только победа выдохшегося старика более никого не интересовала. Все продолжали смотреть на незваных гостей, пришедших в этот непримечательный трактир.

Совершив мощный апперкот в челюсть, старик забрал деньги со стола, высчитал часть того, что задолжал за выпивку и, накинув теплый плащ, поспешил удалиться через заднюю дверь. Через несколько минут он уже покинул город и шел по дороге в сторону твердыни Оран, которую со всех сторон окружили фанатики. Их было так много, что все поля были усыпаны шатрами, какими-то халупами собранными наспех, везде велись разговоры о том, когда начнется война, куда делась Предвестница и прочие беседы, которые старика особо не волновали. Ещё через час он добрался до переправы, вошел в лес, где не заметил следов чужаков и неспешным шагом дошел до избы, в которой не было ни света, ни уюта.

— На этот раз ты долго, — сказала Хлоя, когда он вошел и принялся отдирать прилепленную бороду. — Что слышно?

— Ничего нового, — буркнул Карл, бросив выигранные деньги на стол.

— Послушай, — с безразличием поглядев на медяки, Хлоя тяжело вздохнула. — Ты ведь герцог. Так зачем постоянно драться за деньги? Какой в этом смысл?

— Такой, что именно так я остаюсь незамеченным и могу собрать информацию, — огрызнулся он. — Прошло почти полгода, как я вернулся, а ничего не изменилось. На дворе июнь, а под окном снег, Ивар Остин продолжает прятаться в моей твердыне, а Алекса, словно сквозь землю провалилась. Ещё эти клятые фанатики принарядились в белые одеяния монахов, пришили красные кресты на грудь и возомнили себя праведниками всевышних сил.

— Да уж, — поглядев на снег за окном, Хлоя призадумалась. — Зима в этом году какая-то долгая.

— Тебя только это волнует? — нахмурился Карл. — По всей видимости, только я один…

Надевая кожаную куртку, он услышал за домом шаги. Хлоя никогда не была бойцом, поэтому юркнула под стол, а Карл, схватившись за шпагу, направился к ближайшему окну. Снаружи было двое в этих облачениях. Ещё и в капюшонах. Так что герцогу оставалось уповать, что у них нет странной штуковины, которую прозвали свистком. Если засвистит, изба окажется в поле зрения остальных фанатиков, а это плохо закончиться. Каким бы Карл ни был сильным воином, он не сможет справиться со всей армией Ивара Остина, коих к июню 993 года набралось свыше сорока пяти тысяч. Эта орда сметает все на своём пути.

— Говорили здесь, — послышался мужской голос за окном.

— Ты уверен? — уточнила женщина.

— Так говорили в городе: какой-то старик с густой бородой, который всегда выигрывает в боях на кулаках, почти не разговаривает, а пьет пива столько, что какие-то там верблюды позавидуют.

Незваные гости обошли халупу и Карл, пригнувшись, устроил засаду перед входом. Как только дверь распахнулась, он замахнулся шпагой, но застыл и лезвие, остановившись в дюйме от горла, коснулась кожи женщины, которая сняла белый капюшон.