Представления о добре и зле достаточно ясно выражены в каждом из этих мультфильмов, только вот кумиры тех поколений – разные. Борцы за светлое и человечное очень четко обрисованы авторами обеих картин.

В одном мультфильме это любимцы всего населения планеты – сами The Beatles, в образе и подобии человеческом, в другом же мультфильме – это осел, собака и петух… Последний еще и в очках!

Так что думайте сами, с кем мы себя ассоциируем и за кого себя держим?

Там же, в семидесятых, навсегда осталась и радость от еще одного просмотра «живых картинок». Было это уже в Ленинграде, в том самом месте, с которого началось Севино аквариумовское самоопределение.

Книжный магазин «Эврика», что находился на пути от станции метро «Парк Победы» в университетское общежитие, – стандартный двухэтажный стеклянный особнячок с торговыми помещениями на первом этаже и большим залом со сценой наверху. Он ничем не отличался в те времена от себе подобных, кроме как своей концертной деятельностью и торговлей книгами.

Его местоположение и, скорее всего, какое-то отношение к профсоюзной университетской деятельности и сыграло свою роль в чьем-то выборе места для проведения дней Британской культуры, а точнее – огромной по тем временам выставки детской и учебной английской книги. И казалось бы, что тут такого?

Так и не о выставке речь! Во время открытия и затем регулярно каждый день там показывали общий обзорный фильм про жизнь в Англии.

Знающий домыслит сам – как можно было в семидесятых рассказывать об Англии, заявившей о себе в шестидесятых ни много ни мало, а исключительно через The Beatles. Конечно, показав их!

Так и было. Paul McCarthney, улыбаясь во весь экран, играл на рояле и пел, а John Lennon, заложив ногу на ногу, играл, глядя в какой-то листок, на гитаре и занимался тем же, чем и Paul, – тоже пел. Ringo, как всегда, серьезно и очаровательно улыбался, а George был полностью поглощен своим инструментом и не обращал внимания на товарищей.

Все вместе называлось – «Let it be» и длилось ровно столько, сколько длится вся песня, нотка в нотку.

В отличие от таллинского, этот «experience» был ошеломляющим – здесь был цвет, хорошее изображение и синхронный звук, да плюс к этому большущий экран во всю стену.

Вы можете почувствовать разницу, представив себя на месте кинозрителя двадцатых-тридцатых годов, впервые после тапера и черно-белого экрана посмотревшего «Ивана Грозного», да еще с цветными «половецкими плясками».

Паломничество на этот фильм было ежедневным. Приходилось просить англичан, чтоб они не забывали показывать его каждый день и чтоб установили точное время, когда его можно было посмотреть в очередной раз, исключив волю случая, и уберечь от опоздания знакомых.

Надо сказать, что рекорд посещаемости, за исключением, конечно, собственно служащих самой выставки, принадлежал «Аквариуму» в лице Севы и меня. Каждый день мы были там с порцией новых знакомых, которых волокли с упорством Петра Первого с его идеей кунсткамеры.

Нам казалось, что человек, не видевший The Beatles, терял единственное из того, что вообще в жизни имело смысл посмотреть, исключая второе пришествие. Но вот оно-то как раз неизбежно, а прозевать The Beatles – можно… Наверно, мы были правы!

На этом заканчивается вводная часть «Аквариума» в киноиндустрию, и пока, как вы догадались, в роли соглядатаев, а не соучастников этого великого жанра ХХ столетия…

Еще одна прелесть семидесятых находилась на Каменном острове. Не поленюсь, расскажу и об этой части аквариумовской биографии.

Этот ветхозаветный кусок суши, находящийся в самом центре Ленинграда, по сути дела, ему, Ленинграду, не принадлежал. Т. е. он не принадлежал той части его жителей, которая с утра до вечера сидела у себя на заводах и фабриках, а вечером отстаивала длиннющие очереди в магазинах за колбасой и сыром, если был. Нет! Этой части населения Ленинграда он не принадлежал.

Это было место, насквозь пропитанное спокойствием и сытостью. На нем располагались городские «пенаты» служителей Смольного института и заодно самая большая городская резиденция Г. В. Романова[34], будущего члена Политбюро ЦК, а тогда – секретаря горкома партии, главного человека города. И вот прямо рядом с ним и поселился в конце семидесятых на длительное время весь «Аквариум».

Т. е. поселились там Боря и Тит[35]. Они сняли на неопределенное время комнату в доме нашего приятеля Андрея Фалалеева[36]. А мы были там постоянными гостями.

Хозяева дома отнеслись ко всем нам столь радушно, что до сегодняшних дней помнят и принимают как родных.

Несколько слов о них.

Дом-то у них был собственным!

На дом был документ, из которого следовало, что он безвоздмезно и навсегда переходит в собственность членов семьи Фалалеевых.

Что за чушь, скажете вы! Что за документ такой, которому нельзя дать обратной силы? Нет для советской власти таких документов!

А вот и есть!

Этот документ подписан самим Лениным!..

Представьте чиновника, который наложит свою резолюцию «отменить!» поверх подписи Ильича…

Под прикрытием этого документа в самом центре города мы бросали freesby, катались на хозяйском ослике, пили вино, репетировали, слушали музыку, встречали и провожали знакомых и незнакомых девушек и даже гуляли с американскими студентами и студентками, стажерами Ленинградского университета.

Последнее, наверно, еще больше злило власти…

Многое было написано в стенах дома Фалалеевых.

Борис читал тем летом 1979 года «Хроники короля Артура» Томаса Меллори…

Сделаю краткое отступление – если сейчас зайти в любую поисковую систему интернет и набрать имя и фамилию – Thomas Melory, то на три адреса, которые вы получите для просмотра, два будут находиться на сайте «Аквариума».

Так вот именно из комнаты второго этажа этого дома впервые и зазвучала «Death of King Artur». Я нафантазировал мелодию, а Борис прямо из книги взял текст и спел его на мою тему…

И уже очень скоро, во всех предтбилисских концертах, она будет вызывать оцепенение в зале, и не только у зрителя, но и у нас самих.

Более того, этой мелодии была заказана судьба третейского судьи во многих случаях, когда в обозримом будущем над «Аквариумом» поднимался меч вопроса: «Казнить нельзя, помиловать?»

Каждый раз благодаря этой песне запятая в вердикте устанавливалась именно в том месте, где я ее указал сейчас.

– Ну как же, – рассуждали наши защитники, – вы слышали у них песню про короля Артура?

– Да! – был настороженный ответ.

– Значит, они еще не совсем подонки?

– Выходит, так!

И меч неохотно опускался, не задев наших голов. «Death of King Artur» была легкой попутчицей, что показывала дорогу, и не только нам, но и окружающим. Она была первой песней, предвестницей таких монстров, как «Под небом голубым» и «Я не знаю, зачем и кому это нужно…».

Каменноостровские мягкие, уютные времена ушли, когда хозяин этой обители отправился в дальнее путешествие, из которого в те времена никто не возвращался.

А отправиться тогда на таких условиях можно было только в одно место – в эмиграцию.

Уезжали, чтоб забыть и не вредить впоследствии своим существованием оставшимся здесь! Что Андрей и сделал. Но все же не так, как все.

Спустя несколько лет он пришлет вместо себя другого человека, но об этом также попозже…

В море подробностей, что скрывают семидесятые, есть истории, связанные со странным словом «система». Даже не берусь пытаться объяснить вам, что это такое. Смысл этого слова утерян вместе с той эпохой, как ушли понятия «центровик» или «дисковик».