Кроме катетеров-трубочек, на груди у Парфенкова — жетон с красно-черной эмблемой ОУН и его позывным — «Сябра». «В тот день, 13 сентября, мы с двумя бойцами пошли в разведку под Песками, сепары начали стрелять по нам из АГСов, одного побратима сильно ранило, мы хотели уходить, потащили его назад и сами подорвались на растяжке. Там трава по пояс, ее почти невозможно заметить, да и времени смотреть под ноги не было — тащили Шульца», — рассказывает мне Парфенков. Тот самый спасенный боец — 19-летний Игорь Шульц родом из Львова — лежит в соседней палате. Парень из обеспеченной семьи поступил на политологию в университет в Польше, но с началом войны на Донбассе все бросил и, вопреки воле родителей, вступил в ОУН и отправился на фронт. «Я видел своих ровесников и не понимал, как можно развлекаться, ходить по клубам, когда в родной стране идет война. Эти вечеринки вдруг стали казаться мне очень глупыми, — говорил Шульц, которого я нашла в соседней палате. — Василий Парфенков, Сябар — человек, которому я всю жизнь буду говорить спасибо за то, что остался жив в тот день. Я надеюсь держать с ним связь всю жизнь. Таких людей очень не хватает на войне, которые хладнокровно принимают решения и не бросают братьев в беде». Шульц получил тяжелейшую травму ноги, в нее пришлось вставить два металлических штыря. Тогда врачи прогнозировали инвалидность, но Игорь поправился, вернулся к учебе и спустя два года уже преподавал историю во львовской школе.
Впрочем, со словами Шульца насчет «хладнокровия» Парфенкова многие не согласятся. Главные решения Василий, скорее, принимал спонтанно и действовал с горячечным энтузиазмом. «Выйдя из тюрьмы в декабре 2014 года, я твердо решил поехать в АТО. В Киеве встретился с Вячеславом Сивчиком (активист оппозиции с 90-х годов, после Плошчы-2010 несколько лет жил в эмиграции в Украине. — К. А.). Он многих знал и свел меня с командиром ОУН Николаем Коханивским, через него я попал в батальон, в Пески», — вспоминал Парфенков. К моменту ранения он уже провоевал почти девять месяцев. По словам добровольца, с обыском в минскую квартиру его родителей КГБ заявился, как только СМИ сообщили о ранении. Тогда, в 2015-м, в госпитале Парфенков говорил в интервью: на родине на него однозначно заведено уголовное дело и вернуться, пока Лукашенко у власти, не получится. «Но хорошо, что у меня и других воюющих беларусов теперь есть возможность получить украинское гражданство — будет не так страшно, не смогут депортировать». Но все оказалось сложнее. Когда мы созвонились в апреле 2019 года, Парфенков жил в Киеве с просроченным беларуским паспортом[70], бесконечно получая отказы в предоставлении вида на жительство и едва находя деньги на пропитание маленькой дочери. Однако в его случае была веская причина, почему все сложилось именно так.
На Донбассе Парфенков провел около полутора лет: по его словам, окончательно покинул фронт летом 2016-го. Свою предыдущую семью и маленького сына (он родился, когда тот сидел в колонии) Василий оставил в Беларуси. В Украине он встретил свою будущую супругу, военного медика Яну. Вскоре у пары родилась дочь. Поскольку официальную работу из-за отсутствия документов Парфенков найти не мог, появилось свободное время. В Киеве беларус начал участвовать в скандальных политических акциях. Инициировали их бывшие бойцы добробата, активисты движения ОУН.
В первой половине 2015 года власти начали оказывать давление на Добровольческий батальон ОУН с целью добиться его перехода в подчинение Минобороны. В мае часть бойцов все же вступила в 81-ю десантно-штурмовую бригаду ВСУ, где из них сформировали роту батальонной тактической разведгруппы. Тем временем бывший комбат Коханивский с единомышленниками создал «Добровольчий Рух ОУН» с радикальной повесткой: среди требований звучало «установление временной национальной диктатуры», третий Майдан как «единственный выход для Нации» и создание революционного трибунала для «предателей». К своей цели Рух планировал прийти прежде всего с помощью акций протеста. Самой громкой из них стал погром киевских филиалов российских банков. ОУНовцы разбили витрины в офисе «Сбербанка России», разгромили отделение «Альфа-Банка» на Крещатике, а еще забросали камнями офис компании олигарха Рината Ахметова. 20 февраля 2016-го в интернете появилось видео, на котором в офис «Альфа-Банка» врываются мужчины в камуфляжной форме, бьют стекла, переворачивают столы и стулья. В кадр попал не только Парфенков (он зачем-то разбил горшок с цветком), но и еще один беларуский доброволец, экс-политзаключенный Эдуард Лобов. Полиция задержала погромщиков и завела уголовное дело по части 2 статьи 296 УК Украины — «Хулиганство, совершенное группой лиц». Остальных подозреваемых отпустили под подписку о невыезде в тот же день, но Парфенков остался в изоляторе[71]. Ему грозило до четырех лет лишения свободы.
