— Возможно… скорее всего… стоп, ты что, обвиняешь меня? — запутавшись, хмурюсь, глядя на него.

— Я хочу сказать, что нам двоим сложно найти общий язык, — Дан отставляет стакан, а я начинаю чувствовать что-то очень странное… словно какая-то пустота сейчас разрасталась внутри моего тела, — при том, что найти точки соприкосновения наших языков нам совсем не сложно.

— Зачем всё опошливать? — морщусь, вновь обнимая себя за плечи.

— Но это факт, — спокойно пожимает плечами Дан.

— Я хочу быть с тобой, — резко произношу, пугая саму себя до чёртиков; Дан останавливается и внимательно смотрит на меня, — и всегда хотела. С первой встречи. С того момента, как увидела тебя в нашем классе в свой первый день в школе. Я понятия не имею, люблю тебя или нет — это сейчас не имеет значения… Я хочу сказать, что если ты испытываешь тоже самое, то зачем нам насиловать друг другу мозг?.. Давай… давай просто будем вместе. И плевать на трудности характера — у кого он легкий?.. Будем… узнавать друг друга по мере общения. Если поймём, что слишком разные — разойдёмся. Но почему просто не попробовать?..

— Ты не права, — произносит Дан, заставляя меня ощутить остановку сердца, — это имеет значение для меня.

— Что? — теряюсь я.

— Любишь ты меня или нет. Не то, чтобы я был жадным до твоих чувств… но я бы хотел, чтобы ты меня любила.

Смотрю на него во все глаза, не зная, что на это ответить.

— Ты права в другом. С таким успехом мы можем отталкивать друг друга вплоть до выпускного, — Дан вновь подходит к столику со спиртным и наливает себе новую порцию.

— И… что? — спрашиваю, ощущая, как меня потряхивает от нервов. — Ты собираешься запить эту мысль алкоголем? — язвительно интересуюсь.

Дан награждает меня тяжелым взглядом.

А я подхожу к нему и забираю стакан из его рук:

— Я понимаю, сейчас тебе было бы легче, чтобы рядом оказалась очередная бестолковая фанатка, готовая безвозмездно согреть твою постель, но, уж извини, здесь только я. И да, я не намерена уходить.

— Ты намерена её согреть? — кивнув на кровать, спрашивает Дан.

Уже открываю рот, чтобы отшить его русским отборным, как чувствую палец на своих губах:

— Не надо, Соня. Это была шутка. Плохая. Я хочу, чтобы ты была рядом.

И вновь я лишаюсь дара речи. У этого парня просто дар — меня удивлять.

Некоторое время мы вновь молчим, глядя друг на друга, а затем Дан неожиданно берёт меня за руку и ведёт к кровати; мы садимся рядом. Плечом к плечу. И, кажется, оба чувствуем дикую неловкость.

— Это для меня такая же неизведанная территория, как и для тебя, — усмехается парень без веселья.

— Что, ты тоже девственник? — фыркаю, надеясь перевести всё в шутку, но потом соображаю, что ляпнула, и дико краснею.

— Не красней, я знаю, что ты невинная, — разглядывая моё лицо, произносит Дан.

— Что, нюхом чуешь? — вновь пытаюсь сострить.

— Это бросается в глаза, — отвечает парень.

Поджимаю губы и хочу встать с кровати, но Дан останавливает меня за руку, вынуждая сесть обратно.

Моя кисть так и остаётся в его ладони.

— Не переживай, я заберу твою девственность, — спокойно произносит он, а я… ещё больше краснею.

— Это невозможно! — зажмуриваюсь, мечтая сжаться в маленький комочек. — Мы можем не обсуждать мою девственность?!

— Нет. Мне нравится, как ты на это реагируешь, — отвечает Дан, а затем неожиданно опрокидывается на спину, утягивая меня за собой, — я не буду тебя ни к чему принуждать, — произносит он так, словно мы говорим о мытье посуды, — хочешь стать женщиной на выпускном — пожалуйста. Я не против.

— Правда? — удивленно спрашиваю, поворачивая к нему голову.

— Да, — серьёзно кивает Дан, тоже поворачиваясь ко мне. — Только тебе придется как-то отвлекать меня от мыслей о твоей…

— Боже, какой ты пошляк! — со смехом вырываюсь от него, но меня возвращают на место.

