— Фух, надоело прятаться, — с радостным чириканьем вырвалась на свободу синичка, когда город остался позади, и запрыгала по голове коня, делясь с ним новостями: — Ничего себе приключение у меня. Представляешь, Мустанчик, пришлось поработать карающим мечом. И мы едем работать вместо горького пропойцы. Прикинь?

— Он тебя не понимает, — напомнила я, формируя тучку над головой, чтобы спрятаться от припекающего солнца. — Он обычный конь, а предшественник пусть спасибо скажет, вылечат теперь.

— Хочется кому-нибудь излить душу, но не тебе же рассказывать, участнице событий, — фыркнула синица и проводила счастливым взглядом первое попавшееся на пути дерево. И второе и третье. — Ура, скоро лес! Интересно, а в нем водятся разбойники? Хотя нет, конечно, попробуй ограбить мага.

— Вот именно. И общественные дилижансы магией защищены и купеческие поезда. Поэтому романтиков с большой дороги в этом мире не водятся. Их не существует как вид. Смысла нет. Только мелкие воришки если, и то в городах. Да что я тебе объясняю? Если бы не книги из кладовки памяти ты бы никогда не задала этот глупый вопрос.

— Ну да. Так и кажется, что сейчас выскочат бородатые дядьки и начнут интересоваться: жизнь или кошелек? — Муся хихикнула и задала следующий коварный вопрос: — А дикие животные? Не боишься ехать по лесной дороге?

— Что за глупости, Муся? Это проезжий тракт он защищен. И потом меня не трогают животные, ты же знаешь. Бонус.

— А твоего коня? — закривлялась птаха, наверное, от скуки. Слишком долго сидела в засаде.

— У него есть личная магесса, которая в обиду не даст.

— На все готов ответ, — недовольно пробурчала синица и запищала Мустангу в ухо: — Зато знаешь, на какой кровати мы спали?

— Муся! — закашлялась, задохнувшись возмущением. Щеки, кажется, снова покраснели. Подушку я не целовала, конечно, но лежала же на ней и… думала о… изобретении амулета молчания. Старалась во всяком случае. Попробуй там не думать с такой-то подачи!

— Ага, попалась! А кажется такой равнодушной. Давай отмораживайся пора уже о парнях мечтать, — прикрикнула подружка и снова пискнула в ухо жеребцу: — На обычной гостиничной кровати мы спали. Кое-кто вообще на спинке сидел. Ха-ха! А ты о чем подумала?

Вот любит меня подкалывать эта женщина в теле синицы. А ведь я действительно размышляла и додумалась до печального для пташки факта.

— Мы едем в Момыш, — сообщила, выделив название захолустного, по словам предшественника, городка.

— И что? Знаю.

— А то, что твоего Майоранчика мы увидим самое лучшее только через три года.

— О-о-о… и правда, — взгрустнула пернатая подруга. — За это время его захомутает какая-нибудь… ворона. Курица, гусыня, трясогузка… Вариантов масса.

— И на здоровье! Принц больше тебе нужен, а не мне. А поскольку ты птица то тебе без разницы будет твой кумир женат или нет. Прыгай себе по плечу, обнимай за шею. Никто не приревнует.

— Не сыпь мне соль на рану, ведьма.

— Не изображай из себя сваху, синица.

— Да ну тебя, — наиграно надувшись, отмахнулась крылом подруга и затянула песню. Сначала печально и заунывно, но поскольку Муся грустить долго не умела, под конец добавила частушечного задора: — Люди не могут жить одни. Они собираются в стаи и вьют города… да-да… А где-то свили Момыш и туда мы кыш-кыш-кыш! Поля орошать, урожайность повышать!

Весело путешествовать с Мусей. С кем еще так душевно и главное без обид попререкаешься, а потом еще и обхохочешься?

Через несколько часов неспешного пути мы въехали в Сонгорский лес. Свое нехитрое название он получил благодаря близкому расположению к городу Сонгору. Тучку пришлось отпустить — вековые деревья надежно защищали от солнца и яркого света. Запахло травой, хвоей, палой листвой. Звуки тоже кардинально изменились. Помимо топота копыт Мустанга слышалось птичье пенье, хруст веток неясного происхождения, шелест листвы в высоких кронах. После просторов полей мы словно оказались в другом мире. Моя синичка притихла и просто крутила головой сидя на гриве жеребца, за которую ей было удобно прочно цепляться пальчиками ног. По ощущениям в прошлой жизни в лесу мне приходилось бывать редко, и сейчас действительность завораживала и немного пугала. Не только меня, но и городскую синицу, выросшую в столице. Поэтому решила подбодрить нас обеих разговором.