Объясняя причину своих действий, Коханивский говорил журналистам: «Таким образом мы объявили протест учреждениям, которые зарабатывают на крови украинцев. Получается, мы воюем с Россией, а Россия тут у нас зарабатывает деньги. Это недопустимо». По словам Коханивского, Парфенков, громя банки, «выполнял приказ комбата», то есть его. Лидер ОУН заявлял о якобы политической мотивации дела против Василия и призывал государство «остановить террор» в отношении добровольца, в противном случае обещал поджечь российские банки в Киеве. Такие радикальные методы не вызвали одобрения даже у бывших соратников. Кроме того, кадры погрома показали все российские каналы, что позволило оппонентам обвинить ОУНовцев в создании негативного образа добровольческого движения. 24 февраля суд избирает Парфенкову меру пресечения в виде круглосуточного домашнего ареста на два месяца. По истечении этого срока он не сворачивает бурную деятельность — скорее, наоборот. 9 мая 2017 года ОУН планирует предотвратить акцию «Бессмертный полк» в Киеве, приуроченную ко Дню Победы[72]. Когда колонна демонстрантов приблизилась к зданию на улице Лаврской, где находился офис ОУН, в толпу из окна полетели дымовые шашки. Националисты с красно-черными флагами и под звуки песен УПА пытались прорваться навстречу участникам «Бессмертного полка», но попытку блокировала полиция. На этом бы все и закончилось, но из окна офиса ОУН показался гранатомет. Как потом объяснял Коханивский, тубус гранатомета был пустой и стрелять по людям они не собирались, а хотели просто «припугнуть сторонников “русского мира”». Полиция взяла офис штурмом и задержала несколько десятков националистов. В их числе был и Парфенков. В этот раз его оставляют под домашним арестом на четыре месяца и заводят второе дело по статье «Хулиганство».
В октябре 2017 года Коханивского задерживают за потасовку с ветераном «Правого сектора», во время которой лидер ОУН выстрелил из травматического пистолета. В суд над Коханивским врываются его соратники и срывают заседание. Они баррикадируются в суде, и только на третий день здание берет штурмом полиция. Среди тех, кто противостоял силовикам и строил баррикады из мебели, опять был Василий Парфенков. Его задержали и завели очередное дело — за порчу имущества. Когда мы общались с Парфенковым спустя полтора года, ни одно из инкриминируемых ему обвинений до сих пор не было окончательно рассмотрено, процесс растянулся, даты заседаний постоянно переносились. Завершающая стадия разбирательства по погромам банков была назначена на лето 2019-го. К моменту публикации этой книги мы не знаем, какое наказание в итоге получил доброволец и получил ли вообще. Но очевидно то, что по возвращении с фронта он оказался в компании, которая использовала откровенно маргинальные методы политической борьбы. Да, эти люди (тот же Коханивский) — действительно патриоты Украины, убежденные в правильности своих идей и поступков, однако их акции не вызывали симпатий даже среди ветеранов АТО. Конфликт в ОУН начался еще в Песках в 2015-м, когда Коханивский и его соратники отказались подчиняться ВСУ. Борис Гуменюк, командир части батальона, влившейся в регулярную армию, говорил: «Если кто-то хочет иметь карманную армию или армейку и делать на этом политику, у него не все в порядке с головой или он просто враг». В то же время сам Коханивский называл действующую украинскую власть своим «личным врагом». Мы не беремся судить, кто из оппонентов прав. Но абсолютно точно можем сказать: Парфенков осознанно поместил себя в сомнительную с точки зрения закона ситуацию, ища точку опоры в мирной жизни. От десятков соотечественников-добровольцев его отличает умение попадать в бедовые истории. Возможно, без них Василию просто становится скучно. Он признавался, что и с фронта уехал по той же причине — не хватало динамики, драйва. «После очередных Минских договоренностей наступило перемирие, затишье, окопная война — мне там уже нечего было делать…»
