Снова уткнувшись в листок, Алеся прочла:

«И мы предупреждаем свой народ: берегитесь! Скрывайте детей, у которых проявились магические способности, или они станут кормом для главы тайной канцелярии. Скрывайте детей с пустым личным резервом: иначе их тоже вскоре «выпьют до дна» или из них сделают ищеек, которые будут травить своих же! Списки «пустых» магов у Хальера — это списки смертников или будущих предателей своего народа!»

Дальше в том же духе. Ир Хальер играл тут роль мирового зла. При его должности и устрашающей внешности это не удивляло. Алесю больше всего заинтересовал абзац, посвященный тяжелой участи иномирных магов и призывавший объединиться и помочь «братьям своим иномирным». Автор статьи разглагольствовал на тему, что если народ воспрянет духом, возьмет оружие и освободит рабов Греблина, то те в свою очередь помогут свергнуть зажравшихся рейтов с императором во главе и прийти к власти честным людям, труженикам.

«Ну-ну, ярые приверженцы Маркса и Ленина в этот мир сбежать успели? Но мне стоит задуматься над вопросом: враг моего врага — мой друг?»

Алеся перевернула листок. На обороте было много мелких лозунгов, в том числе призыв помогать беглой магине, чтобы спасти «невинную душу» от когтей сыскарей и направить ее к ним, подпольщикам, для совместной продуктивной работы на благо народа. И тут же этот народ уговаривали не бояться необученных иномирных магов, уверяли, что сведения об их особой опасности распространяются специально, чтобы разделить народ и их иномирных товарищей.

Алеся припомнила сельского парня, с ужасом улепетывавшего от нее, и скептически отнеслась к эффективности этих уговоров. Собственно, будь она в самом деле магом, не умеющим управляться со своими силами, то искренне согласилась бы, что может представлять опасность. Как в песне: «сделать хотел грозу, а получил козу… сделать хотел утюг — слон получился вдруг». Захочет такой недоучка-маг выстиранную одежду ветерком высушить — и поднимет тайфун, который разметает в щепки все дома в деревне.

М-да, но она-то не маг, хоть ищейки травят ее, как опасного преступника рецидивиста, а если поймают, то исход один: как поймут, что магической батарейки из нее не выйдет, так и отправят на тот свет. И даже если помилуют, то тратить дорогостоящую магию на открытие межмирового портала для ее возвращения домой тоже никто не будет, это абсолютно ясно. Так что задача остается прежней: скрываться и выживать, не рассчитывая на чужую помощь.

На следующее утро на базар пришел молоденький худенький городской паренек с любопытными, внимательно зыркающими по сторонам синими глазами. Он потолкался у прилавков со снедью, купил пирогов с капустой и яблочного сидра, с дельным видом потолковал с мужиками, поглазел на цыган, обошел по кругу весь базар и вышел на улицу, присев в тенечке.

Новости были плохими: слухи о вчерашней ворожее задержались в памяти людей: весь базар толковал о том, что «я лично старуху не видел, но вот мой знакомый слыхал…». Дошли слухи и до цыган: их группа сегодня была гораздо многочисленней, стояли они у всех выходов и многозначительно подкидывали на ладонях небольшие дубинки. Похоже, местная братва намерена прикрыть ее ворожейный бизнес.

«Ничего, русских так легко на испуг не возьмешь, мы в любой цепи питания найдем свое теплое местечко среди матёрых хищников», — пообещала Алеся и цыганам и ищейкам, которые тоже рыскали по базару, записывая немногие слухи о вчерашней ворожее. Примечательно, что под влиянием всеобщего интереса и ожидания возвращения старухи-ворожеи слухи разрастались и разрастались, пока до ушей Алеси не донеслась байка про то, как она исцеляла слепцов за один тогрох и прямо на базаре женила богатого рейта на простой селянке.

Словом, законы сплетен везде одинаковы. Алеся посмотрела, как сотрудник сыска записывает невероятные россказни, и даже чуток пожалела ира Хальера, которому придется разбираться в этой фантасмагории чужого воспаленного воображения и желания блеснуть осведомленностью перед соседями по лавке.