— Это ты ещё способов «отвлечения» не слышала, — впервые за долгое время почти открыто улыбается Дан.

Святые угодники… какой он красивый, когда так делает…

— Ты чего? — склонив голову к моему лицу, спрашивает парень.

— Ничего. Ты очень красивый.

— Я знаю.

— И самовлюблённый, — подытоживаю, подняв брови.

— Ты тоже красивая и тоже об этом знаешь — но это не делает тебя самовлюбленной в твоих собственных глазах, — замечает Дан.

— Я не красивая, — вновь пытаюсь зарыться под одеяло или вообще: куда угодно — лишь бы подальше от его взгляда.

— Ты очень красивая, — останавливает меня Дан, прижимая к себе. — Я не знаю, кто вбил в твою головку столько комплексов, но мы будем от них избавляться. Потому что для меня ты — самая красивая девушка в школе.

— Только в школе? — с усмешкой уточняю.

— Был не прав. У тебя не так уж много комплексов, — делает вывод Дан.

Я хохочу.

А потом кладу голову ему на плечо.

Вот так просто. Без всякого стеснения.

— Я хочу так заснуть, — сообщаю вслух.

— Я тебе не мешаю, — замечает парень.

Хмыкаю.

Похоже, нам всё-таки по силам найти общий язык…

— И ты думаешь, у нас получится вот так просто заснуть — после всего, что случилось? — через некоторое время спрашиваю у него.

Дан молчит, а затем протягивает сонным голосом:

— Никто вроде не умер.

— Твоя правда, — усмехаюсь и закрываю глаза.

…

Да, никто не умер… ну, кроме Агаты.

И мы все живы… правда, со мной периодически общается Кукловод, и… это… пару раз он уже управлял моим телом — но я не тороплюсь сообщать об этом, потому что…

Хороший вопрос.

…

Ах, да, у нас ещё Полина чуток съехала на фоне поедания всякого астрального шлака. И я чуть не убила Артёма, продырявив его везде, где можно.

Ну, и ещё — все мы сейчас находимся в реабилитационном центре, несмотря на то, что завтра как бы надо в школу.

А так — всё сравнительно хорошо, да…

Просыпаться с Даном было странно… Во-первых, потому что я не сразу сообразила — кто я и где я… Во-вторых, как только я ответила на эти первые два вопроса, я рванула в ванную — приводить себя в порядок. Заснуть в одной кровати от усталости и нервного переутомления с парнем своей мечты — это одно, а проснуться с ним утром, с колтуном на голове, красной полоской на лице (которую я благополучно заработала, лежа в неудобной позе) и вкусом вчерашнего коньяка во рту — это совсем другое.

Хвала небесам, в ванной нашлось всё необходимое для того, чтобы почувствовать себя человеком… Единственный недостаток этой ванной — что она была одна на половину крыла.

— Доброе, — Лика входит без стука и тут же идёт к раковине — чистить зубы.

— Эм… доброе, — удивляюсь ей, потом на всякий случай закрываю дверь на защелку. — Ты как?

— Проснуться в этих стенах было… довольно странно. Не самые приятные воспоминания из прошлого, — отвечает та.

— Как тебе вообще удалось освободить для нас целый этаж? — искренне удивляюсь.

— Связи родителей, — коротко отвечает Лика.

— И что ты им сказала? Что всей нашей компании вдруг резко потребовалась медицинская помощь в реабилитационном центре? — смотрю на неё выразительно.

— Здесь есть штатный врач, — зевая, отвечает блондинка; затем замечает мой взгляд и закатывает глаза, — что ты хочешь услышать? Что этим центром владеет мой дядя? Да, этим центром владеет мой дядя. Ещё вопросы?

— Скажи уж сразу, что твой свояк сидит в кресле губернатора, — качая головой, протягиваю.

— Нет, не сидит: местный губернатор — полный дурак. А кто такой «свояк»? — с неожиданным любопытством уточняет Лика.

Усмехаюсь и беру расчёску.

— Что с Полиной? — спрашиваю у неё через некоторое время.

— Посидит в изоляторе, пока из неё не выветрится вся эта дрянь.

— И догадалась же, — протягиваю.

— Да уж. На всю голову отмороженная, — кивает Лика.

— У меня появилась теория… хочу со всеми поделиться, — подходя к двери, говорю ей.