– Доченька, надо самой учиться, не хвилонить, как некоторые, – сказал папа.

– Не хвилонить, а филонить. Хи—хи. А я грамотная, правда?

– Вот видишь, дочка, у тебя есть талант. Повторяй и все будет, как в бою.

– Повторение—мать учения. Кто это сказал, знаешь? – допытывалась Зоя, сидя у него на коленях и пощипывая за мочку уха.

– Маркс, кто еще мог это сказать, – выдал отец.

– И не Маркс и не твой лысый Ленин. Хи—хи!

– Доченька, Ленина нельзя называть лысым. Это… это… стыдно, нехорошо, незаконно. Ленин… отец всех детей, ты понимаешь доченька? Он и твой отец.

– Он что, с нашей мамой спал? – не унималась Зоя.

– Валя, караул! Готовность номер один! – закричал Никандр Иванович.

Жена выронила сковородку из рук на кухне, бросилась бежать, зацепила ногой за дорожку у самого порога и грохнулась на пол.

– Караул!!! – кричал Никандр Иванович.

– Чичас подымусь, не торопи, – озлилась Валя. Зоя громко рассмеялась и захлопала в ладоши. – Ну, что тут у вас произошло? Пожар что ли?

– Я тут, понимаешь, говорю дочери, что великий Ленин, добрый, заботливый, отец всех детей и ее отец, а Зоя, наша единственная надежда и опора на старости, наша цыпочка, спрашиват меня, спал ли с тобой Ленин, коль он ее отец. Шоб я таких разговоров больше не слышал в семье. Шоб не слышал, ты поняла меня? – и он грохнул кулаком по крышке стола так, что в ушах зазвенело.

– Я ее этому не учила, клянусь матерью, что лежит в земле сырой, – стала оправдываться Валентина. – Может, в школе такие разговоры гуляют.

– Я разнесу эту школу! Я посажу этого дилехтора. Ей место в Сибири, а она, понимаешь, калечит детские души.

– Правильно, папочка, правильно, покажи им, кто ты такой есть, – сказала Зоя и стала кружиться в спальне, а потом и на кухне.

В седьмом классе Зою приняли в комсомол. Ей шел пятнадцатый год. Она уже была выше матери ростом и считала себя вполне взрослой. Отношение к учебе заметно улучшилось. Зоя успевала на твердые тройки, в основном благодаря тому, что в классе учились два мальчика, к которым она стала проявлять особый интерес. А двойка, полученная по какому—то предмету, как бы проходила через этих мальчиков и принижала ее в их глазах, а она хотела быть везде первой и только первой.

Однажды мать Зои заболела гриппом. Неожиданно поднялась высокая температура, и она прилегла. Дел по дому всегда хватало. И в магазин уже надо было продукты прикупить, и ковры пропылесосить, и паркет в столовой натереть, и обед приготовить: Зоя вернется из школы, наверняка кушать захочет.

В мягких подушках она как бы очутилась на качелях, закрыла глаза и провалилась. И только на настойчивые звонки в дверь открыла глаза: батюшки, уже три часа. Она с трудом добралась до входной двери, повернула ключ: на пороге оказалась Зоя.

– Ты что, дрыхнешь, что ли?! Я целый час тут стою, названиваю, уже стала думать, что ты окочурилась. Разве так можно?

– Температура у меня, доченька, я приболела, малость. Хорошо, что ты пришла: в магазин надо сбегать. Хлеб кончается, масла, колбасы надо подкупить. Сбегай, доченька, а?

– Да ты чо, мать? Я сейчас перекушу и ухожу по срочному—пре срочному делу, – сказала Зоя, снимая пальто. – Меня уже ждут.

– Доченька, я тут прилегла и, кажется, заснула. Собиралась приготовить обед к твоему возвращению, но вот, видишь, не успела.

– Ну, мать, ты даешь! Как же ты так, а? Гм, черт, придется без обеда. Пока, мама.

– Сходи, дочка, купи чего—нибудь…

– Я там, в жизни не была и не пойду. Там толкаются, в очередь надо становиться, нет уж, это не по мне. Ты, как хочешь: хочешь, иди, не хочешь, не ходи.

Она схватила пальто и, не успев застегнуть его на пуговицы, выскочила на лестничную площадку.

– Гм, вся в отца, – сказала мать и стала одеваться, доставать сумки, чтобы отправиться по магазинам.

