Глотая еду сквозь слезы, Тайша прошептала:

– Ненавижу китайскую кухню.

***

Ее встречи с врачом казались самым страшным испытанием.

Каждый раз она шла туда с мыслью о том, чтобы наложить себе камней в штаны, но взвешивание происходило в одном белье и у нее не было такой возможности.

Тайше приходилось скрывать свое тело под просторной одеждой, но сегодня она решила, что делать этого не будет. Надев черную лаковую юбку, колготки в сетку и облегающий каждую ее кость топ, она прошептала:

– Люби себя.

На улице было не так холодно, как обычно в ноябре. В этой части материка и зимы-то настоящей никто не видел, чего уж греха таить. Вся их зима – это лишь грязь, да дожди, но снег или лед – только в морозилке холодильника.

Тайша села на первый же автобус и поехала в школу. Сегодня она была решительно настроена бросить вызов отцу, дяде, даже матери, которая никогда не принимала ее сторону.

А в автобусе Тайша, как всегда, читала любимую книгу.

Она изучала магию древних ведьм.

Слова отца не дают Кевину покоя уже второй день. Его отец так толком ничего и не объяснил, он просто ушел, оставив сына наедине с собственными мыслями. Кевин не очень понимал, что происходит. Каждая новая догадка была безумнее предыдущей, отчего ему стало казаться, что он просто не так понял отца. Действительно, что за бред? Книги, меняющие свое содержание, «охотники» и все то, что как ему казалось, еще предстоит узнать – все это просто чушь, бред ненормального.

– Это какое-то помешательство. Точно! Так и есть. Никто в здравом уме не поверит в эту чушь.

Но ему хотелось поверить. Ему хотелось, чтобы он был не просто Кевином, не обычным мальчиком, а героем, который должен спасти кого-то, а то и весь мир.

Прошла суббота и вот настало воскресенье. Все это время Кевин не выходил из своей комнаты, он искал в интернете информацию о тех вещах, которые успел прочесть в отцовских книгах, но так ничего и не нашел. В конечном итоге он просто лег на кровать и долго смотрел в потолок, будто на нем можно было отыскать все ответы.

В воскресенье вечером он принял душ и сделал уроки. Его мама не говорила ему ни слова, лишь печально смотрела на своего ребенка и временами что-то бурчала. Все выходные она готовилась к сеансу со своей первой, в этом городе, клиенткой. Кевин не хотел заваливать ее вопросами, да и ответы на них может дать лишь его отец.

Утро понедельника было пасмурнее, чем предсказывал прогноз погоды. Прогнозы погоды никогда не бывают точными – люди лишь делают вид, что могут предугадать, как поведет себя природа, когда на самом деле они и понятия не имеют об этом.

Кевин собирался уже идти на учебу, но в дверях его остановил отец, который внезапно образовался перед Кевином, словно огромная скала, мешающая парню пройти.

– Па, я в школу опоздаю. – Кевин не поднимал на отца глаз. Все его тело дрожало, а по спине побежали мурашки. Никогда раньше он не считал отца таким жутким, как в последние дни.

– Ты не пойдешь сегодня в школу. Я уже предупредил учителей. Нам с тобой надо поговорить и это предельно важно. От этого зависит… многое.

– Хватит говорить загадками!

– Это я и пытаюсь сделать, Кев. – Реджинальд выдохнул. Разговоры с сыном всегда были для него тяжелыми. Он плохо знал сына, если не сказать, что совсем не знал. – Идем.

Он повел сына за собой. Вместе они вошли в его кабинет, Реджинальд закрыл дверь и попросил Кевина сесть.

– Итак, чтобы ты хотел узнать?

Кевин опешил. Сначала он хотел воскликнуть: «Все! Мне нужны ответы!», но затем понял, что не желает вообще ничего знать. Он жалел, что зашел сюда, жалел, что отец сказал ему то, что сказал. Сделанного не воротишь, Кевину просто пришлось бы рано или поздно поговорить об этом с отцом, беда в том, что он надеялся на поздно.

– Для начала, объясни, что значили твои слова про «охотника». Это, пожалуй, все, что меня сейчас действительно пугает.

