— Да, жалкое зрелище, — презрительно согласился Мароль. — Как будто можно таким образом чего-то добиться…

— Почему бы тебе не сыграть что-нибудь? — вдруг спросила его Жерра. — Смотри, сцена пуста.

— Сыграть? — мрачно посмотрел на неё Мароль.

— Ну да. Он очень хорошо играет, — добавила Жерра, глянув на Элью. — Когда-то в оркестре даже солировал.

— Ой, так конечно, надо сыграть! — обрадовалась Элья. — А я станцую! А то здесь как-то слишком тихо и скучно, вы не находите? — обратилась она к Маролю.

— Станцуете? — недоверчиво переспросил тот.

— Ну да! Я ведь танцовщица, в придворном театре служу! И у меня почти всегда сольные партии. Пойдёмте, устроим им всем концерт! Знаете что-нибудь весёленькое?

Мароль пару раз моргнул.

— Ну… можно и весёленькое. Вспомню ради такого дела.

Он улыбнулся даже, хотя глаза при этом оставались холодными. Элья сделала вид, что не заметила — каждый улыбается, как умеет.

Впрочем, до Мароля ей дела особого не было. Куда больше Элью занимал Грапар. Нельзя было однозначно назвать этого человека красивым, но что-то в нём было очень притягательное: то ли эта ненавязчивая галантность, то ли улыбка, то ли общее ощущение… А значит, ей следовало станцевать так, чтобы Грапар просто глаз не смог отвести! А потом, после первой композиции, можно будет и его вытащить на парный танец — якобы просто для того, чтобы подать пример всем остальным…

Не дожидаясь, пока Мароль положит дымящуюся трубку на блюдечко, девушка сбросила вишнёвую накидку и легко пробежала по залу в сторону рояля.

Мароль — когда он встал, оказалось, что рост его немногим выше, чем у Эльи — с угрюмой целенаправленностью двинулся следом.

Когда хрустальные звуки первых аккордов рассыпались в воздухе — мелодия словно пробовала мир на вкус — Элья, медленно вдохнув и выдохнув, встала в исходную позицию. Давно волнение перед выступлением не было настолько сильным! Пойманная бабочка менее отчаянно бьётся в ладонях ловца, чем билось в эту минуту сердце в груди танцовщицы.

Тем временем Грапар, не отводя взгляда от сцены, негромко проговорил:

— Молодец, хорошая работа. Она ведь из Клана Альбатроса, верно?

— Да, — так же негромко ответила Жерра, тоже следя за Эльей, но с куда меньшим благодушием. — Её родители погибли во время крушения Лебединого Моста.

— Прекрасно, — с чувством произнёс Грапар, и могло показаться, что он говорит о порхающей по залу девушке в ярко-малиновом платье, хотя на самом деле это было не так. — Просто прекрасно.

А Элья и правда порхала. Пожалуй, так хорошо она не танцевала уже давно, хотя каждый раз старалась выступать с душой. Но то всё-таки была работа. Сейчас же она посвящала танец исключительно Грапару и, видя его улыбку, без труда делала каждое своё движение совершенным. Тем более, Мароль для сопровождения выбрал композицию, которую Элья очень хорошо знала. Да что там, все знали — то была известная «Фантазия» некогда очень модного столичного композитора. Сложная, правда — но безумно красивая!

Она рассчитала так, чтобы к финалу оказаться рядом с роялем и сказать Маролю, какую композицию играть следующей (медленный танец, конечно), однако, только смолкли последние аккорды и зал начал наполняться аплодисментами, как молодой человек — тот самый шемейский дворянин — вскочил со своего места и подбежал к Элье. В руках у него была непонятно откуда взявшаяся белая роза.

— Граф Лэрге Саввей, — представился он и поклонился. — Я бы хотел выразить вам своё восхищение: вы превосходно танцуете.

И — снова с поклоном — вручил ей розу.

Приятно было ужасно, чего скрывать. У Эльи так и замурчало всё внутри от оказанного ей внимания. А неожиданный почитатель её таланта, не теряя времени даром, уже учтиво протягивал руку:

— Позвольте угостить вас чем-нибудь прохладительным. Вы ведь, вероятно, хотите пить?

Элья, памятуя о своих планах потанцевать с Грапаром, собиралась было отказаться — однако задумалась: а что, если вместо Грапара, пригласить на танец этого… Лэрге? Чтобы Грапар поревновал?..

Она вложила свою ладонь в руку шемейского дворянина, но сказать ничего не успела: молодой человек уже повёл её к столику.

— Да я, собственно… — пролепетала Элья, беспомощно оглянувшись на Мароля, который, решив, что так оно и должно быть, уже наигрывал какую-то другую мелодию, совершенно для танцев не подходящую.

— Господин… э… граф Саввей…

— О, не нужно этих церемоний. Зовите меня просто Лэрге.

К счастью для Эльи, они не успели сесть за заваленный бумагами столик — рядом материализовался Грапар.

— Дорогая Элья, неужели вам так наскучила наша компания?.. Молодой человек, — обратился он к Лэрге, — не слишком хорошо было с вашей стороны уводить девушку, вы же видели, что она сидела с нами! И потом, вы ведь, кажется, заняты, вы же пишете… — Грапар взял со столика исчирканный листок. — О, пишете самому его величеству! И что-то, я смотрю, интересное…

Лэрге вырвал листок из рук Грапара. Жест был такой резкий, что Элья испуганно отшатнулась, выдернув свою руку из его руки. Однако Лэрге вовсе не собирался буянить. Он вытянулся по струнке, словно на параде, и надменно воскликнул:

— Это вас не касается!

Элья слегка поджала губы, сдерживая улыбку. Граф со своими замашками выглядел немного комично.

— Ну, почему же… — протянул Грапар, слегка сощурившись. До чего же его неподдельная уверенность выгодно смотрелась рядом с показной горделивостью этого петуха со шпагой! — Я от природы человек очень любопытный.

— Доносчик, что ли? — презрительно уточнил Лэрге.

— Даже будь я доносчиком, вы думаете, меня могли бы заинтересовать подобные игры в песочнице?

— Да что вы можете понимать в этом! — Лэрге вздёрнул подбородок. Посетители «Колокола» уже в открытую наблюдали за перебранкой, хотя пока не вмешивались.

Грапар снисходительно улыбнулся:

— Вы, должно быть, недавно в городе, и не знаете, что здесь есть сообщество шемейских дворян, для которых бумагомарательство подобного рода — уже давно пройденный этап. Сейчас они перешли к куда более решительным действиям…

— Вы имеете в виду мелкие стычки на рынках и зачитывания манифестов на окраинах города? — уточнил Лэрге. — Вы в самом деле считаете это решительными действиями? Я лично полагаю, что вопрос куда более масштабный и серьёзный, а значит, требует и более серьёзного подхода.

— Вы хотите сказать, вооружённого восстания?

— Ну, зачем же так сразу… Я придерживаюсь мнения, что начинать следует с переговоров. В данный момент, например, я пишу обращение к его величеству, которое он, я убеждён в этом, не сможет проигнорировать…

— Простите, что вмешиваюсь, — перебила его Элья так вежливо, как только могла, — но может, вы продолжите эту увлекательнейшую беседу за нашим столиком? Мне кажется, Жерра уже заскучала.

Жерра, оставшаяся в полном одиночестве, на самом деле совершенно не скучала. Погружённая в себя, она сидела, позабыв про остатки еды, остывавшие на тарелке, и вертела в руках вилку.

«Наверное, своего мужа вспоминает», — подумала танцовщица. У неё в голове не укладывалось, что Жерра к двадцати годам уже успела побывать замужем и стать вдовой. Это проложило между ними глубокую пропасть — ведь ветреная Элья даже и не помышляла пока о создании семьи.

— Да, в самом деле, — спохватился Лэрге. — Простите меня, Элья, но это письмо уже несколько дней не выходит у меня из головы, только о нём и думаю! У меня всегда так. Я, видите ли, не могу успокоиться, пока не доведу начатое дело до конца.

— Похвальное качество, — заметил Грапар. — Но всё же нужно уметь делать перерыв. Хотя бы для того, чтобы собраться с мыслями. Беседа в хорошей компании, кстати, очень тому способствует. — Он сделал рукой приглашающий жест. — Прошу.

— Благодарю вас.

Вопреки опасениям Эльи, разговор за столом совершенно не касался политики. Лэрге, как выяснилось, и правда перебрался в Аасту совсем недавно — до этого жил в студенческом городке, Стагерри: сначала учился, потом даже немного преподавал.