– Андрей… Ну, скажи мне, что хорошего может быть, если ты заставил тащиться сюда за тридевять земель девчонку, которая родит со дня на день? Какая в этом необходимость? Вот именно сейчас? Молчишь? А я знаю. Ты захотел держать её при себе, где пока более безопасно. Или кажется более безопасным… А, может быть, теперь уже нигде не безопасно, и ты, наверное, просто хочешь, чтобы мы были все вместе. Так проще, когда все на глазах… Ведь так, да? Значит, что-то уже происходит? Ну, скажи! Признайся хоть раз, что я права!

Шокер не выдержал, легонько оттолкнул меня, отвернулся и пошёл вперёд, вдоль берега, глубоко засунув руки в карманы чёрного шерстяного бушлата.

Через несколько секунд я бросилась следом, догнала, обхватила и уткнулась ему в спину.

Он обернулся, молча сжал мои плечи и вздохнул.

– Прости, Шокер. Прости меня. Я пытаюсь просто молчать, не получается!

– Эх, ты… – Шокер закинул руку мне на плечи. – Пойдём-ка, кроха, погреемся где-нибудь. Тут у пирса есть кафешка. Точнее, должна быть, насколько я помню…

Кафешка на Юргордсваген, действительно нашлась, как раз между причалом для регулярных рейсов и пирсами для частных маломерных судёнышек.

Широкое, в всю стену окно выходило прямо на воду, в сторону островов Шеппсхольмен и Кастельхольмен. Здесь, в жарко натопленном, пропахшем ванилью и корицей зале, даже вспоминать не хотелось, что на улице пронизывающий ветер.

Шокер заказал нам по огромной чашке травяного чая и по куску… нет, по кусищу горячего пирога: себе – с вишней, мне – с персиком. Я отламывала вилкой пирог, запивала чаем и чувствовала, как у меня полыхают обветренные щёки, а по телу гуляет тепло, и хочется просто закрыть глаза и сидеть так вечно, вдыхая смесь ароматов свежей выпечки и кофе. Шокер тоже медленно ковырялся в пироге с кислой миной, было видно, что настроение у него после моих наскоков испортилось.

– Ты что такой недовольный? Невкусно?

– Вкусно. Невкусно здесь не бывает, – сообщил Шокер. – Тут самые замечательные пироги во всём мироздании.

– Что ж ты тогда такой угрюмый?

– Думаю, – коротко пояснил он и надолго замолчал.

С одной стороны, мне нужно было бы его расшевелить. С другой – я так разомлела в тепле и ароматах, что мне хотелось приткнуться в угол диванчика и подремать, так что его раздумья оказались кстати.

– Знаешь, а на самом деле ты права, – сказал вдруг Шокер после долгих минут молчания.

– На самом деле, Шокер, я всегда права, только у меня никогда не хватает сил заставить тебя это признать.

Он усмехнулся.

– В чём я права на этот раз?

– Я хочу, чтобы все, кто мне дорог, по возможности были сейчас вместе и рядом со мной, – проговорил он и с явным трудом посмотрел мне в глаза.

– Почему именно сейчас?

– Есть информация, что наши противники с изнанки снова что-то затевают в том слое… Группируются, собирают силы, новую базу построили, уже в другой местности. Похоже, собираются то ли права качать, то ли силой что-то доказывать.

– Откуда знаешь?

– От Илая, – вздохнул Шокер. – Он за всем этим лично наблюдает.

– Ты же говорил, он остался в Йери аналитиком в курьерской службе.

– Я говорил, – кивнул Шокер. – Потому что надо же было что-то сказать. А на самом деле он живёт и работает в том слое постоянно, уже четыре месяца. Личный доверенный агент Марека Вайори…

Последние слова Шокер процедил сквозь зубы.

– Андрюша, ты так боишься за сына или настолько не любишь моего брата?

– Да причём тут твой брат? – скривился Шокер. – Я ж говорил тебе, Вайори на своём месте почти незаменим. А не люблю я его ещё с тех пор, когда он был Тайлером… Не в нём дело. За сына боюсь, это да.

– Илай не новичок в том слое. Мало кто знает тамошнюю жизнь лучше него. Думаю, он там тоже незаменим.

– Вероятно, – кивнул Шокер. – Но я всё равно беспокоюсь. Он легко идёт на риск, он способен на неосмотрительные выходки, он никогда не просит помощи и не прислушивается к советам…

– Слушай, это кого-то мне подозрительно напоминает… А, точно. Тебя.

