Новые российские условия предполагали хоть не очень понятные, но все же перспективы. К тому же на экраны страны одновременно с этим вышел утопический фильм Э. Рязанова «Гараж», появление которого создало иллюзию вседозволенности. Складывалось впечатление, что еще чуть-чуть, и станет наконец всё можно. Правда, никто толком не понимал – что такое это всё?

Тогда был моден такой анекдот. Разговор между двумя демократами. Российским и американским.

Американец говорит:

– У вас в России нет настоящей демократии! У нас я могу встать перед Белым домом и ругать президента. И мне за это ничего не будет! А у вас?

Русский отвечает:

– Я тоже могу встать на Красной площади и ругать президента. И мне за это тоже ничего не будет!

Смысл анекдота понятен только современникам. В 1980 году в России не было никакого президента. Был только Генеральный Секретарь ЦК КПСС.

А вот его ругать не позволялось никому. Даже американскому президенту.

Но «Машина времени» упрямо пела про «новый поворот», «птицу удачи» и даже в посвящение Галичу – «Снова в мир весна кинулась…». Что там говорить, новое десятилетие начиналось с тысяч маленьких и больших авансов, получая которые можно было на что-то надеяться.

С наступлением нового 1980 года мы дали всему наступающему десятилетию имя собственное – «ревущие восьмидесятые».

Это как калька напоминало всю нашу предыдущую жизнь, в которой каждая пятилетка, а затем уже и каждый год носили какие-то странные ментальные символы «пятилетка качества» или «год ускорения». Да чем только мы себя в те годы не называли! На самом-то деле Никита Сергеевич был прав, обещав стране коммунизм к 80-му году. Пообещал – сделал! Нечто похожее было – ездить в транспорте можно было бесплатно, т. е. «зайцем», есть можно было бесплатно, достаточно зайти в столовку и попросить положить гарнира, да побольше, и если раздатчица не старая карга, то и подливочки из-под мяса, хлеб взять бесплатно, он и так ничего не стоил. Вот характерная в те годы надпись у кассы на раздаче: «Хлеба в меру к обеду бери, он драгоценность – его береги»! Какие там окна РОСТа Маяковского! За кулисами для артистов коньяк и водка стоили совсем гроши, а сидеть там можно было до посинения. Зарплату платили вовремя, и, учитывая три концерта в день, на счастливую жизнь хватало! И чем, скажите, это не коммунизм для отдельно взятой специальности? Все эти преимущества уже начинали высвечиваться на горизонте, надо было только выбирать.

И вот это-то и оказалось самым интересным.

Для характеристики благосостояния артиста нашего склада ума – благосостояние было скорее необходимо, чем важно, и то только после концерта, а никак не до. Наиболее показательна такая ситуация, которая могла произойти в любом доме, но произошла в Борином.

Я, только что завязав с армией, после ее одностороннего знакомства со мной, зашел со своим еще свежим боевым приятелем Мишей (Моней – не путать с Фаном) к нему в гости. Дело в те времена нехитрое.

Надо сказать, что в той квартире, где он тогда жил, – водились муравьи. Такие прозрачные и очень маленькие. Ползали они по проложенным тропкам и никому особенно жить не мешали. Правда, иногда эти тропки проходили по самым неожиданным местам и не всегда доставляли хозяевам удовольствие. Вот и тут было то же самое. Их дорожка проходила как раз через хлебницу.

Можно было переставлять ее куда угодно по столу – ноль эффекта!

Они опять оказывались среди булок, при этом ничего не делали, только ползли.

За разговором и чашкой чая мы чуть размякли, и естественное внимание переместилось на окружающие предметы. Среди них выделялись муравьи. Нет, они ничем особенным не выделялись – они ползли…

Миша обратил на них внимание и после этого больше ни на что не смотрел. В хлебнице находились две единственные булочки, которые можно было употребить к чаю, и они же одновременно являлись mainstreet для шустроползущих. Зрелище было зачаровывающее.

Желтый чай. Желтая булка. Желтые муравьи.

