На фоне здоровенного кесхейнца, пусть тот уже и освободился от большей части доспехов, месхиелец смотрелся сущим мальчишкой.

— Ты невероятно щедр на варианты, старый друг, — спокойно ответил Ситра. — Но я выберу поединок. Никто не скажет, что аин Анелджил запятнал свое имя трусостью.

— Было бы что пятнать, но тебе виднее, — в голосе имперского аристократа послышались нотки уважения. — Дайте ему оружие, которое он выберет.

Еще пару минут поединщики готовились. Хален разделся до пояса, подставив полуденному Оку могучие плечи. Ситра ограничился скинутым камзолом, оставшись в вышитой сорочке. Оба приняли от кесхейнцев одинаковые бастарды. И если в лапах имперца меч смотрелся вполне органично, то для светлого клинок явно был великоват. Но вот настал момент, когда все приготовления завершились.

Противники сошлись в центре круга под ритмичный грохот кулаков кесхейнцев о кирасы. По мнению Сида, оба вполне умело владели клинками. Вот только Хален явно превосходил щуплого Ситру в мастерстве убивать разумных. И чем дольше длилось противостояние, тем яснее становился этот факт. Месхиелец, верный южной школе, ставил на подвижность и уклонения. Хален же избрал агрессивный напор, мастерство и характерное для северян презрение к смерти. И вскоре Ситра стал сдавать. Противник был слишком силен и, без сомнения, более опытен. Рано или поздно аристократ Альянса должен был допустить ошибку, которая стала бы для него фатальной.

В какой-то момент Хален пошел в контратаку и, пройдя защиту соперника в пару мощных ударов, насадил Ситру на клинок, пробив того насквозь. Бастард месхиельца выпал из ослабевших пальцев, а сам аристократ упал на колени, судорожно цепляясь за торчащее из тела лезвие.

— С… — изо рта Ситры пошла кровавая пена. — Сын.

Кесхейнец посмотрел на поверженного врага и друга с непередаваемым выражением. Но, кажется, понял, что хотел сказать умирающий.

— Род тор Строг не имеет более претензий к роду аин Анелджил, — громко и четко произнес Хален. — Между нами нет вражды, старый друг.

— Благо… — прошептали окровавленные губы. — …дарю.

На последние слова у месхиельца ушли все оставшиеся силы, и вскоре свита тор Строга бережно заворачивала труп поверженного поединщика в саван.

— Нам пора к Камню, Азаон, — подала голос Императрица. И в ее голосе Сиду послышалась печаль по погибшему.

— Мы проводим, — кивнул поразительно учтивый светорожденный.

Легенда гласит, что Творец, желая приступить к творению, создал себе камень. Чтобы было куда присесть. И уже восседая на нем, принялся создавать небо, острова, Великое Море и Бездну. Не, сама легенда звучала гораздо более выспренно и пафосно. Но Умник понимал ее именно так.

Сам Изначальный Камень располагался неподалеку от порта, на отшибе. Место было не самое посещаемое, святоши не любили, когда разумные отвлекаются на всякие поверья и не несут в храмы золото. Могли бы — совсем огородили булыжник-переросток от досужего внимания черни. Но всякий раз, когда предпринимались подобные попытки — что-то не задавалось. Постройки сами собой рушились, строительные леса то гнили, то горели, заборы приходили в негодность, а самые настойчивые охранники превращались в безобидных умалишенных. Святоши отступили от своей идеи быстро. Всего-то пары дюжин случаев хватило, чтобы дошло даже до самых недалеких служителей Первохрама.

Вот и осталась скромная лужайка, локтей сорока в поперечнике, сиротливо притулившаяся на Краю Виалвейна и смиренно принимающая на себя дожди и ветра. Единственное, что тут прижилось, это на диво густая трава да священные деревья, высаженные благодарными паломниками по периметру. Ну и ничем не примечательный плоский булыжник с локоть высотой и сажень в диаметре. На который сейчас бережно разгружали содержимое гроба. То же не особо примечательное, богато одетый альв, судя по всему. Труп и труп. Вот только венец на голове усопшего, повторяющий своими очертаниями корону Императрицы, навевал определенные ассоциации.