Все последующие годы педагоги десятой школы, так или иначе, заботились о том, чтобы Зоя Сковордкина успевала на «хорошо» и «отлично». Уже в восьмом классе поступили предложения организовать дополнительные занятия для девочки, и мать с отцом согласились. Никто и не заикнулся о вознаграждении за дополнительный труд, хотя занятия с Зоей были не менее трудными, чем со всем классом. Зоя была не только избалованная, если не сказать развращенная, но и весьма тупая ученица. Литературу и обществоведение усваивала на твердую тройку, а математику, физику, химию, никак не могла одолеть. Здесь у нее был сплошной завал, а потом появилось некое враждебное отношение к лженаукам, как она их называла.

В десятом классе Зоя начала прогуливать. Она влюбилась в студента химика, который учился на первом курсе Алма—Атинского университета. Она познакомилась с ним на городской комсомольской конференции, куда ее делегировали от комсомольской организации элитной десятой школы.

Андрей принял ее за студентку и не спрашивал, на каком она курсе, где учится, она возбуждала в нем сугубо земные желания. Ее губы просили поцелуя, ее тело трепетало и просило массажа. Он будто читал все это у нее на лице.

Он тут же пригласил в буфет девушку, разорился на бутылку шампанского; они выпили, закусили бутербродом с красной икрой, а затем он ее увел на балкон актового зала, где в потолке, тускло горела одна лампочка. Тут было практически пусто. Как раз это место им подходило. Андрей сел рядом и спросил:

– Зоя, ты веришь в любовь с первого взгляда?

– Да, да, конечно, – ответила она горячо. – По—моему Ромео полюбил Джульетту с первого взгляда.

– Это Джульетта полюбила Ромео с первого взгляда, – сказал Андрей.

– Какая разница, кто кого полюбил первый, важно, что они любили друг друга так что не пожалели жизни ради любви, – сказал Зоя, теребя пальцы Андрея.

– Это историческая жертва, – добавил Андрей. – Да, были времена… Сейчас такой девушки не встретить…

– Какой такой?

– Которая бы пожертвовала… ну хотя бы немногим ради любви.

– Фи, такая девушка сидит рядом…

– Правда, что ли? И на что бы ты согласилась ради любви?

– На все!

– Ты согласна остаться сегодня вечером со мной?

– И что мы будем делать? – спросила Зоя едва слышным голосом, потому что Андрей уже прилип к ее губам.

– Мы погрузимся в сказочный мир, моя прелесть. Ты когда—нибудь любила раньше?

– Мне нравился мальчик в пятом и в шестом классе, но он такой робкий, даже не поцеловал меня.

– Так ты не целованная?

– Тебе—то какое дело? – огрызнулась Зоя.

– Не обижайся, я в другом смысле спросил.

– В каком—таком смысле, говори яснее, – потребовала Зоя.

– Ну, у тебя был мальчик, который с тобой делал это?

– Что «это»?

– Какая ты непонятная. Ну, тот, который снимал с тебя одежду и…

– А, поняла. Нет, не было, и не будет. Я отдамся только после свадьбы. А выйду я замуж за любимого человека, не за первого встречного поперечного, ты не думай, – сказала Зоя и стала смотреть в глаза Андрею, чтобы определить его реакцию.

– А я тебе хоть немного нравлюсь?

В это время в президиуме затрещал микрофон, кто—то постучал по нему палочкой, видимо карандашом.

– Товарищи комсомольцы, теперь мы переходим к заключительной части нашего форума – награждению отличников учебы и общественной деятельности. Итак, грамотой ЦК ВЛКСМ Казахской ССР награждается студент второго курса химического факультета Андрей Сазонов. Где товарищ Сазонов?

– Я здесь! – вскочил Андрей на балконе. Он быстро спустился в зал, стремЖенельно направился к президиуму и под бурные аплодисменты получил грамоту.

– Желаете ли что—нибудь сказать? – спросил председатель собрания.

Андрей подошел к микрофону и без бумажки выпалил:

– Да здравствует Советский комсомол!

Да здравствует КПСС! Да здравствует… любовь!

Андрея наградили бурными аплодисментами больше всего за последнее высказывание. Кода он возвращался обратно, несколько девушек пытались заговорить с ним, куда—то звали его. Видимо, это были его сокурсницы, или просто знакомые. Но Зоя все равно начала нервничать.