— Нет, уж ты их лучше испепели. Для идеального порядка при встрече Магистров.

Гелла Нереида блаженно жмурилась, ее волосы пребывали в таком беспорядке, как будто она всю ночь использовала их вместо подушки, а за ухом почему-то торчала контрабандная зубная щетка. Фелла нетерпеливо фыркнула и попросту раздвинула ряды учеников магией, пробившись в передние ряды. Нереида брела за завучем, громко зевая, и ей первой досталась фраза, сказанная не для учеников.

— Они рано.

— В Семицветнике не спят, — с ироническим неодобрением такого беспорядка ответила Гелла.

Бестия, недовольная тем, что Магистры не уведомили ее о времени своего прибытия, окинула взглядом учеников, готовясь разрядиться на них. Но будущие и действующие артефакторы опасность чуяли шкурой: все стояли, вытянувшись во фрунт, двумя почти идеально ровными колоннами и исключительно честно таращили глаза, помня недавнюю инспекцию. Придраться можно было только к Хету, который возбужденно что-то сообщал всем, до кого мог дотянуться, да к время от времени взлетающим в воздух артефактам-чесалкам, бесилкам, вонялкам и прочим шуточным атрибутам молодежи.

Бестия повернулась к воротам артефактория, но те уже были распахнуты настежь. Немного поодаль Вонда оттаскивал в сторону Караула — или Караул Вонду. Во всяком случае, это была молчаливая борьба с переменным успехом.

В ворота вступала свита Семицветника.

Боевые маги.

Их холодно-зеленое одеяние украшал небольшой радужный серп на груди — войска охраны Магистрата. Шестнадцать магов шагали молча, не глядя по сторонам, и только двое-трое при виде Бестии как-то ожили глазами, что обозначало — встречались, не раз.

— Магистры обычно путешествуют без охраны, — почти под нос себе произнесла завуч Одонара. Но Нереида умудрилась разобрать это и из полусна.

— Почему? — мирно ответствовала она. — Они ведь важные персоны. Наконец, это просто несолидно!

— Они мощные маги. Это все равно, что Витязю…

Бестия раздраженно оборвала собственную тираду. Вслед за охраной выступал Алый Магистр, с неизменной колокольчиково-ленточной бородой и озабоченным видом.

— Все-таки Рубиниат, — огорчился Фрикс, который удачно затерялся в толпе практикантов. — Проспорил перо-копирку…

Но за Алым тут же шагнул развеселый Оранжевый, махая встречающим пухлой рукой — и Фрикс успокоился. Затем шагнул Желтый — и учитель артефактологии вскинул брови, не понимая, что могло понадобиться в Одонаре Магистру, который отвечал за финансы страны. Цитриниат — старик с царственной осанкой, высохшим желчным лицом и жадно бегающими глазами — преодолел нужное расстояние, и из-за его одежд показался зеленый балахон. Магистр здоровья и земли обожал праздничные одежды, и все в любимых тонах, от малахита до салата.

Это уже смахивало на переезд Семицветника в стены Одонара. Гелла открыла рот для зевка и позабыла его закрыть. Ученики и даже действующие артефакторы, подтянувшиеся к зрелищу, начали ежиться и посматривать на собственные наряды с сожалением и ужасом. У кого-то не хватало рукава, кто-то щеголял в откровенно контрабандной футболке с контрабандными же рожами музыкантов на груди, а кто-то так и выскочил в пижаме, и встречать приезд шести Магистров в таком виде было уже не просто невежливо, а — фатально.

Ибо их уже было шесть. Синий и Голубой шагнули вслед за товарищами, причем Магистр Небесного Ведомства соблюдал на вытянутом лице голубую же тоску. Сразу же после его вступления на территорию и без того великая компания пополнилась еще и загадочным Фиолетовым.

Все Магистры, никого не приветствуя, не подходя близко, остановились в том порядке, в каком шли, и замерли.

— И что это? — осведомилась Гелла, которая в кои-то веки проснулась непритворно.

— Свита, — чуть слышно уронила напряженная Бестия. — Смотри.

