– Вот, принимайте пополнение, – сказал, подмигнув, непротивленец, имя которого я так и не вспомнил. – Она решила, что у вас ей будет комфортнее.

Парень весело помахал рукой на прощанье и поспешил в свой лагерь – времени до восхода солнца почти не осталось.

– Здравствуйте! Приветствуем вас в нашей дружной компании, – я слегка поклонился, и хотел снять с плеча путешественницы сумку, но та оказалась совсем небольшой. – Вещи в хогане оставили? Правильно! Потом, потихоньку перетащите!

Девчонка отшатнулась, не давая мне помочь ей.

– Вещи? Нет, у меня только эта сумка, – высокомерно отрезала она. – Косметика, ключ от дома, бельишко и презервативы. Нужно было еще что-то брать?

Мне с огромным усилием удалось сдержать гомерический хохот.

– Ну, это вам решать, чем чистить зубы, в чем спать и чем укрываться, – фыркнул я.

– Ерунда, я взяла карточки, куплю все что нужно, – безапелляционно ответила девица.

– Купите. Но только не здесь. У нас нет магазинов. Дикая природа, опасные растения и походные условия. Добро пожаловать на Арзюри!

Я даже забыл о восходе и вспомнил о нем лишь когда увидел летящий снаряд холли. До подножия Пещеры солнце не добралось, но высокой кроны дерева уже коснулось. И вот результат.

Толкнув девушку так, что она кубарем покатилась по направлению к Пещере. Тяжелый плод пролетел точно в том месте, где она только что стояла, и упал в кусты. «Надо бы вечером этот забрать», – поставил я галочку в уме. Пригнувшись, я на четвереньках бросился к входу. По пути ухватил вновь прибывшую за руку – надо было поскорей укрыться, пока не прилетел новый снаряд.

– Ну ты, козел, чего лапаешь? – возмутилась новенькая.

– Как хочешь. Можешь сдохнуть, – не удержался я, отпуская руку девушки, и на четвереньках побежал к Пещере, в надежде, что у этой курицы хватит мозгов спрятаться. – Сейчас двери закроют, до заката внутрь не попадешь!

Я не на шутку расстроился, даже рассердился. И просто озверел, когда девушка вскочила на ноги и кинулась внутрь. Она наступила мне на руку, а затем прыгнула, сильно оттолкнувшись от моей спины, и приземлилась уже за порогом.

– Ваади, не возись, запираем! – крикнули мне из Пещеры. Тяжелая защитная стена поползла слева, перекрывая вход.

Дохромав до оставшейся щели, я юркнул внутрь. Стена, движущаяся по направляющим желобкам, гулко стукнула, оповестив всех, что вход закрыт. И в ту же секунду послышалось еще два удара – благослови вас, духи леса! На этот раз холли опоздали!

– Эй, девушки, принимайте пополнение! – крикнул кто-то.

– Ага, и поставьте ей мозги на место. Если они у нее есть, – пробормотал я тихо, вспомнив, что нельзя требовать от новичков нормальных реакций. Каждый переживает свое появление на новой планете по-разному.

На следующий день рано проснулись все жители Пещеры и их гости – в дни активной войны к нам присоединялась большая часть людей из лагеря непротивленцев.

Да, конечно, тихая война между людьми и растениями Арзюри велась постоянно.

При свете местного солнца растения активизировались и нападали на все инородные тела – людей, летящие палки, камни или иные предметы. Это было очень странно, поскольку никаких движущихся врагов у этих растений здесь не было – ни птиц, ни рыб, ни животных, ни насекомых. Среди колонистов была популярна теория, что именно растения уничтожили всю местную фауну.

По ночам (то есть все время от захода до восхода солнца) мы атаковали беспомощные растения, пытаясь (довольно безуспешно) расчищать дорожки, а также собирали плоды и смолу деревьев, ягоды с кустарников – как только они становились нашей добычей, они теряли свои агрессивные свойства. Чудовищно ядовитая днем смола, источаемая буки – старыми деревьями со стволами в четыре охвата – после захода солнца превращалась в одно из самых полезных веществ. Разводя ее водой и соками разных плодов и растений, мы получали богатейшую гамму клеящих препаратов, чрезвычайно полезных чуть не во всех сферах нашей жизни.