Дело было ясное, что дело темное надо менять. Алеся погрелась на солнышке, мысленно пересчитала оставшиеся финансы и тронулась в долгий путь по новым лавкам: мужики на базаре заверили ее, что никакого разрешения на торговлю не требуется, просто раз в день по всем базарам и рынкам проходят сборщики налогов и собирают со всех платежи, размер которых определяется величиной лавки или палатки, а также ассортиментом товара. С цыган тоже берут мзду, но тут мужики затруднились назвать критерии назначения налога, сказав лишь:

— Откупаются как-то, сколько им скажут — столько и дают. Как прижмут посильнее — переходят на другой базар.

— А чем-то новым торговать не возбраняется? — уточнила Алеся.

— Каким новым, парень? — удивленно глянули мужики. — Из дальних стран товар везешь? Смотри, обдерут тебя как липку, как только большие деньги заподозрят, а так — чем хошь, тем и торгуй. Мы, торговцы, люди вольные!

«Мы, попаданки, еще вольнее. Нам нечего терять, кроме шанса вернуться домой». Алеся решительно покупала небольшой алый шатер для торговли, горячо надеясь, что ее сегодняшние капиталовложения с лихвой окупятся. А тот, кто имеет много денег, имеет много возможностей реализовать свои планы. Даже самые сложные планы — оплатить портал в свой родной мир и забыть об ищейках и Хальере. И самые героические планы: разузнать, что почем в этом мире-паразите, ворующем иномирцев, и спасти ребят-землян, которых затащили сюда вместе с ней.

Из семи рынков и базаров, расположенных в серединной части города, где обитали не богатые, но и не нищие слои населения, Алеся выбрала самый длинный и имеющий небольшие, отделенные от остального базара узкими проулками закутки. В таких закутках располагались закусочные на свежем воздухе, позволявшие торговцам отдохнуть от суеты базара, лавки, в которых из-под полы торговали незаконным товаром, и закрытые беседки, в которых можно было уединиться со «жрицами любви», промышлявшими на этом большом, многолюдном базаре, охотясь на торговцев, приехавших издалека.

В официально выделенном ей закутке (что подтверждалось гербовой бумагой с печатью), за который Алеся уплатила полновесный грох за единственный день, она установила свой шатер, после чего забралась в него, откинула заднюю стенку и осторожно оторвала ломиком доску ограды базара, обеспечивая себе путь бегства в случае осложнений с «бизнесом».

— Пуганую лису легко не схватишь, — пыхтела Алеся, пробираясь в пролом и осматривая крутой и заросший берег городской речки, на котором оказалась. — Так, верно я все вчера вечером разглядела, если собак пустят — по воде сбегу, прошлый опыт я запомнила.

Она убедилась, что купленный вчера у мальчишек самодельный плот, обошедшийся ей в смехотворно маленькую сумму, надежно спрятан под густыми ветвями местного аналога ивы, и вернулась в шатер, прислонив доску к прежнему месту, чтобы не заметно было, что она отломана от ограды. Итак, плацдарм готов, пора приниматься за работу. Первым делом идем нанимать стражника, чтобы цыган и мелких уголовных элементов не бояться, да чтобы бдительность народа притупить: когда у шатра с суровым видом стоит знакомый постовой, то доверия к торговцу куда больше.

Как и говорили мужики, в двухэтажном доме службе охраны правопорядка Алесе без проблем выделили стражника в форме и при оружии для охраны «торговой точки». Стоила охрана еще один грох, похоже, тут на все дополнительные услуги для купцов одна такса. Сидящий в той же большой приемной комнате работник местной налоговой инспекции (сборщик податей, как говорили тут) заинтересованно спросил:

— Чем-то дорогостоящим торговать собираетесь? Тогда имперский платеж побольше обычного будет.

— Я собираюсь торговать лотерейными бочонками, — ответила Алеся и чуть не ахнула: слово «лотерейными» прозвучало резко, непривычно, оставив кисловатый привкус во рту — она произнесла слово по-русски, без перевода на местный язык, так как в словаре этого мира аналогов такому слову не нашлось.