– Раз ты готов в ответ не трогать Шокера, какой-то труд всё же предстоит.

– Да невелик тот труд: соблюдать конфиденциальность, – улыбнулся Лис. – Проще говоря, не болтать.

Лис вынул из кармана маленькую флешку.

– Надо передать вот это. Здесь кое-какая информация, разумеется, зашифрованная.

Я взяла флешку, осмотрела её. Совершенно обыкновенная на вид.

– Кому передать?

– Об этом не думай. Тебя найдут.

– Как я узнаю, что меня нашёл тот, кто надо?

– Фильмы шпионские смотрела? Что такое пароль, представляешь? Человек у тебя поинтересуется, нет ли с собой каких новинок с изнанки, почитать что-нибудь интересное, а то вот, мол, советовали ему книжки издательства «Икарус». Этому человеку и отдашь флешку.

Я уставилась на него в упор:

– Лис, кто из нас придурок?

– А что такое?

– Как этот таинственный некто узнает, что про «Икарус» надо спрашивать именно у меня?

– Дело не в твоей личности, а кое в чём другом. И это условие будет соблюдено.

– Как ты убедишься, что я выполнила твою просьбу?

Елисей пожал плечами:

– Ты дашь слово. Ведь ты не хочешь, чтобы с Шокером что-то случилось, поэтому дашь слово. А твоему слову я поверю.

– Я не могу дать слово. Я не могу быть курьером заговорщиков, которые устроили всё это!

– А вот это напрасно. Ты ж не бомбу под мышкой повезёшь. Флешка не взорвёт Йери. Это просто отчёт.

– Откуда мне знать? Даже если это только информация, это не означает, что через некоторое время она не взорвёт Йери в прямом смысле… Нет, Лис. Я это не возьму. Можешь, конечно, сунуть это мне в карман и сбросить меня в канал. Но я ничего никому не стану передавать.

– Отнесёшь флешку терракотовым? – усмехнулся Лис.

Я уверенно посмотрела ему в глаза:

– Тебя это не пугает?

– Знаешь, какая моя любимая история про братца Лиса и братца Кролика? – спросил он вдруг.

– Не знаю.

– Скоро догадаешься, – загадочно сообщил Лис и полез в карман. – Курить хочешь?

– Нет. И ты не вздумай курить рядом с Тимохой!

– Когда ты меня перестанешь за тупого держать? – скривился он и от огорчения даже бросил копаться в кармане. – Ладно, всё. Давай, прыгай, а то ты меня бесить начинаешь.

– Да как скажешь, – пробормотала я, изо всех сил сдерживая слёзы. Одно дело прыгать в канал, когда знаешь, что это всего лишь очередной рейс. И совсем другое, когда понимаешь, что этот рейс, скорее всего, а то и почти наверняка, последний. На той стороне – конечная остановка.

Лис вынул из-за ремня фонарь.

– Давай, подсвечу немного.

Я шагнула к дыре в скале.

– Прощай, Лис.

– И ты прощай. Не поминай лихом. Мы все делаем то, что должны.

Он сунулся в дыру, вытянул руку с фонарём и прибавил света. Я прошла вперёд, остановилась у обрыва.

Вдох-выдох.

Я шагнула вперёд и полетела вниз.

Чистый канал. Чистейший. Жалко, что взорвут. К счастью, Лис ничего не говорил об уничтожении канала, только о взрыве скалы и разрушении входа. Ещё бы, зачем уничтожать то, что гарантированно пригодится после того, как они одержат триумфальную победу по всем фронтам.

Если Лис не обманул насчёт взрыва в скале, то вся надежда на Шокера.

Шокер, хороший мой, ты же умный. Я же тебе все ниточки дала. Если вечером в шведском глухом лесу что-то взорвётся, то сложи два и два, Шокер. Вспомни, что я сказала про канал и про то, что он рядом с тем местом, где держат Тимоху. Если шведские спецназовцы будут расторопны и оперативно прочешут местность вокруг места очередного взрыва, может быть, Тимошка вернётся домой.

Возможно, я уже не смогу вернуться на изнанку, но если Шокер найдёт сына, то и желать больше нечего.

– Проходи, поговорим здесь, – Марек открыл передо мной дверь библиотеки. – Очень рад тебя видеть! У меня на языке вертятся сотни вопросов, но ты ведь сама всё расскажешь, правда?

Я вошла в тесную, но уютную комнату, в которой был включён торшер в углу, и приятно пахло старыми книгами, и остановилась посередине.

