— Я рад слышать, что Воны не без друзей, — сухо заметил Бенедикт.

Леди Дэлримпл забыла, что сэр Бенедикт присутствовал в салоне «Памп Румз», когда она отрицала, что знает Вонов. Теперь она вспомнила — как ужасно! — но ничего не могла поделать.

— Я считаю своим христианским долгом помогать мисс Вон в этом мире, — добавила она быстро. — Думаю, хорошеньким девицам особенно тяжело: тщеславие ведет их по неверному пути, если у них нет денег.

Миллисент больше не могла сдерживать злобу:

— Они так бедны, мой лорд, что не имеют кредита ни в одном из магазинов в городе. Мисс Вон должна платить наличными, куда бы ни пошла! Вы упомянули Милсом-стрит, мой лорд. Меня шокировало, что мисс Вон на самом деле платит за ленты. Я не видела ее с тех пор, полагаю, ей стыдно со мной встречаться.

— Мне все равно, двадцать тысяч фунтов у нee или двадцать. Я человек простой, — исповедовался Ладхэм. — Мне нравится мисс Вон, и я хочу танцевать c девушкой. Я не стяжатель.

— Нет! — сказала леди Далримпл. — Я тоже! Что я не могу вынести — это быть обманутой.

Ладхэм нахмурился. Он не был самым умным из людей; как следствие, его обманывали достаточно часто, чтобы понять — ему это тоже не нравится. Он сочувствовал леди Дэлримпл.

— Обманута, мадам? Каким образом вас обманули?

— Наследница замка Арджент, так ее называли в Дублине! — с горечью пожаловалась леди Далримпл. — Любой решил бы, она сказочно богата, послушав, что о ней говорят. Можно подумать, она королева Ирландии.

Ладхэм мгновенно отвлекся.

— Она живет в замке? — воскликнул он.

— Замок? Фермерский дом с зубчатыми стенами! — крикнула леди Далримпл. — Когда я вспоминаю, как я там страдала… Такие тесные помещения! Такие равнодушные слуги! Такой шум от этого огромного адского пса! И когда моя лодыжка наконец зажила, что должно произойти? Я упала на лестнице и снова поранилась! Я думала, мы никогда не уeдем!

— Воны, без сомнения, разделяли это чувство, — пробормотал Бенедикт.

— Что? — взвилась леди Дэлримпл.

— Наверное, Вонам немало стоило развлекать вас более двух месяцев, — отметил Бенедикт.

— Их вина́, — холодно ответила виконтесса. — Подумать только, притворятся богатыми! Я никогда в жизни не была так обманута!

— А как же я? — добавил мистер Картерет. — Я попросил девушку выйти за меня замуж! Был бы сейчас в корзине, если бы она сказала «да».

— Боже мой, я тоже! — воскликнул Ладхем.

— Положитесь на нас, мой лорд, мисс Вон — охотница за состоянием! — сказалa леди Далримпл, полностью отказавшись от тонкого подхода.

— Как удачно, что она отказалась выйти замуж за вашего сына, мадам, — с иронией сказал Бенедикт.

— Да, — согласился лорд Ладхэм, — eсли она охотница за состоянием, ей следует выйти замуж за кого-то с… ну, с состоянием, знаете. Вы скажете ей, мисс Картерет, поскольку вы такие хорошие друзья, что мой доход составляет десять тысяч в год? Ну, собственно говоря, я не хочу никого обманывать — девять тысяч семьсот с лишним. — Он беспомощно пожал плечами. — Мой человек может получить точную цифру.

Бенедикт недоверчиво покосился на него. Серена права, беспокоясь о кузене, подумал он. Молодой человек, похоже, ничему не научился из фиаско с оперной танцовщицей.

— У нее лицо ангела, — блаженно вздохнул Ладхэм.

— Да, действительно, — подтвердила леди Далримпл. — Миллисент восхищаются, куда бы она ни пошла, и конечно, у нее двадцать тысяч фунтов, или так мне говорил лорд Далримпл, — поспешно добавила она. — Я никогда не забочусь о деньгах, понимаете. Милли тоже не похожа на некоторых юных леди, которые должны выкручиваться, как могут и просчитывать, как умеют. Я всего лишь женщина с птичьими мозгами, мой лорд, и не претендую на то, чтобы быть другой.

— Извините, — сказал Бенедикт, не в силах больше терпеть махинаций, которые — по крайней мере для него — были настолько прозрачными. — Я должен засвидетельствовать свое почтение леди Серене.

— Какой грубый человек! — воскликнула леди Далримпл, когда он отошел. — Он даже не пригласил Миллисент танцевать.

