— Ну, иди свою шпагу забери. Только избавь меня от твоего идиотизма!

— Но он безоружен!

Гор стоял, обхватив ствол тополя, и, набычившись, смотрел на своих палачей. Он тяжело дышал, ноги его подгибались, струйка крови из рассечённого лба стекала по виску и терялась в многодневной щетине. Зрелище было жуткое, но Элья не могла не смотреть.

— Ты, значит, хочешь чистеньким остаться? — начал выходить из себя Мароль. — Он шпион, и заслуживает смерти.

— Да брось, давай я… — сжалился Мадбир, протягивая руку.

— Нет, он. Ну же, граф, пора взрослеть. Стреляй, пока этот тип не очухался. Колдует он явно паршиво, но когда будет в состоянии воспользоваться своей силой, у нас станет на одну проблему больше…

— Мы ведь не убийцы… — пискнула Элья. — Пойдёмте лучше отсюда… Мы же…

— Мы строим новый мир, — вдруг сказал Равес. Все посмотрели на него. — А чтобы построить новый мир, нужно уничтожить старый. Боги велели мне идти к своей цели, несмотря ни на что. Я это сделаю. Я убью предателя.

Он шагнул, не глядя протягивая руку Лэрге, заранее уверенный, что граф, заворожённый его решимостью, молча отдаст револьвер. Но тот неожиданно резко ответил:

— Нет, я.

Равес, на удивление, не стал протестовать. Как будто даже испугался. Кивнул боязливо, отошёл и занялся вещами, как ему и было сказано.

Так как Мароль не спешил уходить с берега, явно желая лично проследить, чтобы Лэрге действительно прикончил водителя баркаса, девушек увёл Мадбир. За деревьями вскоре обнаружилась тропинка, по ней-то они и ушли, почти бегом. Элья вертела головой, надеясь обнаружить Грапара, но его нигде не было видно. Только Равес, нагруженный вещами, бежал следом, приотставая на несколько шагов.

Грохнул выстрел, послышался болезненный вскрик Гора. И больше ничего.

***

— Ну ты и мазила, — покачал головой Мароль, скептически глядя на извивавшегося в траве Гора. Водитель обеими руками зажимал живот, глаза его были зажмурены, и он явно старался сохранить остатки достоинства — по крайней мере, не вопить.

— Добить? — глухо спросил Лэрге.

— Да ладно, пусть помучается, скотина. — Мароль хлопнул его по плечу. — Молодец, граф. Догоняй.

Забрав из его рук револьвер, Мароль подхватил оставшиеся сумки и устремился вслед за остальными, к тропинке.

Лэрге будто никуда не торопился.

Из внутреннего кармана плаща он достал предмет в форме раковины с отверстиями на месте створок. Сжал его между ладоней, словно надеясь согреть, потом поднёс ко рту и дунул, насколько хватило воздуха в лёгких.

Ни он сам, ни умиравший у его ног человек, ни тем более, те, которые бежали в этот момент по тропинке, не услышали никакого звука.

Лэрге наклонился и положил «раковину» возле скрюченного тела — а вернее, выронил, потому что руки у него всё-таки начали дрожать. Не когда стрелял — тогда было нельзя — а только сейчас.

Потом поднялся, мельком глянул на убитых полицейских — и побежал прочь.

По словам Грапара, до первой стоянки они должны были плыть часа два. Пешком получилось гораздо дольше. К вечеру похолодало, ультрамариновая тушь белоборской ночи залила лес от земли до первых звёзд — а пристанища всё ещё не было видно. Плотнее запахиваясь в куртку и стискивая зубы, чтобы не стучали, Элья упрямо продвигалась вперёд, вслед за Грапаром и Мадбиром, шагавшим здесь, как по своему двору. Как они понимали, куда идти? То Элье было неведомо. Но когда стало казаться, что ни ночь, ни дорога никогда не закончатся, путники, наконец, увидели дом.

Впрочем, слово «дом» не самым лучшим образом подходило для описания затерянного среди деревьев строеньица. По своей сути, это был небольшой сруб без чердака, с заколоченными окнами, при взгляде на который Элью одолели сомнения: а уместятся ли они там все? Двери как таковой не было, что, впрочем, открылось, когда путники уже подошли к прямоугольнику дверного проёма — издалека чернота силуэта домика лишь едва-едва отличалась по оттенку от глубокой ночной тьмы.

Внутри обнаружились толстые свечи, несколько слегка заплесневелых, но тёплых одеял, лежаки из соломы и даже кое-какая мебель. По всему выходило, что несмотря на королевский запрет, люди не только ходили через Белобор, но и проделывали это с максимально возможным комфортом.

Когда зажгли свечи, оказалось, что дверь здесь всё-таки есть — она аккуратненько стояла рядом с выходом, прислонённая к стене. Мадбир, сходив за водой к какому-то роднику, подвинул её так, чтобы более-менее загородить проём. Щели, конечно, остались, но дуть стало поменьше.

— Зря мага прихлопнули, — посетовал наёмник. — Он бы дырки-то и законопатил…

— Так бы и стал тебе Эрестовский шпион что-то конопатить, — отозвался Мароль.

— Ты знаешь, чем больше думаю, тем более странной кажется мне эта ситуация… — Мадбир сел на свой лежак и принялся расшнуровывать массивные, с толстенными подошвами, высокие ботинки. — Если он был шпионом, значит, должен был знать о поддельной мискене. Почему же он в неё чем-то колданул?

— Не колданул, — сказал Мароль. — Это был неконтролируемый выброс силы, не подкреплённый никаким заклинанием. Реакция на раздражитель. Нервы у парня шалили, вот и всё. А у его коллеги очень реалистичная иллюзия получилась… Хорошо, что я уложил мага первым же выстрелом, иначе так просто мы бы не отделались. Ну и ошибка Гора оказалась на руку — они, конечно, тоже не ожидали такой подставы. В общем, нам сегодня несказанно повезло, я так считаю. Жаль, выпить за удачу нечего.

— Насколько я знаю, — сказал Грапар, — опытные маги контролируют свою силу, и подобных промахов не допускают.

Он был мрачнее тучи. Случившееся тревожило его больше, чем он старался показать. Да и как иначе — засаду явно устраивали специально на них, и Гор этот устроился работать в порт, откуда-то зная, что люди, похитившие зеркало, идут через Белобор.

— У всех бывают осечки. — Мароль, за неименеем стульев, уселся на грубо сколоченную из нескольких досок маленькую скамеечку и принялся набивать трубку. — Хотя, может, он просто темпераментный недоучка. В любом случае, его задача была довезти нас до места. Для этого необязательно быть магом — достаточно уметь управляться с баркасом… Слушай, граф, ты свою шпагу, что ли, так и не забрал?

— Нет, — отозвался Лэрге, который занимался тем, что нарезал мясо одолженным у Мадбира кинжалом. Нарезал неторопливо и очень ровно, сосредоточившись на этом процессе так, словно ничего важнее сейчас на свете не было. Ко всеобщему удивлению, именно граф оказался единственным человеком, который вообще вспомнил о том, что неплохо бы поесть, и пока все думали, как бы поудобнее и потеплее расположиться на ночлег, расчистил стол от мусора, оставшегося после прежних гостей домика, вытащил продукты и складной нож. Собственно, на Лэрге обратили внимание, когда он забренчал повешенным в углу рукомойником.

— Молодец, — протянул Мароль, — оставил улику. Теперь в Доме Полиции будут знать, что среди нас есть шемейский дворянин… шпага-то небось фамильная?

Лэрге кивнул:

— Отцовская… Но кроме специалистов, разбирающихся в оружии, никто не скажет, кому она принадлежит.

— Поверь, полицейские — ребята дотошные, они порадуются любой зацепке и пойдут к любым специалистам.

— Думаешь, им это нужно?

— Конечно. Теперь они будут знать, что шемейский граф Лэрге Саввей примкнул к Сопротивлению. А где один, там может быть и второй. Шемейские дворяне — это сила, которую не стоит недооценивать. И я уверен, что там не будут. А оно нам нужно — слишком пристальное внимание?

Лэрге, который пытался зажечь горелку, ответил не сразу:

— Я — это далеко не все шемейские дворяне.

— Ну, власти-то уверены, что вы все заодно. И что от вас идёт реальная угроза.

— Да какая от нас может быть угроза… — Лэрге принялся разбирать горелку на части. — Недавно общество шемейских дворян похитило из музея древнюю реликвию шемейского рода, пытаясь тем самым показать, что она лежала не на своём законном месте. И честно созналось, что, мол, это мы, шемейские дворяне, сделали. Зачинщик теперь гордо страдает в тюрьме. Как будто это было дело чести — воровство… По-моему, просто позор. Да и толку во всём этом?