Шокер тяжело вздохнул и отмахнулся.

– Андрей, у тебя вырос замечательный юный лорд, отважный мальчик с принципами и чувством долга. И он весь в тебя. Расслабься.

– Да я бы расслабился, если бы не растущий риск. Илай ведь в самое пекло влез. Я его так просил найти себе другое занятие. С его-то способностями… – Шокер тоскливо вздохнул и закончил с досадой. – Так нет, прилип он к этому слою. Говорит, он там, как дома. Представляешь?

– Не обижайся на него. Он по своей Насте скучает.

– Да, скорее всего, – грустно кивнул Шокер.

Я протянула руку под столом, коснулась его колена.

– Андрюша, успокойся.

Я просто смотрела на него, не зная, что ещё сказать.

– Извини, я испортил нам такой прекрасный день, – вздохнул Шокер.

– Да брось, Андрюша. Ничего ты не испортил. Хорошо, что ты стал со мной об этом говорить. Разве я дура безмозглая, чтобы просто сидеть на кухне и твои команды исполнять? Бросай свои старые замашки. Я твоя настоящая жена, а не гатрийская кукла. Только, пожалуйста, если что-то произойдёт, не вздумай нас с Тимошкой отсылать куда-то. Нам будет лучше с тобой.

– Возможны разные обстоятельства, кроха. Может случиться так, что оставаться со мной будет опасно. Это единственное, что может заставить меня отослать вас в Мальмё. Остаётся только надеяться, что до этого не дойдёт… У тебя, наверное, остыло всё? Давай, я попрошу подогреть.

– Не надо, и так вкусно.

Шокер пожал плечами, вздохнул ещё раз, скользнул взглядом по водной ряби за окном, задумчиво повернулся к двери, вздрогнул и застыл. Я проследила за его взглядом. Он пристально смотрел на даму, которая, казалось, не шла – летела по проходу между столиками, паря в воздухе.

Она была высокая – это первое, что бросалось в глаза. И отлично одета, что для небрежного и беспечного Стокгольма совершенно нетипично. Здесь даже небедные люди предпочитают носить всякую слоёную несуразицу, в которой спать под кустом намного удобнее, чем сидеть на стуле. На этой особе было надето классическое шерстяное пальто горчичного цвета, длинное, расклешённое, с разрезами, а на шее замысловато накручен цветастый палантин. Шляпы на ней не было, но безупречно лежащие платиново-белые волосы, стриженные под боб, в шляпе и не нуждались. Личико так себе, на мой вкус: квадратные скулы, широко расставленные большие карие глаза, нос аккуратной уточкой, много мелких родинок. Вот губы – да, губы красивые… Она шла, высматривая себе столик поуютнее.

И её взгляд упал на нас.

Она запнулась о воздух и остановилась, хлопая глазами. Шокер медленно поднялся на ноги.

– Вот так встреча! – произнёс он по-английски и широко улыбнулся.

– В самом деле, невероятно! – восхитилась блондинка. – Шокер, я не верю своим глазам! Ты занял мой любимый столик, между прочим!

– Так присоединяйся! – Шокер щедро повёл рукой на оставшиеся два свободных места за нашим столиком.

Блондинка на секунду задумалась, потом скинула с плеч пальто, швырнула его на диванчик и предпочла сесть рядом со мной. Видимо, ей так было удобнее рассматривать Шокера.

Шокер взглянул на меня:

– Кира, это Хельга. Она была в моей самой первой группе ловцов, здесь, в Стокгольме. Боевая подруга, можно сказать, почти год вместе в окопах… Хельга, это моя жена Кира.

Хельга сунула мне длинную узкую ладошку с великолепным маникюром. Вообще не перевариваю, когда женщины тянут руки при знакомстве. Я вяло пожала её пальцы, скользнула взглядом по лицу. Лет под тридцать на вид, на деле, возможно, чуть за тридцать.

– Я думал, тебя больше нет в Стокгольме, – сказал Шокер.

– О, да ты проверял? – удивилась Хельга, с удовольствием откидываясь на спинку дивана и закладывая ногу на ногу. – И давно?

– Года четыре назад, около того.

Хельга развела руками:

– Ты прав, в общем-то: меня нет в Стокгольме. Сюда я только приезжаю иногда. А так мы с мужем уже пять лет живём в Бергене. В Норвегии ты меня вряд ли искал.