За Семью Магистрами медленно и торжественно, а главное — само собой плыло кресло, стилизованное под золотую морскую раковину. На кресле, или, скорее, на троне, восседал древний старец с покрывающей колени клочковатой бородой и невероятной усталостью, затаившейся и припухших веках. Веки были плотно сомкнуты, а голова мага покоилась на плече.

Дремлющий.

Артефакторий вновь превратился в единое тело, и оно широко разинуло рот, как голодающий галчонок, который увидел мать с добычей.

— Что же им тут нужно? — не закрывая рта, умудрилась спросить Нереида. Она, не отводя глаз, пялилась на живую целестийскую легенду, главу Семицветника, который крайне редко являлся на всеобщее обозрение. Про Дремлющего любили шутить, что последних пятьсот лет непонятно — есть ли он вообще, а если есть — спит или уже умер. Но грудь старца тихо вздымалась под серебристой парчой: Восьмой Магистр жил.

Фелла, не отвечая, вышла вперед и склонилась в почтительном поклоне, адресованном тому, кто все равно этого не видел. Потом, по этикету, поклонилась Магистрам.

— Великая честь приветствовать вас в стенах…

— Молниеподобная Фелла, — отозвался Рубиниат, досадливо звякая бубенцами в бороде. — Оставим формальности. Мы оказали вашим стенам честь лишь до конца боя и хотим, чтобы он начался поскорее. Где директор?

Лицо Бестии чуть потемнело.

— Видимо, слагает вирши в честь этого дня.

Бестия ошиблась только со временем: стихотворение Мечтателем Гиацинту уже было прочитано.

Желтый Магистр громко и почти неприлично прочистил горло и заметил:

— Витязь с ним, с директором, но где противники? Когда, наконец, начнется этот несчастный бой? Мы не намерены утомляться!

Рты артефакторов так и были открытыми, но теперь уже от величественного хамства, проявляемого Магистрами. Бестия еще раз коротко, не потеряв ни капли достоинства, поклонилась.

— За ними будет послано тут же. Вы не успеете еще расположиться на арене, как…

Магистры не успели сделать и шагу к арене Одонара, а Бестия не успела еще договорить фразы, как плотненькая прыщавая скоростная ракета по имени Хет уже вылетела в направлении артефактория.

Хет был отчаянным сплетником, но не был плохим товарищем. Его глаза, в отличие от органов зрения остальных, не упустили ни торжественной спешки Магистров, ни озадаченности Бестии, ни свитков, которые Магистры сжимали в руках.

Это могли быть только кодексы Правого Боя. Древние Кодексы Правого, если точнее, а они отличаются от поздних, упрощённых, в них сказано об экипировке, и если Макс не будет экипирован должным образом — ему нужно бежать из Одонара, пусть даже уже и слишком поздно, и прихватить с собой Кристо и Дару! Хет едва не сшиб с ног Мечтателя, единым духом преодолел несколько коридоров, свернул в жилое крыло действующих артефакторов и без раздумий колобком вкатился в комнату Макса, сообщая на ходу:

— Тут Магистры и Дремлющий!

После чего он икнул и смирно встал у двери, прилежно сложив руки. Утренняя картина в комнате Ковальски впечатляла.

На кровати в хаосе вещей, как принадлежащих Максу, так и нагло позаимствованных у других артефакторов, вольготно разлегся Кристо. Дара занималась раскладыванием на столе кольчужных рубах разной ковки и стоимости: от халтуры из сельбища «Куй!!» за семь радужников до северной подгорной работы с иридиевыми вкраплениями, по неизвестной цене. Мелита только что закончила заниматься волосами Макса: она стояла над Ковальски с артефакторным гребнем «Конская сила» (модифицированный «лошадник») в руке. Гребень предназначался на продажу добрым тинторелям-рыцарям, которые желали видеть у своих лошадей необычайно длинными гриву и хвост (правда, гриву потом нельзя было остричь). Мелита созерцала плод трудов своих и гребня и как бы спрашивала себя: может ли шевелюра Макса теперь считаться благородной и поспорить с хвостами некоторых лошадей?

Нольдиус за плечи прижимал Ковальски к стулу. Кажется, с помощью магии, и магия не очень помогала: лицо отличника было багровым от усилий.

Лицо Ковальски попросту не поддается описанию известными человечеству словами. Голос его был подобен гласу из могилы: