В дверь постучали.

— Месье, — раздался голос одного из подчиненных, — пытка водой уже началась, вы будете присутствовать?

— Позови после третьего ведра, — откликнулся Цепной пес, снова расправляя письмо от племянника, и пробежался глазами по тексту уже в десятый раз, перечитывая имена предателей.

— Слушаюсь.

В коридоре раздались удаляющиеся шаги.

— Де Лабом… после третьего ведра и поговорим, старина.

Менталист подошел к столу и снял амулет, привычно прислушиваясь к окружающим колебаниям эмоционального фона. Дар рванулся вперед, выискивая людей, чьи мысли и чувства мог бы прочитать, распустил щупальца во все стороны, осторожно касаясь чужих аур.

Это была собачья работа — выслушивать всю эту мерзость, от которой во рту оставался противный привкус, и хотелось бежать в бани. Но кому как не Цепному Псу ее выполнять?

Уткнулась носом в стекло, отвернувшись тем самым от оживления, царившего в карете: Полин щекотала Армель, а Аврора, находясь в безопасности, хихикала над подругой.

И потом…. Я была очень смущена! Слева от меня сидел месье Ноэль, а прямо напротив — месье Петер. Не знаю почему, но язык у меня отнялся.

Месье Петер уже надел амулет обратно, но меня не покидало чувство, что менталист читает все мои мысли, в том числе и о записках, которые передает мне некромант каждое утро. Не то чтобы я сама считала это предосудительным, но окружающие любят осуждать без повода. Отчего-то было стыдно, словно мне снова восемь и меня поймала наша замковая повариха за кражей сладких пирогов с кухни.

Сам же месье Ноэль, не догадываясь о моих терзаниях, читал книжку. Нет, некромант попытался разговорить меня, отчего подруги, которые в начале поездки молча сидели, стеснительно поглядывая на мужчин, начали хихикать, перешептываясь между собой. Можно подумать что беседа — это нечто неприличное!

Покосилась на обложку толстенного тома в руках Ноэля: «Классификация нежити с древнейших времен до наших дней» и со вздохом отвернулась снова к окну, возвращаясь к разглядыванию пейзажей. Наверняка книжка показалась ему гораздо интереснее глупой собеседницы, которая едва могла что-то пролепетать.

Когда мы ехали в столицу пару недель назад, я не могла спать и так же сидела у окна, мечтая о том как в Парисе мы с девочками будем гулять по городским улочкам… совсем как на картинках в альманахах: в модных платьях, с киданскими зонтиками и самыми необычными прическами. Я даже научилась элегантно приподнимать платье, оголяя щиколотки. Чуть выше приличий, однако не настолько, чтобы даже классные дамы начали кричать.

Но все вышло совсем не так как я планировала! И по проспектам мы не гуляли и даже видеться, на мой взгляд, стали реже, так как все посещали разнее факультативы: я попала на дополнительные занятия по иллюзиям, алхимии, а еще мечтала узнать все про веера и обычаи разных стран, Армель выбрала танцы, геральдику и экономику (рассудив, что эти предметы точно нужны будущей королеве), а Аврора остановилась на артефакторике и библиотековедении. Я даже с Полин и то не пересекалась!

Да и вообще Парис оказался не такой как на картинках. Я думала, он будет легкий, светлый, словно из сказок об эльфах, а оказалось, что город серый и тут даже снега нет! Сплошная каша под ногами, не поиграешь в снежки. Ну да, Аврора бы и не стала, конечно, возиться со мной во дворе (вдруг снежок попадет за шиворот?!), но Ноэль бы меня не бросил — наверняка устроил настоящий бой!

А уж от мечты идти по улицам в короткой шубке и стрелять по сторонам глазками, отчего встречные мужчины, если и не падали на месте, но точно уж врезались в фонарные столбы от волнения, можно было просто отказаться: месье, спешащие по улицам, либо читали газеты, не обращая ни на кого внимания, либо не подходили под объекты интереса по правилам приличия (ну не буду же я улыбаться обычному горожанину?).

— Нам еще далеко, Аврора? — поинтересовалась Полин, прекращая донимать маркизу, — мы, кажется, едем целую вечность.

