Деваться было некуда. Волей-неволей надо было представлять ее жене. «Старинная приятельница, давно не виделись».

За «приятельницу» Светка могла с ходу обидеться и выпалить что-нибудь непотребное. Сцена получилась бы совсем неприятная. Неудобно было бы и перед Светкой, и перед женой.

«А почему проходимец? – подумал Кружилин. – С какой, собственно, стати?» И от этой мысли встрепенулся.

– Привет! – удивленно, но миролюбиво сказала Светка. – Покосилась на жену и после недолгих раздумий не то, чтобы спросила, а просто сделала вывод. – Твоя!?

Жена растерялась. Светка усмехнулась.

– Вот, едем из «Конькова», с рынка, – сказал он.

– Да? – Светка сделала удивленное лицо. – Какая хозяйственность! И тебя – на рынок!

«В конце концов, она должна была когда-нибудь встретиться», – подумал Кружилин. Жили рядом; рано или поздно столкнулись бы.

Жена молчала и прижималась к нему. Он разглядывал Светку. За эти два года она не изменилась. Большие карие глаза на широком лице смотрели пронзительно и нахально. Сейчас Светка была не в духе и чуть растянула губы в неприятной улыбке. На ней было темное облегающее платье с ремешком на поясе и вся ее фигурка казалась очень ладной.

Он не мог не вспомнить, как приятно было положить ладони на ее талию и уткнуться лицом в рыжеватые, пахучие волосы.

– Давно женился? – спросила Светка.

– Полгода уже, – ответила жена и прижалась к нему еще теснее.

Он согласно кивнул. Но ему приятно было сознавать, что когда-то по вечерам они сидели со Светкой за врытым в землю столом у нее на даче и пили белое вино, а потом шли в дом, останавливались друг против друга, и она прижималась к нему обессилено и нежно. Кровать в комнате стояла старая, с металлической сеткой; спалось на ней хорошо, но для прочего она была совсем не приспособлена.

У Светки незадолго до их знакомства разорвался неудачный роман с начальником. Звали его Юриком. Он был постоянной темой Светкиных разговоров и главным объектом неудовольствий. Мало того, что Юрик частенько пропадал неизвестно куда, он норовил выпить на халяву и редко менял носки. В интимном плане Юрик не всегда бывал на высоте, но иногда его заносило в дремучие фантазии. Светка и об этом пыталась рассказать.

«И чего я с ним связалась! – удивлялась Светка. – И на столько лет! Ведь он просто никакой! Никакой!»

Тем приятнее было Кружилину слышать в свой адрес: «Раньше ни за что бы не поверила, что все может быть так легко и просто. Ни за что бы!».

После таких слов Кружилин думал, что со Светкой они не расстанутся никогда.

В конце лета Светкины родители уехали в отпуск и он на две недели переехал к ней. По вечерам они чинно ужинали и уже в десятом часу заваливались в постель. Утром он сам варил себе кофе, а Светка вставала, когда он собирался уходить. Не одеваясь, в одних тапочках, провожала его до двери и целовала последний раз, когда он уже на полшага был на лестничной клетке.

Как-то вечером она позвонила ему и сказала:

– Представляешь, выхожу с работы и привязывается со мной одна девица из секретариата. Я ее и не знаю толком. Вдруг привязывается и начинает жаловаться, знаешь на кого? На Юрика! И такой, и сякой! Несколько раз отвозил на машине к себе, а теперь целую неделю глаз не кажет. Что, мол, с ним делать? И дайте его номер телефона.

– Ну, а ты чего? – спросил Кружилин.

– Послала эту малявку к чертовой матери.

– И то ладно, – сказал Кружилин. Похождения Юрика его не заинтересовали.

– Но эта малявка так меня завела! – почти закричала Светка. – Я позвонила сейчас этому хрену и все ему выдала. Он спит черт-те с кем, на кого без слез не взглянешь, а они прибегают ко мне на него жаловаться!

– Подумаешь, какое дело, – сказал Кружилин.

– А я не хочу! – выкрикнула Светка. – Я ему все выдала! Пусть он со своими мерзкими бабами сам разбирается! Я так на него орала, что родители из своей комнаты прибежали.

Кружилин слушал и ничего не понимал.

Светка понемногу успокоилась и заговорила о даче.

– Я в эту субботу не смогу, – сказал Кружилин.

– Это еще почему? – изумилась Светка.

– Ну, работы много, – попытался отвертеться Кружилин.

Светку такой ответ не устроил и она начала выспрашивать что да как. Кружилин оправдывался, мямлил нечто невразумительное, а когда это ему надоело, мысленно выкрикнул: «Иди ты вместе со своим Юриком…». И бросил трубку.

Жену кто-то задел. Она ойкнула и обернулась. Кружилин успел посмотреть Светке в глаза и сразу отвел взгляд. Светка не думала о нем; у нее были свои заботы. Он их угадал.

«Как же несносно, если у нее кто-то есть и сейчас она едет к нему, – думал Кружилин. – И как же хочется, чтобы этого не было. И почему из всех, кого встречал за эти годы, мерещится только она?»

Но если бы на следующей остановке в вагон и вправду вошла Светка, ему ничего не оставалось бы, как сделать угрюмый вид и отвернуться.

Из всех девушек, которых он видел в окошках касс и сберкасс, она единственная ему улыбнулась. Александров так разволновался, что два раза пересчитал сдачу. Результаты не сошлись. Он ссыпал мелочь в карман, отошел в сторону и стал ждать.

Очередь перед окошечком быстро иссякла. Александров подошел снова и попросил лотерейный билет. Девушка взяла деньги и опять улыбнулась. Он заговорил с ней о везении и невезении.

На следующий день Александров пришел в сберкассу с твердым намерением пригласить девушку в кино. Стоило ему наклониться к окошку, как позади выстроилась очередь. Пришлось отойти и подождать. Но как только он подошел второй раз, очередь собралась снова. Девушка перестала улыбаться и посмотрела на него внимательно и настороженно.

– Вас как зовут? – спросил Александров.

– Здесь написано – Петрова. – Девушка ткнула пальцем в табличку за стеклом и заморгала.

– А зовут как? – спросил он.

– Меня? Жанна, – сказала она и испугалась.

Он протянул деньги за очередной лотерейный билет и сказал о кино.

– В кино? Меня? – переспросила она. – А почему?

– Как почему? – удивился он. – Мы там познакомимся.

– Со мной? В кино? – опять переспросила она. – Нет, я не смогу.

– Почему? – спросил он.

– Как же так?! Конечно, не смогу! – сказала она.

– Вы замужем? – наконец, догадался Александров.

– Угу, – ответила Жанна и засмущалась.

В очереди вздохнули. Кто-то от нетерпения; кто-то – с сожалением. Александрову пришлось бежать. Он выскочил на улицу и устремился прочь. Грезы расселись, жизнь пошла боком, блаженство оказалось недостижимым. Было такое чувство, что его обворовали.

Жанна тоже расстроилась, но сама не могла понять почему. Мужчина ей не понравился. Для нее он был явно староват. Пойти в кино она могла и без него – хоть с приятельницей Варей, хоть с Агаповым. Впрочем, Агапов был под вопросом. «А пойдет ли он в кино? – подумала Жанна. – Уже три дня не появлялся… Но если он три дня не появлялся, как же тогда я замужем? – И сама себе ответила. – Никак!»

Вопрос был не просто очень важным, но не терпящим отлагательства. В обеденный перерыв Жанна зашла в кабинет заведующей и позвонила.

– И чего ты там? – спросила она, когда Агапов поднял трубку.

– Как «чего»? – не понял Агапов.

– Живешь не увлеченно! – заявила Жанна.

– Кем? – опять не понял Агапов.

– Всем! – выкрикнула она.

– Это почему? – спросил он.

– А я иду в кино! – заявила она.

– С кем? – спросил Агапов.

– Тебя-то не дождешься, – сказала Жанна. – Вчера ждала, сколько всего наготовила… Утром целую кастрюльку соседской собаке отдала.

– У, сколько добра пропало, – искренне пожалел Агапов.

Говорить с ним дальше Жанне не захотелось и она бросила трубку.

Агапов загрустил. Ему было жаль всех и вся – и Жанну, и вчерашний вечер, и пропавшие продукты, которые, между прочим, можно было запросто съесть и сегодня.

Вчерашний вечер он просидел дома, но Вика так и не позвонила. Давно было пора насмерть разозлиться и даже забыть номер ее телефона. Но не получалось. Звонил, предлагал встретиться, напрашивался в гости – все было напрасно.