Ничего подобного никто из нас до этого еще не встречал!

Заметил это и хозяин. Смутившись, он схватил хлебницу и нырнул за дверь, видимо в сторону помойного ведра.

Спустя несколько минут он вернулся вновь к нам с новой порцией булочек в количестве двух штук…

Чаепитие еще долго продолжалось, расстались поздно ночью.

Когда мы с Мишкой Лазовским вышли на улицу, он мне поведал, что стал невольным свидетелем принятия того не простого решения, на которое, оказывается, пришлось пойти хозяину, чтоб не оставить гостей без десерта. А в доме, как выяснилось, ничего кроме этих булочек и в помине не было. И вот он стоял и решал – что делать? А сам тем временем автоматически вытряхивал муравьев в ведро…

Вывод тут делать и ни к чему – в те годы приходилось решать и более серьезные экономические проблемы.

Равенство все-таки удивительно индивидуальная штука!

«Ревущие восьмидесятые» «Аквариум» встречал на Гончарной улице. Там жил Ливерпулец[40].

То было время, когда еще ставили в центре города большие старые дома на капитальный ремонт в плановом порядке, а его жителям бесплатно выдавали квартиры в новых районах в обмен на их комнаты в коммуналках.

Квартиры были огромны, народу в них проживало уйма, и от этого процесс расселения жилищ тянулся годами. Или месяцами. В конце же процедуры порой выходило так – дом уже пустой, а в нем живет еще несколько семей. Во всем доме – несколько семей.

Свет, газ, отопление – есть, и хорошо!

Так было и у Ливерпульца.

Надо сказать, что Алексей был человеком не простым. Когда его послали от Ленинградского университета на четырехмесячное обучение в Англию в Йоркский университет, первое, что он сделал, – «послал» своего курсового «стукача» и вместо общежития поселился у своих приятелей, тем самым получив уникальную возможность полностью окунуться в настоящую языковую среду помимо официальных лекций и занятий.

Его погружение дошло до истинных глубин после посещения концерта Sex Pistols и общения с артистами.

Радость обретения таинства настоящего британского панка он и привез с собой в Россию.

Вот в его-то пустой квартире мы и готовились встретить предстоящее десятилетие.

Даже не так! Не готовились встретить, а просто с утра до вечера прожигали жизнь в пространстве свободных комнат его пустой квартиры, общаясь с домовыми.

Часть концертного аппарата к тому времени перекочевала к нему, это было удобно во всех отношениях.

Простая кассетная стереоприставка «Нота» без своего усилителя и колонок была превращена нами в одночасье в целый дискотечный комплекс. Ах, как громко и мощно звучали David Bowie, Police, Patti Smith, Madness, Grateful Dead, JJ Cale и еще многие и многие…

Дом был пуст – музыка для нас звучала круглые сутки.

Как это было, можно понять по такой истории – окна квартиры Алексея выходили во двор, но это не было спасением для соседей даже из дома через Гончарную улицу, напротив.

Один раз они и вызвали к нам милицию, чтоб мы сделали потише… Это удивило ничего не понимающий наряд – откуда такой громкий магнитофон?

Программа, которую начал готовить «Аквариум», взгромоздившись на четвертый этаж ДК им. Цурюпы, была убойна, как китобойный гарпун, но ни мы, ни кто другой еще не догадывались, чем ей предстоит стать.

Скромная песня про «Летающую тарелку», отрепетированная еще дома у Севы, но без барабанов, в ДК Цурюпы, в комнате с большими окнами, как входишь на высокий третий этаж – направо, прозвучала так обнадеживающе, что сразу захотелось «чего-то еще».

К слову сказать, в это же самое время там репетировали и «Россияне». Это место делало погоду в российском роке на долгие годы вперед.

Не понимал этого и художественный руководитель ДК, кажется, его звали Олег Иванович, но я могу чудовищно ошибаться… На репетициях он не появлялся и даже представить себе не мог, с чем ему предстояло иметь дело.