– Послушай, сынок, это не должно тебя пугать. – С напускным спокойствием проговорил Реджинальд. Когда он говорит «сынок», дело точно пахнет керосином.

– Да неужели? Как-то я не уверен.

– Выбирай тон, юноша.

«Вот теперь я его узнаю» – подумал Кевин. Да, его отец всегда был груб, холоден. По крайней мере, только таким Кевин его и помнил.

– Так ты расскажешь, что имел в виду?

– Да. Видишь ли, этот город не так прост, как может показаться. На первый взгляд, Стоун-Хилл – маленький тихий городок, для подростка даже может быть скучный, но это не совсем так. Дело в том, что процент обычных людей здесь гораздо ниже, чем в других местах материка. Да что там материка, всего мира. На самом деле, это место – скопление чудовищной силы, которая в последнее время огромной волной надвигается на мир. Некоторые в Совете считают, что близится что-то темное. Для этого и нужны люди вроде нас с тобой – охотники. Потомственные, если быть точным. Лучшие из лучших.

– На вопрос ты не ответил, а лишь больше запутал меня. – Кевин встал. – Ты меня, конечно, прости, но не кажется ли тебе, что все это звучит немного… бредово?

– Да, со стороны, возможно. Но ты поверишь мне, когда я закончу объяснение. Когда-то точно так же, как и я сейчас, твой дедушка, мой отец, рассказал мне о том, что быть охотником – моя судьба.

– У него явно получилось лучше, раз ты поверил во все это.

– В том-то и дело. Я не поверил, пока не увидел. Так что понимаю, что ты чувствуешь. Идем. – Он кивнул сыну в сторону стены.

Кевин пошел за отцом, хоть и чувствовал, как его недоверие растет. Ему все больше казалось, что его отец сходит с ума, одержимый непонятной идеей. Кем он себя возомнил? Думает, что должен оберегать мир от чудовищ, запертых в этом городе? Кевин видел местных людей, никто из них не похож на буйного зверя. Наоборот, это самый неприметный городок, настолько тихий, что создается впечатление, что здесь вообще ничего не происходит.

Реджинальд улыбнулся сыну, что случалось редко, потому выглядело довольно жутко. На стене, возле которой они стояли, висели фотографии в рамках. Кевин всматривался в них, вспоминая те времена, когда его отец умел быть простым и весёлым, как все обычные люди. Когда это было? Два или три года назад? Как-то все резко изменилось. Просто однажды он проснулся и осознал, что жизнь теперь не похожа на ту, что была. Что-то просто изменилось, но он до сих пор не понял, что именно.

Отодвинув одну из картин, Реджинальд показал сыну нечто, похожее на дверцу сейфа. Небольшой стальной квадрат, посередине которого была замочная скважина. Мужчина снял с шеи ключи на цепочке и вставил один из них в скважину. Повернув три раза, он достал ключ и отодвинул стальную дверцу, открыв сыну синюю панель. Реджинальд приложил к ней руку и экран загорелся голубоватым свечением.

– Если все пойдет по плану, то ты тоже сможешь в любое время заходить туда.

– Что это за фокусы? Ты секретный агент, или что-то типа того?

– Лучше. Я Охотник. Как и ты. И твой дед. И все до нас.

В стене появился проход, которого прежде здесь не было. На вид это была внушительных размеров железная дверь, какие бывают в хранилищах в банках. Открыв ее все тем же ключом, Реджинальд и Кевин вошли внутрь, и перед ними предстала винтовая черная лестница, ведущая вниз. Она подсвечивалась тонкими лучиками небольших лампочек, висящих на высоте не более пяти сантиметров от каждой ступеньки.

Кевин чувствовал дискомфорт. К его горлу подступила тошнота, но он не мог сейчас оступиться, пойти назад, отказаться получить ответ на вопрос, почему они не могут быть такими как все. Это ведь мечта каждого подростка – стать необычным, особенным. Но лишь до тех пор, пока это не случится. Мы все особенные, но не каждый это осознает.

Спускаясь по ступенькам, Кевин ощущал прохладу, исходящую от них. Он всегда ходил по дому босым, а мама говорила, чтобы он надел носки. Теперь он жалел, что не слушается маму.