Для Сида вся эта суета была бессмысленной. Эн Соф, если Он вообще существовал, занимался своими делами где-то с той стороны лазурного небосвода. Ему давненько не было дела до копошащихся на островах разумных. Но Императрица, видимо, на что-то надеялась. Не смотря на скепсис, что осторожно выражали многие из тиранцев. А вот лицо подбирающегося к Сиду темного, судя по виду — высшего аристократа, было отстраненно вежливым, как у прожженого торговца.

— Дан тор Эшес, — отрекомендовался тот, слегка поклонившись.

Ого! Сам тиранский паук удостоил своим вниманием скромного наместника. Вербовать будет? За спиной снова выразительно вздохнул Лин.

— Сид аен Ривас, — представился в ответ экс-генерал. — Но вы, эдлер, думается, и так в курсе.

— О вас ходят легенды, ваше сиятельство, — приветливо улыбнулся тор Эшес. Как старому знакомому, ронове побери.

— О вас тоже, эдлер Дан. У светлых принято рассказывать такие легенды самым непослушным детям на ночь, — улыбнулся в ответ Сид. — Чтобы они потом всю ночь под одеялом писались.

— Наверняка одни небылицы, — хрипло хохотнул собеседник. — Хотя…

Они немного помолчали, наблюдая издали, как рядом с почившим супругом на Камень укладывается Императрица. С дюжины локтей до места подготавливаемого ритуала было достаточно, чтобы все видеть и слышать. И при этом в обряде не поучаствовать ненароком.

— Я человек прямой, эдлер Дан. Как мой клинок. Не люблю политесы, — не глядя на главного шпиона Империи произнес Сид. — Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вам что-то нужно. Эдлер.

— Вам не откажешь в проницательности, ваше сиятельство, — одобрительно хмыкнул Дан. — Мне тоже не по душе все эти пространные беседы. В этом мы с вами похожи. А может и не только в этом.

— И?

— И мне кажется, что «аен Ривас» звучит не очень благозвучно. В нынешних обстоятельствах, — задумчиво произнес тиранский паук. — А вот «тор Ривас» вполне бы вам подошло. Эдлер.

Не то, чтобы Сид задумался. Он и не переставал об этом думать. Все, что его ждет в Альянсе после такого провала, хоть он и не особо виноват, это торжественная казнь на колу. Разве что кол будет из священного древа, а не из обычного пошлого дуба. Да и в целом. Семью не нажил. На купель не заработал, дефицит с купелями у светлых. Достойного дела после войны тоже не нашлось, у достойных нашлись свои сыновья. Так и существовал Сид — как нелюбимое дитя своей родины. И это отношение убивало весь патриотизм.

— Он уже согласен, Дан, — отчетливо произнесла Императрица. И откуда только узнала? — Просто предложите ему женщину, протекцию для его людей и начальный капитал.

Тор Эшес посмотрел на аен Риваса. В уголках глаз паука неумело пряталась ирония.

— В благоразумности вам тоже не откажешь, ваше сиятельство, — вновь улыбнулся хуман, репутация которого была чернее вороньих перьев.

— Вы верите ей? — кивнул аен Ривас в сторону лежащей на камне девушки.

— Императорский род славится даром читать в душах. Для нее все, что творится у вас в голове — не секрет, — серьезно ответил Дан. — Как и в моей. Как и в любой другой.

— Это пугает, — передернуло Сида.

— Ко всему можно привыкнуть, ваше сиятельство.

— Прежде, чем я отвечу…

— Красивых и верных женщин на выданье у нас достаточно, ваше сиятельство. А уж с моей рекомендацией… — перебил его тор Эшес. — Капитал у вас будет, какой запросите. В разумных пределах.

Сид приподнял брови в деланном удивлении.

— Но пределы эти весьма широки, уверяю вас, — правильно понял его глава Седьмого Дома. — Вашу команду тоже натурализуем, после некоторых проверок. Купели душ будут предоставлены вашему роду, как и любому высшему роду в Империи. Ну а дело — дело я вам уже нашел. И поверьте — разочарованы вы не будете.

Сид вновь вопросительно посмотрел на Дана.

— Империя должна расширяться, ваше сиятельство, — продолжил тот. — А Нерея слишком велика, чтобы смотреть только в сторону Альянса. Что территориально все же мелковат.