– Только тихо и быстро, – угрюмо сказал он. – Если что не так, нас обоих в канал кинут, только ты полетишь, а я расшибусь.

– Гуннар, я у тебя в долгу!

Я набрала номер по памяти.

– Слушаю, – равнодушно ответил Шокер почти сразу.

Видимо, он был дома, в гостиной. Фоном слышался громко работающий телевизор. Диктор озабоченным голосом рассказывал о ходе следственных мероприятий после множественных терактов на северо-западе Европы.

– Я слушаю, говорите! – Шокер раздражённо повысил голос.

– Андрюша, это я.

В ответ тишина.

– Шокер? Ты меня слышишь?

– Да, – коротко бросил он. – Где Тим?

– Тимоха здесь, со мной.

Я услышала, как он судорожно сглотнул.

– А ты хорошее мне наказание придумала, – проговорил он медленно. – Никакой судьбе и не представить того, как может мстить женщина…

– Шокер, ты бредишь?!

– Хельга говорила, что с тобой всё в порядке, просто прячешься. А я, дурак, ударил её за эти слова.

– Я не прячусь, Шокер! Мой телефон отобрали, сразу же. И этот сейчас отберут… У меня минутка буквально… Мы оба живы. С Тимохой всё хорошо.

– Я неделю ваши тела искал! Я развалины этой чёртовой базы на карачках исползал!.. – Шокер сорвался на крик. – Где вы?!

– Я не знаю.

Он отчаянно и грубо выругался по-гатрийски.

– Говори, где вы, немедленно!

– Андрей, я не знаю! В лесу, в глуши какой-то… Нас люди Звягина сняли с рейса и вывели на поверхность за две минуты до взрыва. Я не знаю, куда Лис нас увёз!

Шокер замолчал, я слышала только его тяжёлое дыхание.

– Я просила у него связь с тобой, сразу же просила! Лис не разрешил. Прости меня, пожалуйста, Андрюша!

– Звягин рядом?

– Нет, конечно, охранник только. Я телефон выпросила на минутку.

Я бросила взгляд на охранника, который неодобрительно кривил губы, слушая меня.

– Андрюша, с Тимом всё будет хорошо! Лис с него пылинки сдувает! Может быть, ты скоро его найдёшь. Ну или не скоро, но всё равно найдёшь, вернёшь его, и всё у тебя будет хорошо…

– Кира… Кира, подожди, я ничего не понимаю! – взмолился Шокер. – Что он там с тобой сделал?

И тут на фоне телевизора и тяжёлого дыхания Шокера раздался взволнованный женский голос:

– Что с тобой, Шокер? Тебе плохо?..

– Иди к чёрту, Хельга! – рявкнул Шокер.

– Сядь! Сядь немедленно!.. Голову запрокинь!.. С кем ты говоришь?!

И я услышала её голос прямо в трубке:

– Алло, кто это?!

– Трубку Шокеру верни! – крикнула я.

И он тут же отобрал телефон обратно.

– Кроха, что там с тобой?! – запинаясь, проговорил Шокер. – Что происходит?!

– Лис меня в канал выкинуть грозится. Сегодня, вечером. Он сказал, где-то рядом канал есть, вертикальный. Они его пока не тронули, но вечером скалу взрывать будут. А перед тем он меня туда столкнуть собрался…

Шокер тяжело дышал и молчал.

– Прости, Андрюша. В этот раз я неудачно удрала. Прости меня!.. Что ты молчишь?! Шокер!!!

– Не плачь, Пятачок, – еле слышно сказал он. – Успокойся…

– Да я спокойна. Я не плачу… Это не месть, Шокер. Я ничего не могу сделать, он сильнее! Прости меня! Я долечу, не бойся, я не разучилась! Только не увидимся, наверное, больше. Прости меня, пожалуйста… Это не месть, правда! Ты мне веришь?

– Да. Конечно, – у него дрожал голос. Чтобы скрыть это, он говорил односложно. – Я найду тебя. Я обещаю.

– Не обещай, Шокер, теперь незачем это. Скажи своей боевой подруге, пусть поменьше сочиняет насчёт меня и бережёт тебя получше. А то я и с того света вернусь и люлей ей навешаю… – я увидела, как охранник вскакивает и тянет руку ко мне, чтобы отобрать телефон. – … Всё, конец связи. Я люблю тебя, Шокер!

Охранник выхватил телефон, сбросил звонок и сунул трубку в нагрудный карман. Тут же открылась дверь и вошёл Лис.

– Опять телефон выпрашиваешь? – улыбнулся он своей фирменной зловещей улыбкой во все тридцать два зуба.

