— Какие уместные друг другу вопросы. — неожиданно развеселился король. — Дело в том, что постоянное имя эльфу присваивается в возрасте пяти лет, взамен первичному, детскому, и имя примерно отображает характер и способности ребенка. Доподлинно не известно, чем таким отличился Глоббанн, будучи ребенком, не принято о таком распространяться… Но, чтобы заслужить орочье имя, светлому эльфу прям постараться нужно! Но оно прям полностью отображает его сущность. Глоббанн — примерно можно перевести с языка орков, как тупейший из дураков. Из магии ему доступны лишь простейшие системные способности, сам он даже простейшую печать запомнить не может. Он совершенно не способен к созданию плана с двойным и более дном, все свои идеи он обсуждает с более умными единомышленниками, но эти слова слышат тени. А то, что он задумывал и делал лично, никому не рассказывая, напоминает действия неразумного ребенка. Уверен, что сегодня он устроит какую-нибудь наполненную пафосом речь про пир на смертном одре.

Словно подслушав его слова, Глоббанн вышел примерно на середину свободного от эльфов пространства, став посреди столиков с угощениями. После чего, заняв удобную, на его взгляд, позицию, снял со спины тот странный лук. Тетива словно втянулась в древко, и оружие превратилось в посох, распрямляясь и набирая свечение внутри своего кристалла.

— Квизариэлл! — неожиданно громко, словно через усилитель, прогремел над площадью звонкий голос остроухого парня. — Древа Молодости во всех светлых рощах чахнут, пожираемые неведомой напастью, светлый народ начинает роптать. Мол, верховный маг занимает свой пост незаслуженно. И вместо того, чтобы искать способы справиться с гибелью Древ, ты устраиваешь пир на смертном одре?

— Я же говорил. — даже с какой-то грустью вздохнул ушастый король. — Предсказуем вплоть до цитат. Готов поспорить на бутылку вайльниерра, что он в течении двух минут бросит мне вызов на дуэль, воспользовавшись судом Великого Древа.

Тем временем, пока король это говорил, Глоббанн заливал что-то про честь предков, про то, что центральная елка была посажена отцом нынешнего правителя, и что настала пора проверить, насколько само дерево доверяет свои листья нынешнему королю.

— Кстати. А че вы все про листья что-то говорите? — поинтересовался я. — Древо ж хвойное.

— Мы называем листом маленькую веточку, покрытую хвоинками. — пояснил Тень. — Если посмотреть на листок дерева на просвет, то видно кучу мелких веточек, отходящих от центрального стержня листа. Как хвоинки от веточки, только иголки общей листовой пластинкой не соединены.

— …Таким образом, я решил воспользоваться правом свободного поединка за справедливость! — пафосно стукнул Глоббанн по земле посохом. — И пусть Великое Древо нас рассудит.

На площади повисла напряженная тишина. Все присутствующие застыли и даже замолчали от неожиданности. Да че там, даже слуги застыли с разинутыми ртами.

— Да будет так. — встал со своего кресла король, и его голос громом пронесся по площади, силовой волной расходясь от правителя. — Пусть Великое Древо рассудит, кто из нас прав.

После чего просто перепрыгнул через перила. С десятиметровой то высоты. Я подскочил к краю и, вцепившись в перила, посмотрел вниз. Но вместо того, чтобы превратиться в ушастую отбивную, правитель мягко слевитировал на площадь, приземлившись метрах в пяти от Глоббанна. Повинуясь жесту руки короля, мягко раздвинулись заполнявшие пространство между дуэлянтами столики.

— Во славу Светлого Леса. — кивнул Квизариэлл.

— Во славу Светлого Леса. — кивнул революционер, и с его посоха сорвалась какая-то паутинистая сетка, едва заметная глазу, устремившись в сторону короля.

— Сука. — прошипел рядом Тень. — Прекрасно же знает, что у Древа нет сил на суд, и вызвал его, по сути, на дуэль.

— А что, это ваше древо реально может судить? — удивился я. — Это не просто красивый и пафосный оборот речи?

— Конечно же может. — ответил бог тьмы. — Древо обладает субразумом, и, если его хранителей вызывают на дуэль, оно помогает тому, кого считает более достойным занимать эту должность. И нет, это не только верховный маг. Король, наследник трона и наследник верховного мага — всех кандидатов на эти должности выбирает само древо.

— А какие вообще силы нужны вашему чудо-растению? — Мана, прана, шаманская сила духа?

— В основном, подпиткой чахнущих растений занимаются дриады. — ответил Тень, глядя на поединок. — А маги подпитывают дриад своей маной.