Лорд Ладхэм пробормотал какое-то оправдание, мол, ему тоже надо выразить почтение леди Серене, и галопом бросился прочь. Леди Далримпл вздохнула. Иногда — даже если человек делает все, что может! — дела идут не так, как хотелось бы.

— В конце концов, остается Фицвильям, — сказала она, поднимая лорнет.

— Мне не нравится священник, — отказалась Миллисент. — И он плохо пахнет. Я хочу быть графиней.

— Если лорд Мэтлок и его два сына умрут, будешь, — пообещала ее мама. — Никто не ведает. Ах, мистер Фицвильям! Бедная Миллисент так долго мечтала увидеть вас!

— Полагаю, леди Дэлримпл думала, что я говорю о ее дочери, — поведал Ладхэм, когда догнал Бенедикта. — Но на самом деле я говорил о мисс Вон.

— Я догадался об этом, — вежливо ответил Бенедикт. — Из того, что я мог наблюдать, Ваша светлость не говорит ни о чем и ни о ком другом.

Ладхэм принял это за приглашение распространяться о своем любимoм предмете:

— Впервые я увидел мисс Вон под дождем, eстественно, я предложил ей свой зонт. Я сказал девушке, что она Венера, выброшенная на берег, но полагаю, мисс Вон меня не поняла. Она велела мне уйти.

Когда леди Серена царственно наклонила голову, Бенедикт не мог не заметить, насколько черные у нее волосы, такие же невероятно черные, как у него. Красивое лицо тоже было нарисовано. Ее служанка была прекрасной художницей, правду выдавали только морщинки в уголках глаз и рта. Как всегда, элегантно и просто одетая, она ни следовала слепо последней моде, ни стояла в стороне. В то время как другие незамужние женщины, казалось, выскальзывали из одежды, декольте Серены обнажало лишь скромный намек на грудь.

— Я вижу, вы встретили моего глупого кузена, сэр Бенедикт, — сказала Серена. — Феликс, ты не должeн болтать о прекрасной мисс Вон. Ты испортишь несчастной молодой леди репутацию прежде, чем она когда-либо войдет в общество. Ах, леди Мэтлок!

— Серена! — Леди Мэтлок плыла сквозь толпу, из уважения к высокому титулу расступавшуюся  вокруг нее и ее дочери, как Красное море перед Моисеем. Дамы поцеловали воздух вокруг друг друга. — Вы помните Роуз, конечно.

Девушка пыталась спрятаться за матерью, но графиня вытолкнула ее вперед. Роуз явно чувствовала себя неловко в своем чрезмерно декольтированном платье из влажного муслина. Она пыталась прикрыться кружевным веером, но мама его вырвала. Все, что несчастная могла сделать, это нервно поигрывать жемчугом на шее. Бенедикт подавил жгучее желание снять пиджак и завернуть в него полуголого ребенка. Когда-то он был опекуном младшей сестры, не прошло бы и стa лет, как он позволил бы мисс Джульет Уэйборн сделать из себя такое зрелище. Леди Мэтлок повезeт, если дочь не подцепит воспаление легких вместо мужа.

Леди Мэтлок была тепло одета в бархатное платье гранатового цвета и массивный коричневый парик. Многочисленные золотые цепочки свисали с обрыва ее груди, скрученные в безнадежной путанице.

— Вы танцуете, Ладхэм? — потребовала она, в порядке очередности атакуя этого джентльмена первым.

— Танцую, леди Мэтлок, — ответил он. — И если бы меня представили мисс Вон, я бы танцевал с ней!

— Мисс Вон? — нетерпеливо закричала Роуз. — Она здесь, мой лорд? Я хотелa б с ней познакомиться! Действительно, я так много слышала о ней от лорда Уэстлендcа, что чувствую, будто уже знаю ее.

— Лорд Уэстлендс знаком с мисс Вон? — ревниво проверил лорд Ладхэм.

— Он ее кузен, — объяснила Роуз. — Они знают друг друга всю жизнь.

— Лорд Уэстлендс здесь? Разве он не может меня представить?

— Он вернулся в Лондон, я уверена, — ответила Роуз, — но нам не нужно обращаться к нему. Вот еще один кузен леди. Конечно, сэр Бенедикт может представить нас.

— Я, леди Роуз? — протестовал Бенедикт. — Я никогда не слышал о Вонах.

Роуз выглядела шокированной.

— Вы отрекаетесь от них, потому что они ирландцы? Это очень дурно с вашей стороны, сэр Бенедикт! В любом случае, леди Агата Вон не ирландка. Она старшая сестра лорда Уэйборна и ваша кузина.