Я поставила чашку на кухонный стол, прежде чем не пролила снова.

— Спасибо за чай, — пробормотала я.

Когда я снова подняла глаза, Нидхёгг был мужчиной. Узкая красная рубашка колыхалась на его плоской мускулистой груди, а в уголках губ играла легкая улыбка. Это было тревожно человеческое выражение, и оно делало его еще более сексуальным.

— Итак, Карен, — сказал он, сложив пальцы вместе перед губами, — ты пришла, чтобы остановить меня?

Воздух между нами казался густым. Несмотря на тепло чая, мое тело замерзало. Дедушкины часы в гостиной тикали. Я с трудом сглотнула, пытаясь вспомнить, зачем я это делаю.

Чтобы спасти Йеллоустон. Чтобы спасти всех детей, бегающих вокруг «Олд Фейтфул». Чтобы спасти волков долины Ламар.

Перед моим мысленным взором промелькнуло прекрасное тело Вали, обнаженное и распростертое на траве долины Ламар с дротиком транквилизатора в бедре.

Чтобы спасти Вали.

— Да, — ответил я. — Да, именно так.

Его улыбка стала еще шире.

— И как именно ты собираешься это сделать?

Мои плечи поникли.

— Понятия не имею. У меня нет никакого оружия. Я даже драться не умею. Совершенно ясно, что я не могу прикоснуться к тебе.

— Ну и что? — Глаза Нидхёгга сверкнули, и он шагнул ко мне ближе. Неприятно близко. Его рубашка была расстегнута на шее, открывая изгиб ключиц, пульс бился на шее. Он был так близко, что я чувствовала его запах: едкий дым и темнота. Запах, который я ощущала по всему Йеллоустону.

Я вздрогнула, и мои бедра ударились о кухонный стол. Нидхёгг склонился надо мной, положив руки по обе стороны моей талии и обхватив мое тело.

— Ты можешь прикоснуться ко мне, — сказал он с низким рыком.

Я стиснула зубы от жара возбуждения, нахлынувшего между ног.

— Я не это имела в виду.

Его пальцы прошлись по моей щеке, заставляя встретиться с ним взглядом. Его глаза мерцали и горели в колеблющихся волнах алого и красного цвета, которые кружились вокруг его тонкого черного зрачка.

— Ты пришла сюда без всякого плана, — прошептал он. Его губы почти касались моих, когда он говорил. — Понятия не имею, чего мы ожидали.

Его пальцы опустились, танцуя по коже моей шеи. Я задрожала и зажмурилась, блокируя его напряженный взгляд, который заставил меня почувствовать, что я вот-вот растаю.

— Я здесь, — выдавила я из себя. — Чего бы это ни стоило. Я здесь.

Нидхёгг рассмеялся, и пол заскрипел, когда он отступил назад. Когда он отошел, в комнате стало еще холоднее, и я попыталась подавить дрожь. Когда я открыла глаза, Нидхёгг снова стал женщиной, и она внимательно смотрела на меня, подперев рукой подбородок.

— У тебя хорошие бедра, — сказала она. — Ты очень сильная. Ты из правильного рода. Да, ты прекрасно справишься.

Я моргнула, думая, что, должно быть, ослышалась. Неужели дракон, живущий в корнях Мирового Древа, только что упомянул о моих бедрах?

Нидхёгг сжал полные губы в тонкую линию.

— Только не говори, что ты до сих пор ничего не поняла. — Ее мелодичный голос был полон неодобрения.

Во рту у меня пересохло, поэтому я просто покачала головой.

— Циклы, — вздохнул Нидхегг. — Мы спим, мы просыпаемся. Мы едим. Мы наблюдаем, как миры вращаются в бытие и исчезают в небытие.

Я кивнула один раз, очень медленно, стараясь создать у Нидхёгга впечатление, что я следую за ним.

— А потом мы рождаем детей, — сказала она, широко улыбаясь. Это была такая приветливая улыбка, что я почувствовала, как уголки моего рта приподнялись в ответ. Мой разум был медленным и расплывчатым, будто он был завернут в толстую шерсть.

Нидхёгг снова стал мужчиной, совершенно неожиданно, и его улыбка стала дикой и голодной. Он странно двигался, его бедра извивались, как у змеи, пока между нами почти ничего не осталось. Я попыталась отвернуться от его горящих глаз, но усилие было слишком велико. Мои мысли вернулись к последним словам, которые он произнес, что-то о детях. В этом не было никакого смысла. Впрочем, это не имело никакого значения: ведь я пришла сюда умирать, не так ли?

Нидхёгг склонился надо мной, прижимая к прохладному граниту столешницы.

— Ты, — прошептал он. Его зубы были очень близко к моей шее, его дыхание было горячим, и мою кожу покалывало. Воздух между нами горел огнем. — Ты будешь носить нашего ребенка. А потом мы снова будем спать, пока он не достигнет совершеннолетия.

— Подожди, что? — взвизгнула я.

Я отскочила назад, ударившись головой о кухонный шкаф. Сильно. Перед моим взором вспыхнули белые пятна. Нидхёгг придвинулся ближе, его губы прошлись по мочке моего уха. Его бедра двигались, водя всей длиной его огромной эрекции около тепла между моих ног. Мое тело ответило потоком горячего возбуждения, намочив нижнее белье так тщательно, что я была уверена, что он это почувствовал.

— Как… как это вообще работает? — пробормотала я, запинаясь.

Нидхёгг рассмеялся мне в шею.

— Ты ведь биолог, не так ли? Разве ты не знаешь, как делаются дети?

Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь думать. Ребенок. Это то, что я потеряла, когда подписывала ту стопку белой бумаги, не так ли? Эти страницы означали расторжение брака и утрату всякой надежды иметь семью. А теперь…

Руки Нидхёгга задрали мою рубашку и схватили меня за бедра, разрушая ход моих мыслей. Жар его тела нахлынул на меня, настойчивый и неоспоримый. Это не имело никакого смысла — ничего в этом не было смысла — но было чертовски трудно думать о чем-либо, кроме того, как хорошо его губы ощущались на моей шее, и как сильно я хотела, чтобы эти длинные пальцы сомкнулись вокруг моего соска.

Нидхёгг провел языком по моей шее. Я стиснула зубы, чтобы не застонать. Здесь было что-то не так, что-то отчаянно не так, но, черт возьми, мое тело кричало. Нидхёгг сунул руку мне в штаны, его пальцы прижались к пульсирующей выпуклости моего клитора. Электричество пронзило мое тело, взрываясь в мозгу подобно летней молнии. Мой разум прояснился на мгновение, достаточно долгое для того, чтобы я поднесла руки к его груди и оттолкнула назад. Это было все равно что толкать камень.

— Нет, — простонала я. — Нет, я… я замужем.

Нидхёгг рассмеялся. Его палец двигался по моему лону все быстрее и сильнее. Я убрала руки с его груди и вцепилась в стойку, пытаясь побороть пламя экстаза, обжигающее мое тело. Мои бедра начали раскачиваться под его рукой. Я снова попыталась возразить, и у меня перехватило дыхание. Гребень оргазма приближался, жесткий и быстрый. Я чувствовала, как он набухает под его прикосновением, ожидая, чтобы окутать меня.

— Замужем, — сказал Нидхёгг. — Девственница. Проститутка. А мне все равно. Ты плодородна, и я посажу семя.

Его голос был холоден и спокоен, а я задыхалась и извивалась от его прикосновений. Он зажал мой клитор между пальцами, и я утонула, комната исчезла в горячем красном тумане, когда мышцы моего измученного тела сжались и задрожали.

Рука Нидхёгга отступила, оставив меня дрожать.

— Снимай одежду. — Его голос звучал почти скучающе.

— Я… — сердце гремело в ушах, и все тело болело. Я чувствовала себя грязной. Вали, подумала я. Господи, прости меня

— Ты пришла сюда, готовая умереть, не так ли? — спросил Нидхёгг.

Он начал расстегивать свою красную рубашку, открывая нелепо вылепленную грудь со следом густых темных волос, идущих вниз по твердым линиям живота к выпуклости в темных брюках. Очень большой выпуклости.

Я оторвала взгляд от его тела, пытаясь сосредоточиться на кухне. Но комната казалась тонкой и невещественной, и она колыхалась, как жаркий мираж. Желудок скрутило от головокружения, будто я стояла на краю какого-то невообразимо высокого утеса.

— Да, — прошептала я. — Я пришла сюда, чтобы умереть.

Нидхёгг встретился со мной взглядом, его странные красные глаза горели на нечеловечески красивом лице.

— Я все еще могу убить тебя, — сказал он небрежно, будто мы обсуждали погоду.

Мне казалось, что комната стала еще холоднее, вытягивая все тепло из моего тела.