Некоторое время спустя извращенцы закончили свои дела и Кончита куда-то ушло, судя по удаляющимся шагам и по звуку натягиваемых карликом штанов.

— Эх, любит Циперон местную таможню. — довольным голосом протянул шут. — Так бы и ходил туда-сюда целыми днями!

— Ваши туристические повязки. — вернулась Кончита с охапкой красных тряпок. — И ваш золотой.

— Оставь себе на чай. — отмахнулся я, принимая тряпку. — И куда ее наматывать?

— На шею. — Присело охраникцо перед карликом и повязало на его шею тряпку на манер пионерского галстука. — Кому-нибудь нужна помощь?

От помощи все отказались, разобрав галстуки и самостоятельно позавязывав тряпки на шеях.

— Что ж, добро пожаловать в Кравду! — чуть поклонившись, отступило охранниццо в сторону, жестом приглашая нас проходить. — Лошадей можно пристроить у крестьян, за пару монет в сутки их приютит любой, кто вам приглянется.

— Надеюсь, на этом сюрпризы закончатся. — пробормотал я себе под нос, миновав пропускной пункт.

— Ага, надейся… — еле слышно вздохнул Леха.

Поскольку скотины у нас на такую толпу было много, живность мы оставили в домишке побольше. Там и хлева были тоже вместительные. Только, как выяснилось, вместительность эта была связана с ростом хозяев. Я было подумал, что это минотавр, но Леха сказал, что это таурен. Разница была в том, что минотавр — это модифицированный человек с бычьей головой, там даже копыта — необязательный атрибут. А вот таурены, они как сатиры — такие же парнокопытнорожденные, и к людям отношения вообще не имеют. Просто прямоходячие коровы. Сиськи у самок тоже между ног, к слову, но тут хотя бы в глаза разница бросалась. Рост, фигура, да и одежда у тауренок были иными, нежели у самцов. А еще у этих разумных коров было по четыре пальца на руках, а не по пять.

За постой лошадок мы заплатили за неделю вперед, авансом, да и достаточно щедро. Для меня то это всего лишь мана, а для них — похоже, целое состояние. Увидев монеты, вся грозность с крестьян слетела и они чуть ли землю рогами не перепахали в поклонах. А когда те узнали, что если мы уйдем раньше, то даже оплату назад не потребуем, то и вовсе принялись нас облизывать. В прямом смысле слова. Ну нет у коров привычки целоваться. Они в знак искренних дружелюбных чувств облизывают друг друга. Как кошки. Хм…

Да. Когда я спросил, есть ли в этом мире неко, Леха ответил, что есть. Есть и магомодифицированные люди с признаками кошек в дополнение к человеческим достоинствам, как на постоянку, так и по оборотническому типу. А есть и разумные виды кошачьих. Вообще, не стоит лишний раз задаваться этим вопросом. Если брать в расчет людей, то можно встретить и оборотней с признаками почти всех основных животных групп, и необоротней с какими-либо частями тел животных. И представителей почти всех животных групп в разумной форме. Вершиной маразма, на личный Лехин взгляд, были сциллы. Люди-осьминоги. Там вообще все смешалось, что могло. Были в свое время фрики, несколько сотен тысяч лет назад, начали отращивать себе щупальца, и одновременно с этим были огромные разумные осьминоги по соседству с их народом, в морях. Они и сейчас, в общем то, есть, но и тогда они тоже уже были. В общем, тренд по модификации тел у людей того времени зашел так далеко, что они даже половую систему сделали гибридную, получив возможность сношения как с этими морскими моллюсками, так и с нормальными людьми. В результате всего образовались такие жесткие гибриды, что со временем они выделились в отдельную видовую ветку и принялись заселять разные миры, где было мало суши, но было много теплых мелководий, вытесняя местные разумные и околоразумные виды.