— Право слово не знаю, — растерянно отозвалась подруга, выглядывая за шторку, — я ни разу не была в Парисе, и дом давно пустовал: матушка считала, что столица не самое лучшее место для юных девиц.

При упоминании родительницы, Аврора помрачнела. Да уж, баронесса не обрадовалась желанию дочери породниться с одним из фаворитов. С ее точки зрения, семья де Армарьяк была мерзкими еретиками, которые просто наверняка погубят такую невинную душу как Аврора. Женщина оттаскала дочь за косы, словно Аврора сделала что-то плохое, решив выйти замуж! И если бы не месье де Грамон, которому пришлось лично забирать девушку, думаю, подруга никогда не увидела бы столицы, а так и сидела на хлебе и воде в подвале. Но… «Цепному псу» и королю не отказывают.

Мы с Армель переглянулись, надеясь, что Аврора не расстроится, ведь такие воспоминания ужасны. Слышать проклятья, и от кого! От самого родного человека — матушки! Полин и остальные, конечно, были не в курсе произошедшего, ну кроме, возможно, месье Петера, но менталист благоразумно молчал.

— Недолго, — оторвался от чтения месье Ноэль и, захлопнув книгу, продолжил, — всего пара улиц и один поворот. Я посмотрел утром на карте.

— Надеюсь, дом готов, — неуверенно протянула Аврора, благодарно кивнув некроманту.

В воздухе повисли несказанные девушкой слова, что с ее матушки вполне могло статься не отдать распоряжений относительно гостей и мы могли приехать в никуда. Успеют ли слуги хотя бы до вечера убрать все комнаты и протопить камины? Я представила, что нам придется сидеть в холодном помещении, и поежилась. Приятного мало.

— Думаю да, — кивнул Ноэль, — насколько я знаю, еще неделю назад месье де Грамон усилил магическую защиту и охрану. И не волнуйтесь о приличиях, моя матушка, будет в доме каждые выходные.

— О! Это великолепно, вы просто сняли с моей души груз переживаний, — улыбнулась Армель.

— А месье де Грамон?

— Возможно, месье Петер лучше моего осведомлен о том встретим ли мы месье де Грамона, мадемуазель Полин, — покачал головой Ноэль, сморщив нос.

— А мне казалось, что месье де Грамон благоволит вам и вы даже запустили парочку совместных проектов, — усмехнулся со своего места месье Петер, как-то недобро сверкнув глазами.

Я удивленно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Такое чувство, что менталист высказался только чтобы уличить Ноэля во лжи! Сбоку мне было хорошо виден точеный профиль некроманта и я краем глаза заметила, что у моего соседа по скамье заходили желваки.

— А вы не знаете, месье Петер?

— Месье де Грамон на допросе и, насколько знаю, не собирался приезжать, мадемуазель Эвон, — охотно ответил менталист, — но я отправил ему птичку.

— Птичку? — удивилась я, разом представляя себе белоснежного попугая, к лапке которого привязано послание. Как раз недавно мы проходили подобных на уроке по географии.

Попугай в моей фантазии нахохлился, словно его распирало от гордости за оказанное доверие: доставлять почту самому «Цепному псу»! Такой и отбиться может, в случае возникновения опасности для донесения — как клюнет, раз руки лишишься! И, прилетая, почтовый попугай садился бы на плечо месье де Грамона, нашептывая на ухо разные шпионские новости. Ведь такая птица просто обязана понимать человеческую речь!

— Неужели в нашем королевстве есть преступники, что требуется присутствие месье де Грамона?! — Удивилась Аврора, услышав про допрос.

— Например, такие, что покушаются на невесту дофина, — мигом ответила Полин, едва ли не перебивая баронессу.

— «Птичка» — это не более чем образное выражение, мадемуазель Эвон, — пояснил для меня Ноэль, даже не поворачиваясь ко мне, и изучая лицо менталиста напротив, — когда не хотят говорить как именно известили собеседника.

Если месье Петер и хотел ответить что-то Авроре или Ноэлю, то он в любом случае не успел, карета затормозила, и с улицы послышался громкий голос кучера: