Это утро так походило на все предыдущие, когда они просыпались рядом. И опять было невозможно не прикасаться к ней губами и не вести подушечками пальцев по ее коже; и опять сладко было чувствовать, как она стремится прижаться к нему невозможно близко.

Ни у одного из них не хватило воли подняться с постели первым. Только понимая, что день опять рушится, что они никуда не успеют и окажутся в сплошных неприятностях, они вставали. И, одеваясь, прижимались друг к другу и подолгу стояли вместе.

Она раскрыла глаза и прошептала:

– Проспали?

«А, не жалко, – подумал он. – Все равно это только раз в жизни, и, значит, для меня самое главное».

– Проспали, да? – переспросила она.

– Полежим еще чуть-чуть, – сказал он.

– Не опоздаем? – спросила она.

– Ничего страшного, – сказал он и замолчал.

Он лежал и думал о том, что страшное все же было. Сегодня ему надо сказать ей, что на днях с дачи возвращаются жена и дочка. Предстояло вернуть жизнь в прежнюю колею.

Неширокий коридор, заполненный людьми. Идут навстречу и смотрят вперед, подняв головы, как будто стараются что-то разглядеть вдали.

И вот фойе перед кинозалом. Народу полно, но все стоят спокойно, почти не двигаясь, и чего-то ждут. Попадаются знакомые лица. Даже много знакомых. Правда, не вспомнить, где и когда их видел. За их спинами – темные окна. Такие темные, что ничего в них не светится. А перед окнами в огромных ящиках – пальмы с фигурчатыми листьями, похожими на раздавленные пальцы.

Толпа в фойе пришла в движение. И как будто уже нет фойе, а есть все тот же коридор. Идут навстречу. Теперь сомнений нет, что среди них полно знакомых. Узнают и кивают на ходу.

Кто-то обернулся и показал глазами назад. И еще один обернулся и махнул рукой.

Ах, вот оно что! Где-то здесь, среди них – Татьяна. И люди показывают, что сейчас он ее увидит. Конечно, здорово, что они встретятся. Только от чего вдруг такая растерянность? Даже лицо горит. Татьяна увидит его таким и удивится. Ему не хочется, чтобы она заметила его растерянность. Сейчас, сейчас он успокоится, подойдет к ней сам и скажет что-нибудь развязно веселое. «Ба! Вы! Да неужто?!» Жаль времени нет придумать что-то оригинальное. И не надо придумывать. Просто подойти и молча остановиться перед ней. Заметить ее удивление и услышать что-то несвязное: «А я о тебе слышала! Хотела позвонить, даже телефон нашла. Но решила, что…». Или не это, а совсем иное будет сказано, с иными интонациями. Но и ей, и ему будет приятно, что вдруг встретились, смотрят друг другу в глаза и говорят. Неважно, что говорят. Самое главное, что смотрят.

Вот же она, совсем рядом. Стоит вполоборота и с кем-то разговаривает. Сейчас она почувствует на себе его взгляд, обернется в его сторону и тогда…

Невозможно будет ее отпустить. Теперь он не отпустит ее никогда.

На ней лимонно-желтое платье, очень броское. Наверное, оно ей к лицу. Блондинкам идет яркое. И все-таки очень странный цвет, даже ядовитый.

Он делает шаг ей навстречу и видит, как она поворачивает голову. Сейчас заметит его и стушуется.

Она смотрит на него. Совсем равнодушно смотрит, просто скользит глазами, нехотя кивает и неторопливо проходит мимо.

«Как же так, как же так!» – думает он, оборачиваясь. Кругом люди. Они все видели и поняли.

Он напускает на себя уверенный вид, старается показать, что ему все равно, хочет отойти в сторону, но рядом оказывается малознакомый человек. Где-то его видел. Кажется, в институте вместе учились, едва здоровались. «При чем здесь он? И откуда он обо всем знает?» – Тот понимающе качает головой и морщится. А его-то какое дело? Что он лезет?

Отворачивается от этого приставучего типа и идет прочь. Все-таки странно, что Татьяна вот так… Даже остановиться не захотела. Ну, ее дело, ее дело. Как хочет. Но он этого от нее не заслужил.

Он просыпается. Поворачивается набок, вытягивая затекшую руку, и, еще пребывая в странностях сна, думает: вот так, ушла, не захотела говорить… Но встречались же после и разговаривали. Даже хорошо разговаривали. Правда, она грустно смотрела, а я что-то рассказывал и, в конце концов, она рассмеялась.

Можно ее разыскать. Обзвонить знакомых и выяснить, где она сейчас. Замужем или развелась? Ведь в Москве же она.

Узнать, где живет, встретить у дома и подойти так, чтобы заметила в последнюю минуту. Чтобы нежданно-негаданно увидела и растерялась.

А вдруг – прошла бы мимо? Не остановилась бы и не поговорила? Не может она не обрадоваться, увидев его. А вдруг? Чушь какая! Он от нее такого не заслужил. Она несколько раз звонила, спрашивала: что такое? почему? Он говорил, что много дел, что разговаривать ему некогда. Опускал трубку и недовольно морщился. – Заслужил или не заслужил – какая разница. Все забылось давно. Зачем копаться и выяснять? И сознаваться в чем-то… Сознаваться всегда противно, тем более себе самому.

Уверен, читателю будет небезынтересно узнать, что в конце марта, в самый-рассамый обычный, на удивление даже обыкновенный день, о котором и сказать нечего, кроме того, что были тучи, дождик да серенький свет, – так вот, именно в такой день в одной из московских новостроек, о которой, разумеется, сказать что-либо эдакое, особенное просто невозможно, – так вот, в такой именно новостройке, во дворе между домами, в которых ничем примечательного заметить, ну, никак нельзя, – вот в таком дворе, возле огромной лужи (про лужу – вообще не буду), встретились трое: Риточка Вертухина – вполне привлекательная особа неопределенного возраста, ученик второго класса местной школы, прошлогодний чемпион по шашкам детском лагеря «Уголек» Стасик Клюев и здоровенный, неизвестной породы рыжий кот с хвостом. Да, именно такой. Вот и говорите мне теперь, что без хвостов кошек не бывает. Потому что – сами знаете: не напиши я про хвост, вы к чему-нибудь все равно придеретесь.

Описываемая нами встреча произошла, разумеется, совершенно случайно. А что в жизни происходит не случайно?

Сначала – о Риточке Вертухиной. Надо заметить, что для самой себя Риточка отнюдь не была особой неопределенного возраста; более тот, регулярно в кругу родных, приятельниц и соседок отмечала собственный день рождения и о своих годах прекрасно помнила. Но Риточку пока еще не покидала уверенность, что определить ее возраст просто так, на глазок – дело абсолютно безнадежное. Хотя этим вроде бы регулярно занимаются в автобусах и метро незнакомые мужчины.

Риточка шагала по двору не то, чтобы торопливо, но и не так, как ходят безо всякого дела. Она была настолько увлечена размышлениями о возможных перипетиях визита к своему давнему и доброму знакомому Юрию Ивановичу Половикову, что не обратила внимания ни на рыжего кота с хвостом, ни на очкастого мальчишку в шапке-ушанке. Впрочем, и Стасик смотрел, как тетка маневрирует между лужами, без всякого интереса.

Поначалу не привлек его внимания и кот. Обыкновенный паршивый рыжий котище. Шляется по помойкам и попрошайничает у столовой. А оставь рядом с ним что-нибудь съестное – вмиг сопрет. В общем, вполне стоило пнуть кота ногой, чтобы он противно мяукнул, отскочил в сторону и больше никогда бы на глаза не попадался. Но чемпиону по шашкам было не до кота.

За обедом родители Стасика устроили скандал. Сначала нахамили друг другу, потом по очереди наорали на нашего чемпиона и пригрозили надавать ему подзатыльников. Мать кричала отцу:

«Kaкoгo хрена ты там опять расселся?!», а отец меланхолично ответил: «Да пошла ты…».

Оставаться дома Стасик посчитал чреватым. Тихонечко оделся и скользнул за дверь.

Во дворе никого из друзей-приятелей не было и несчастному прошлогоднему чемпиону по шашкам стало невыносимо тоскливо. И он подумал: «Н-да, грустна, грустна жизнь…» Вот в эту самую минуту на глаза Стасику и попался рыжий кот.

Нет, Стасик не пнул котищу ногой, а остановился и стал его внимательно разглядывать. Такое внимание кота не испугало, а вроде бы даже заинтересовало. Он поднял голову, вильнул хвостом и мяукнул.