— Что загрустила, Мусенька? — обратилась к подруге, нарушив молчание. — Вот твой долгожданный лес, а ты сидишь, нахохлилась как воробей. Я думала, ты сразу полетишь с подружками общаться. Ведь вокруг птицы.

Напарница презрительно фыркнула и ответила менторским тоном:

— Ты иногда меня ужасно удивляешь, Апрелька. Давай, когда въедем в большой город я тебя спрошу: почему ты сидишь и не общаешься? Ведь вокруг люди! Твой вид.

— А-а-а… в этом смысле… — поняв, что спорола глупость, стыдливо вжала голову в плечи.

— Конечно! Здесь незнакомые птицы! У каждой своя территория. Понимать надо.

— Ну, извини, не подумала.

Если не права то и прощения попросить не грех, правда?

— Ладно, спишем на твою заторможенность. Ты ведь у меня не до конца еще вписалась в реалии магического мира. Тормозишь порой. Даже про магию частенько забываешь. Но я над этим намерена усиленно работать. Согласна? Вот дверь, например, в номере можно было при помощи заклинания запереть, нет, ты встала и ключ провернула. Тоже мне…

Ну что скрывать водится за мной такое. Пожала плечами и сменила тему:

— А ведь я тоже первый раз в лесу. Магов-погодников на практику отправляли только в поля. А здорово, да?

— Здорово, — согласилась Муся. — Но это еще и не настоящий лес, а всего лишь дорога, проложенная со всеми предосторожностями практически по краю леса. Сюда даже дикие звери не приходят.

— Подумать только! — я всплеснула руками. — А меня разбойниками пугала. И кто из нас ведьма?

— Учиться надо было хорошо. Спала что ли на лекции? Я вот запомнила. О, гляди заяц!

Мустанг всхрапнул, когда в паре метров от него проскочил серый ушастик.

— Прелесть какая, — восхитилась я. — А вон белочка по стволу скачет.

— Давай-ка без намеков, — обижено пискнула говорящая синица.

Я рассмеялась. Страхи исчезли, им на смену пришел исследовательский интерес. Так мы ехали, весело переговариваясь, пока Муся в какой-то момент не занервничала и попросила не болтать.

— Слышишь?

— Что? — наклонившись к самой гриве, шепотом спросила я.

Снова попугать меня решила, неугомонная? Больше не куплюсь, но птичка предельно серьезно сказала:

— Прислушайся, скулит кто-то.

Я остановила коня и, следуя совету подруги, обратилась в слух. Слабый звук действительно напоминал скулеж щенка и раздавался откуда-то прямо по курсу. Тронула поводья и метров через сто звук стал отчетливо слышен слева от дороги.

— Слетаю, разведаю, — синичка вспорхнула с коня и отважно ринулась в чащу.

Мустанг нервно заозирался, переминаясь с ноги на ногу, но явного страха не показывал. Видимо опасного зверя поблизости он не чувствовал просто не понравилась еще одна остановка. Муся вернулась и доложила:

— Там волчонок. Маленький.

— Значит, поблизости должна быть волчица?

— Не знаю, но он один и явно плачет. Худенький такой, потерянный, голодный, наверное. Или что проедем мимо?

— Да как то… Нет, пошли, посмотрим. Если мамаша явится, уйдем, а просто уехать совесть не позволит. Может, ему помощь нужна.

— Вот именно, — согласилась Муся. — И еще он странный какой-то. Черный.

— В смысле?

— Ну, волки серые, а он черненький. Испачкался, что ли хотя я плохо рассмотрела. Скукожился под деревом, один нос торчит.

Я спешилась и, ведя Мустанга под уздцы, свернула с дороги в лес. Скулеж не прекращался и становился все отчетливей. Повезло, что густых непролазных зарослей на этом участке не было и через некоторое время мы вышли к дереву, под которым в выпирающих из земли корнях, свернувшись клубочком, лежал маленький волчонок. Действительно черного цвета. Увидев меня, малыш замолчал и сжался еще больше, продолжая настороженно сверлить глазками. Я остановилась и огляделась, других волков поблизости не наблюдалось.