– Выпрашиваю, – угрюмо подтвердила я.

– У Гуннара хрен чего выпросишь, уж я-то его знаю, – хохотнул Лис. – Ладно, всё, можешь расслабиться: закончилось твоё заточение. Если ноги в приёмной трубе не поломаешь, будешь сегодня вечером брату в жилетку плакаться на свою горькую долю. Одевайся, на канал поедем.

– А Тимоха?

– Что за вопрос идиотский? Со мной останется.

– Я проститься с ним хочу.

Лис пожал плечами:

– Ну, пойдём, почему бы и нет?

Тимошка в огромном садке метра три в диаметре играл с большой яркой пирамидкой: как попало надевал кольца на толстый пластиковый штырь. Рядом с манежем сидел на табурете пожилой дядька с газетой.

– Лис, ты что?! – возмутилась я. – За ним следить надо, как следует! Кольца-то ладно, а если он на штырь этот сверху упадёт? Он же встаёт уже!.. Смотреть надо в оба, а не избу-читальню устраивать!

– Васильич, а ну, отставить чтение! – сурово махнул рукой Лис. – Слышишь, что сказано? За каждый синяк пацана ты мне лично ответишь.

– Не бухти, Елисей Федорыч, у меня три внука уже, разберусь как-нибудь, – обиженно проворчал дядька.

– Я сказал то, что сказал, и дважды повторять не буду, – отрезал Лис, снял один ботинок, перекинул ногу в манеж, дотянулся до Тимохи и вынул его наружу.

Я взяла его на руки, поцеловала, посмотрела в его любопытные, но немного печальные глазёнки. Только бы Шокер нашёл его и забрал обратно. Ни в чьих руках малыш не будет в такой любви и безопасности, как дома. Лису разве вдолбишь?.. Кого он тут собирается вырастить из сына? Боевика?

– Апрель, нам пора! – напомнил, наконец, Лис.

Еле сдерживая слёзы, я расцеловала Тимоху на прощанье и посадила обратно в манеж.

Когда мы сели в машину, я плюнула на все условности и разревелась.

– Не надо, – недовольно сказал Лис. – С ним не случится ничего плохого, я не допущу.

Приехали мы на удивление быстро. Каких-то десять минут, и мы подобрались вплотную к разлому розовой гранитной скалы. Именно в таких местах часто кроются естественные входы в вертикальные каналы.

– Что-то ты не рада скорой встрече с поверхностью, – заметил Лис, вылезая из машины. – Ты выходи, выходи, не заставляй тебя вытаскивать.

– Елисей, если ты не считаешь меня врагом, отпусти меня здесь. Не разлучай меня с семьёй!

Лис остался стоять около открытой дверцы и заглянул внутрь салона.

– Многие гатрийские семьи теперь разделены, если не навечно, то очень-очень надолго, – констатировал он. – Не всё ли тебе равно, с какой именно половиной семьи тебе жизнь доживать?

– Это верно. С какой половиной ни доживай, всё равно очень больно.

– Пойдём, Апрель. Пойдём.

Я вылезла из машины, огляделась. Сопротивляться или пытаться сбежать бесполезно. Вокруг было очень много сильных мужчин, большинство из которых были напоказ вооружены.

– Как же вы взрывать канал будете? Это же так близко от вашей лесной базы.

– Ничего, – фыркнул Лис. – Не долетят камешки, всё-таки далековато.

– А силовики местные слетятся? Не потревожат?

– А с чего это ты за нас волнуешься, леди?

– Я за Тимоху волнуюсь, на вас мне наплевать.

Мы стали подниматься наверх по неширокой деревянной лестнице, которая петляла вдоль расщелин. Со стороны её и видно-то толком не было. Если канал так незатейливо, но заботливо оборудован, то есть надежда, что на той стороне не слежавшиеся опилки вековой давности, а какой-то амортизатор посерьёзнее.

Мы подошли к небольшой дырке в скале.

– Ну вот, тебе сюда, – махнул рукой Лис. – Несколько шагов вперёд, а там обрыв. Прыгаешь – и полетела. И лучше тебе не упрямиться, прыгнуть самой. А то придётся спихивать, вдруг как-то неаккуратно получится, не хочу тебе синяков лишних наставить.

– Пожалел волк кобылу…

Лис огляделся, вошёл в пещерку, вышел обратно.

– Кира, – сказал он серьёзно. – Конечно же, я буду беречь Тимофея. Об этом я позабочусь. А вот, чтобы я никому не сказал, как можно подобраться к Шокеру, ты должна выполнить мою просьбу. Небольшое поручение. Тебе это не составит никакого труда.