Ночи на Арзюри были очень светлыми благодаря двум лунам планеты и небу, гораздо более звездному, чем дома. Видимо планета находилась гораздо ближе к центру галактики, либо просто где-то в одном из рукавов Млечного Пути, чем наша провинциальная, далекая от звездных скоплений Земля.

Да и местное солнце было совсем другим – не желтым, а белым. Привыкнуть к нему было очень сложно, наши глаза плохо приспособлены к такой яркости. Поэтому без темных очков со специальными шторками вокруг глаз, чтобы не попадал боковой свет, на улице днем было нечего делать. В Пещере хранились несколько пар альпинистских очков с фотохромными линзами – это был идеальный вариант против здешнего солнца. У непротивленцев таких очков скопилось пар тридцать – их палаточный лагерь находился под открытым небом, так что им они были гораздо нужнее. Все эти очки (как и множество других полезных вещей) с самого начала привозили с собой прибывающие на планету, а затем бережно хранились в общих кладовых – люди погибали или возвращались на Землю, а их вещи оставались в колонии…

От каких-то давно ушедших поселенцев осталась выражение «Большое Противостояние». Так колонисты называют период активной войны растений с землянами, случающийся дважды в год и длящийся три-четыре дня.

Я уже дважды был свидетелем этой бойни. В первый раз – через пару дней после прибытия на Арзюри. Я вместе с другими новичками, детьми, кормящими мамами и беременной женщиной все время провел в дальних пещерах, поскольку здесь считается, что подпускать к агрессору людей, не проживших на планете хотя бы месяц, никак нельзя. Мы помогали нашему врачу – бывшему ветеринару – обслуживать раненых, которых приносили нам из других пещер.

Ко второму большому противостоянию я был уже подготовлен. Вернее, мне так казалось – долгими разговорами, воспоминаниями бывалых и своей жаждой ввязаться в бой. Но все эти разговоры оказались ерундой – не способны никакие рассказы описать того, что творится на Арзюри во время восстания природы. Да мы с ней и не воюем, а пытаемся защитить слабых и не погибнуть самим. Больше ничего.

Вот и сегодня, после плотного завтрака (неизвестно когда еще придется поесть) началось распределение арзюрян по местам дислокации – вот-вот должно было начаться третье на моей памяти большое противостояние.

Пещера – наш общий дом – представляла собой целую сеть залов и гротов, соединенных тоннелями, но некоторые из этих ходов были полностью заполнены водой. Часть залов имела выходы наружу в виде «окон» – щелей и отверстий разной величины, расположенных высоко над уровнем пола. Все их нужно было запечатывать, чтобы внутрь не проникала местная флора.

Сигналом начала атаки послужили, как всегда, удары холли. А еще через несколько минут началась «газовая атака». Ветер, который ночью дует со стороны гор, а днем – в противоположном направлении, начал задувать в Пещеру «туман». Почему-то именно во время противостояния местная растительность испускала из себя облака, насыщенные пыльцой и удушающими запахами. «Услужливый» ветер гнал их и в большую Пещеру, и в другие залы, несмотря на то, что мы плотно законопатили все лазейки.

Входы охраняли дежурные в защитных очках, обмотавшие головы всеми подручными средствами (марлей, шалями, старыми простынями и футболками). Долго ждать не пришлось. За канонадой ударов холли последовала атака мхов – их споры просачивались вместе с дымом и мгновенно лопались, покрывая все вокруг склизкой фиолетовой пленкой. Если ее не удалить ее, то меньше чем через час на ее поверхности начнут невероятными темпами прорастать самые разные ядовитые местные травы и цветы.

Пленку мы засыпали песком, чтобы не поскользнуться, а затем покрывали заранее заготовленными сушеными листьями одного из видов деревьев, растущих у воды. Многолетний опыт показал, что это действенный метод борьбы с «мхами».

В этот раз я работал в самом большом – «парадном» – зале, в который попадали через главный вход в Пещеру, и видел, как Винни-Пух, вооружившись громадным чайником (вот пришло же кому-то в голову притащить сюда такой!), опыляет задвижную створку дверей. Какой молодец! Кобринки за время противостояния облепляют и саму дверь, и все окружавшие Пещеру склоны. Избавиться от мхов практически невозможно: они намертво присасываются к любой поверхности, так что каждый раз двери после противостояния приходится менять.