Я всё ещё никак не могла поверить в несколько странных фактов.

Что я жива и абсолютно невредима: даже ногу не подвернула, нырнув в прекрасный аквагелевый амортизатор под выходом из приёмной трубы.

Что Йери такой же тихий и милый город, и только усиленные патрули на улицах напоминают о том, как сильно изменилась жизнь гатрийцев за последний год.

Что я наконец-то смогла обнять брата.

Что я здесь не в гостях, а навсегда.

– Я никак не могу переварить то, что ты мне рассказала внизу, – заметил Марек. – То, что Звягин во второй раз спас тебе жизнь, я не удивлён. Он вполне последовательный малый. Но я совершенно не могу понять, как ты оказалась на той базе? Зачем ты собиралась сюда лететь, когда я просил вас смирно сидеть на изнанке в такое смутное время?

– Я сбежала от Шокера.

– Та-а-ак, – зловеще протянул Марек, отвернувшись в сторону. – Чего-то подобного я всё время подспудно ждал…

– Марат, вот не надо, а?!

– Не буду, – согласился он. – Ни слова не скажу.

Он подтолкнул меня к короткому диванчику с замысловатой спинкой, что стоял в простенке между окнами:

– Садись, устраивайся, плед возьми. Я сейчас.

Он вернулся с бутылкой и двумя коньячными стаканами, поставил их на журнальный столик и сам тут же опустился на столешницу.

– Марек, я не хочу, – я покачала головой. – Напоишь меня, как обычно, ничего хорошего не будет. Только язык распустится, а толку…

– Не буду я тебя напаивать, – Марат невинно округлил глаза. – Чуть-чуть, за то, за другое…

– За что «за другое»?! Не за что мне пить.

– А вот тут ты не права. За знакомство, это во-первых… Сейчас я тебя кое с кем познакомлю.

Я пожала плечами, а Марек, подозрительно уставившись на дверь, махнул рукой:

– Заходи, заходи!

Дверь в библиотеку распахнулась шире, и вошёл мальчик лет двенадцати, тощенький, с колючими карими глазами и белёсым ёжиком на макушке.

– Знакомься, систер. Это Лёха. Алексей Маратович Аксёнов. Теперь Алексей Вайори… Это, Лёха, твоя тётя Кира.

– Здравствуйте, – буркнул мальчик.

Я покивала, улыбаясь.

– Пойди, пожалуйста, к себе, Лёха. Мне надо поговорить с сестрой. Я обязательно к тебе приду позже.

Мальчик безропотно развернулся и ушёл, вежливо прикрыв за собой дверь.

– Нашёл, значит?

– Нашёл, – кивнул Марат. – Два месяца уже, как я его сюда привёл. Мамаша Лёху, ещё младенца, матери своей сбагрила, а сама исчезла. Навещала раз в год, а в последние три года и не приехала ни разу. Бабка ещё крепкая, но на одну её пенсию не зашикуешь. Когда я ей намекнул, что согласен сына забрать и воспитывать, и ей пособие подкину, она охотно согласилась.

– А мальчик? Тоже согласился?

Марат вздохнул:

– А что ему оставалось? Я ему, видишь ли, фокус показать хотел, как мобильник от одного моего прикосновения взрывается. А он посмотрел так равнодушно на всё это и в ответ накрыл рукой чашку с водой и вскипятил её.

– С ума сойти!

– Вот за это и выпьем, – постановил Марат, плеская из бутылки на донышки стаканов.

Мы выпили, и Марат сразу плеснул ещё, чуть больше, чем в первый раз.

– А дочка? – уточнила я. – Дочку тоже нашёл?

– Да. Только издалека посмотрел. Хорошенькая… – улыбнулся Марек грустно. – Не нужен я там. Мужик там правильный, удочерил её, все счастливы. И за это тоже надо выпить.

– За то, что все счастливы?

– Именно.

Мы выпили ещё раз.

– А Рита? Что обо всём этом думает Рита? Наверное, ей тяжело?

Марек помрачнел:

– Конечно, тяжело. Но она у меня очень добрая. Впервые такую встретил. А если женщина добрая, она со всем может справиться.

То ли у меня уже проявлялись задатки выпивохи, то ли просто так обстоятельства сложились, но после двух порций спиртного мне вдруг полегчало. Не то, чтобы мне так уж наплевать стало на мои беды, но они как-то поблекли на время.