— Скъяаррл, что там с подпиткой духов? — спросил я спокойно сидящего в углу балкона тролля с небольшим ведром местного бренди, выглядевшего в его руке небольшим стаканом.

— Сложно там с подпиткой. — спокойно ответил каменный великан. — Чем больше им передаешь, тем больше они вливают в древо, и тем сильнее становится паразитическая откачка. Самим древом усваивается лишь та субстанция, что получается из соединения измененной магией дриад силы духа с маной живых магов. Но и этого тоже крайне мало. Боюсь, с тем вампирским навыком, что у паразита, древо максимум неделю протянет.

— Вот и у нас такой же прогноз. — нахмурился Тень.

Я еще раз взглянул вниз на дуэлянтов. Битва заклинаний пока была равной, и видимо потому у короля на лице застыла маска искреннего удивления. М-да. Вот так и надейся на прослушку. Явно эти чудаки в своем штабе нашли способ заглушить теневые жучки и придумали, как усилить своего оппозиционера. А еще этот тупейший из тупейших потихоньку сокращал дистанцию. Королю же отступать не позволяли либо самоуверенность, либо гордость. Не удивлюсь, если и то, и другое сразу. Все же, каким бы он ни пытался показаться «своим чуваком», нотки эльфийского высокомерия нет-нет, да и проскакивали.

Ну что ж. Вам нужен коктейль из живой маны и дриадской магии, запитанной силой духа? Бармен, подай шейкер! И похер, что в магакадемиях не кончал. Главное, чтоб дриады знали, что делать нужно!

Слегка принырнув в астрал, я попробовал воссоздать в памяти образ той самой дриады, что оглядывалась на меня тогда, в лесу, и которую, я вроде как, видел и тут. И неожиданно, это принесло свои плоды. Только не меня к ней принесло, а ее ко мне. Соткавшись из астрального тумана, дриада зависла передо мной. А я ощутил эмоцию недовольства, что я оторвал ее от важного дела. А также чувство голода. И любопытства. Мол, чего хотел ваще? Я же молча прокинул энергетический канал от своей головы к голове духа и, сосредоточившись, сформулировал мысль. Некоторое время дриада неподвижно висела в воздухе, после чего кивнула и растворилась.

Я же, наполнив тело силой духа, вышел из астрала. Дриада уже висела рядом, нетерпеливо дергая за канал, который нас так же соединял. Усмехнувшись, я раскинул руки в стороны. А дух природы подлетел и, чуть поколебавшись, слился со мной.

Слияние тела и духа. Помнится, тогда, на турнире, этот, считающийся устаревшим и малоэффективным метод помог нам с Гуалом выиграть время, да и вообще стал фактором неожиданности. Увидев, что я опять прибег к такому примитивному методу, Скъяаррл даже ведро-стакан отложил, внимательно принявшись за мной наблюдать.

Я же, осмотрев свои руки, покрытые сверху полупрозрачным переплетением корней, лиан и прочих стеблей, достал свой, оставшийся уже единственным, анх. И, включив напоследок творящую ульту, передал управление телом духу. После чего просто принялся наблюдать меняющимся зрением за тем, что творит дух.

Мана вполне себе ощутимо потекла по энергоканалам тела. Ощущение от этого было, как вот когда руку отлежишь во сне до такой степени, что она висит тряпочкой, а потом встаешь, а каждую струйку свежей крови чувствуешь, как она по каждому сосудику течет. Только без мурашек и иголок. Горячую, обжигающую ману дриада разбавляла силой духа, и та становилась мягкой и нежно теплой. И через свободную от анха руку получившийся коктейль утекал прямо в перила балкона. А еще через ноги. Призрачные лианы, покрывавшие мои конечности, зашевелились и начали змеями заползать прямо внутрь священного эльфийского растения. И я ощущал эти отростки, как продолжение своих пальцев. А еще жуть как захотелось сказать «Я есть Грут!». Ростки втягивались в глубину Древа, разветвлялись, словно корешки, и каждый сантиметр древесины словно делал глубокий вздох после удушения. И чем глубже проникали эти отростки, тем сильнее я начинал ощущать Древо… Нет, не так. Тем сильнее я сам становился древом. Вот правда, только субличностью и назовешь то, о чем говорил Тень. Чисто эмоции. Отчаяние, усталость, ощущение умирания. Никаких мыслей, никакого мышления в человеческом понимании этих процессов. Но приходило понимание, что у растения есть душа, и не просто душа, а душа разумная и сильная. И нити-щупальца этой души медленно, но разрывались, теряя связи с хвоинками, веточками, ветками, ветвищами…