Так, за этими дурацкими разговорами, мы и достигли внутреннего города. Никакого особого разделения тут не было в виде второй крепостной стены или прочего. Просто, как в каком-нибудь небольшом городишке, огороды заканчивались, и начинались ряды плотной многоэтажной застройки. И вот тут уже было на что конкретно посмотреть. В крестьянском то чё? Ну, подумаешь — постройки разнообразные. У кого забор из камня, у кого — плетень из хвороста. Ограда из кустарников или вовсе никаких ограждений своих угодий. Да с жильем так же. Кто в старой избе перекошенной живет, кто — в каменных хоромах, а кто и вовсе — в землянке. У кого на что хватило, да кто к чему привык. У нас в деревне так же. Понаехавшие городские бизнесмены строили роскошные усадебные дачи, а рядом — хибара какой-нибудь одинокой старушки, или алкашей. Или старушки-алкашки. Тоже не редкость. В общем, деревня, просто чуть с большим контрастом, чем на родине. Как бы там ни было, а минотавров и сатиров у меня возле дома не водилось. Да, бухали как быки, но не превращались же в них!

А вот во внутреннем городе контраст начинался уже с первых шагов. Вот взять, например, самый первый домик, двухэтажный. Тут можно начать с того, что первого этажа у него, нахрен, не было. дом стоял на высоких толстых сваях, а между ними было открытое кафе. И продуктовый рынок. Можно было подойти и купить продуктов, от овощей и мяса до молока с сыром и рыбы, от сырых до копченых. И можно было вместе с ними уйти. А можно было и заказать тут же приготовить из них себе пожрать. И пожрать тут же, или унести домой и жрать там. Или, за меньшую плату, можно было самому готовить на их кухне.

Но особенно бросалось в глаза отсутствие хамства. Продавцы не пытались никого обвешать или как-то иначе наебать. Никто не торговался за копейку. Не было срача на всю улицу. Все проходило на каком-то расслабоне. Все жители ходили с довольными расслабленными мордами. Я даже воздух понюхал, не накуривают ли тут весь город сразу. Но нет. Это было просто местной атмосферностью. Спас мой мозг от закипания опять Леха.

Причина крылась опять же в особом местном менталитете. Несмотря на то, что бабло в город текло рекой, тут не было никого, кто бы отличался какой-то особой тягой к роскоши. Искоренили это явление за сотни лет на корню. Налог был прогрессивный, чем больше доход — тем больше платишь, от пары серебрушек в год у бедных крестьян и вплоть до половины от дохода у самых богатых. И даже платили честно. А местный правитель не копил бабло и не чах над златом. После основных расходов на ремонт города, содержание стражи и боевого легиона, оставалась еще куча денег. И эта куча уходила на поддержку малоимущих. Нет, золото не раздавалось просто так. Но вот, допустим, издержался ты на бухло, на штаны не хватило — приходишь в спецдепартамент и говоришь. Так и так, штаны нужны. И тебе штаны дают. И никто так сотню штанов для того, чтобы перепродать за копейку, не берет. Склад ума у них тут не такой. Их лорд наебать не пытается, и они ему платят тем же. И то, что это бред на первый взгляд, то только на первый взгляд так и есть.

В общем, город живет в кайф, на расслабоне. И при этом высокая сознательность граждан позволяет городу не развалиться. Для того, чтобы понять, как — это прям надо тут пожить, вникнуть в это. Но я не за этим сюда пришел.

— Вот, сюда! — помахал издали карлик рукой. — Циперон обещал — Циперон привел! «Тысяча грехов», подвал, где есть ВСЕ! Лучшее место Кравды!

Строение, возле которого стоял шут, было неприметным домиком из, что непривычно, синего кирпича. Нет, не крашенного. Просто изначально синего. Видать, материал такой особый, местный. Маленький домик, как на дачке, чтобы чисто переночевать и инструмент сложить. Пять на пять, не больше. В самом домике было пусто. Все, что в нем было — это широкий и высокий проход вниз, вместо пола. Даже Скъяаррлу в нем пригибаться не придется. В стенах этого спуска, так же выложенного из этого синего кирпича, на высоте метров двух от пола, бы вмонтирована светящаяся белым светом полоса шириной сантиметров пять. Эдакая широкая светодиодная лента. Как ни странно, больше всего это удивило магичку. Увалия прямо сказала, что не чует там ни капли магии. Леха же ответил, что это стекло с какими-то примесями. Эффект оптоволокна. Где-то должны стоять светоприемники, которые поглощают свет наверху, и проводят их вниз, постепенно рассеивая на таких вот участках свет. Тонкостей технологии он не знает, но ему в целом на это пофиг.