Об одном большом деле о наемничестве упоминал и оппозиционный активист Александр Головань, знакомый «азовца» Стаса Гончарова. В марте 2016 года сотрудники КГБ задержали Голованя возле дома и доставили на «беседу» в областное управление. Их интересовали связи с батальоном «Азов», поездки в Украину и знакомства там. Чекисты показывали фотографии беларуских «азовцев» и спрашивали, собирал ли он деньги для батальона. Вскоре КГБ провел обыски в нескольких квартирах фанатов местного футбольного клуба «Витебск». Весной 2016-го прокатилась волна обысков и у родных беларуских бойцов «Азова». В частности, в квартире родителей беларуса с позывным «Зубр» изъяли компьютер и другие носители информации. Обыски в рамках уголовного дела по все той же статье «Наемничество» проводились и у родственников беларусов из других подразделений. Давление спецслужб заставило их выступить с публичным заявлением и объявить о создании Комитета родителей добровольцев. Отец Яна Мельникова в сентябре 2016 года объяснял: «Идет давление не только на нас, но и на друзей наших сыновей, их знакомых. Вот почему мы также должны защищаться через объединение». В Комитет также вошли родители Алексея Скобли (Тура) и Зубра. Однако больше в публичном пространстве Комитет не появлялся.

Действия спецслужб сопровождались пропагандистскими материалами госСМИ: беларусам рассказывали про «наемников» и «неонацистов», воюющих на стороне Украины. Наиболее ярким примером такой топорной пропаганды стал сюжет, показанный в эфире канала «Беларусь-1» 13 августа 2015 года — через три дня после того, как под Белокаменкой получил тяжелое ранение беларус Алесь Черкашин, позывной «Тарас». Сообщалось, что силовики раскрыли «очередной канал вербовки беларуских наемников в АТО». В ходе совместной операции КГБ и МВД при участии Госпогранкомитета якобы вычислили организатора канала — «украинского националиста с позывным “Тарас”», который предлагал беларусам присоединиться к «Правому сектору», «Донбассу», «Айдару» и «Азову». По версии спецслужб, он вербовал через социальные сети «молодых радикалов, а также душевно больных, безработных, бывших уголовников и футбольных фанатов». Причем саму операцию спецслужбы якобы провели за месяц до того, но придали огласке именно в середине августа — «по соображениям следствия». В привычном для госСМИ стиле, не давая высказаться другой стороне, говорилось: «сопровождение вербовки пропагандой» оказывал «Молодой фронт». Лидер организации Дмитрий Дашкевич позже назвал это «полной ахинеей». В сюжете ведущая утверждала, что «аналитики и простые граждане настаивают на жестких мерах против маргиналов и радикалов», от которых звучат призывы к участию в вооруженном конфликте в Украине. «Наемничество смело можно причислять ко второй древнейшей профессии. Воюющие за деньги, землю или возможность мародерствовать после боя существовали еще на заре истории. […] С первых дней на фронте наемники вольно или невольно становятся военными преступниками», — говорит голос за кадром. В этот момент на экране — украинские военные, выносят на носилках раненых. Под слова о вскрытом канале вербовки зрителям демонстрируют кадры мирных оппозиционных митингов в Минске. Вообще, закадровый текст в этом сюжете феерический. Корреспондент всерьез заявляет, что новобранцам в АТО обещают хорошую оплату и «симпатии украинских девушек». Далее пропагандисты угрожают добровольцам уголовным преследованием, в том числе по расстрельным статьям: «Наемников, как нацистских палачей, сегодня, 70 лет спустя, будут искать по всему миру, невзирая на возраст и новую личину». Кроме того, пропагандисты отмечают, что в таких случаях «в мире практикуются внесудебные аресты, содержание в секретных тюрьмах и ликвидация», а Беларусь может инициировать создание «международного трибунала по преступлениям на территории Украины». Позже о «вербовочном» деле никогда не вспоминали, чем закончилось следствие — неизвестно. Зато хорошо известно, как работает в Беларуси государственная пропаганда: подобные материалы выходят в эфир не по инициативе редактора. Силовики либо «сливают» пропагандистам реальные факты, либо обрисовывают сценарий фейка-«страшилки», но это всегда тактический ход, приуроченный к конкретным событиям. И таким событием стало ранение Алеся Черкашина. Спецслужбы не могли не отреагировать. К слову, об «ополченцах» в сюжете не упоминалось вообще: как будто беларусы едут только на сторону Украины.

Таким образом, в методах работы КГБ-МВД по беларуским добровольцам можно выделить следующие закономерности:

- спецслужбы старались предъявлять добровольцам обвинения по статьям, не связанным с участием в войне. Именно по обычным уголовным обвинениям осудили Стаса Гончарова и Тараса Аватарова. Еще более 40 дел по такого рода статьям были возбуждены против добровольцев, которые в Беларусь возвращаться не рискнули. Подобная тактика выбрана не случайно: преследование беларусов непосредственно за их участие в войне на стороне Украины спровоцировало бы ухудшение дипломатических отношений с Киевом;

- потенциальных добровольцев (как ранее потенциальных майдановцев) пристально мониторили с самого начала конфликта и пытались не допустить их отъезда на Донбасс. Тематические сообщества в соцсетях блокировались;

- в государственных СМИ добровольцам всегда давали резко негативную оценку, называя их наемниками и повально записывая всех в неонацисты — пропаганда работала на дискредитацию всего движения;

- на семьи и друзей оказывалось давление: проходили обыски и вызовы на беседы;

- с большой долей вероятности можно предположить: существует общее уголовное дело, где в качестве подозреваемых проходят все известные спецслужбам добровольцы, а их близкие — в качестве свидетелей.

«Я услышал настойчивый стук, а когда подошел, дверь буквально вылетела. Вломились “алмазовцы”[114] в масках, меня сразу на пол положили, подняли мою мать. Стали кричать какую-то бессмыслицу вроде: “За них воевал, а за нас сможешь постоять?” — и сильно бить по ребрам», — вспоминает экс-боец ОРБ «Спарта» Денис Давидович. Именно с этого началось сотрудничество боевика со спецслужбами. 33-летний житель Логойского района Давидович признается: в 2015 году он согласился работать на ГУБОПиК в качестве секретного сотрудника «с привлечением к внедрению».

Всем беларуским «ополченцам», приезжавшим на родину, так или иначе приходилось общаться с правоохранительными органами. Чаще всего этот контакт ограничивается обысками по месту жительства и подпиской, что боевики «предупреждены об ответственности». Однако встречались среди наших собеседников и те, кого завербовали беларуские спецслужбы.

На Дениса Давидовича я вышла через группу «Ветераны ОРБ Спарта» в соцсети «ВКонтакте». В сообществе было только несколько человек из Беларуси и среди них некто Денис Глазкин. В его аккаунте мало что указывало на боевое прошлое. Однако свое участие в войне на Донбассе он не отрицал и сразу согласился на интервью. Впоследствии стало известно, что реальная фамилия Глазкина — Давидович.

Денис говорит, что всегда интересовался военным делом. Но в армии не служил — «откосил». Зато имел судимость: по его словам, в 2005-м ему дали 3 года ограничения свободы за хулиганство. Позже он работал художником-оформителем, занимался отделкой квартир. В мае 2014 года Денис познакомился на интернет-форуме с девушкой из города Лисичанска, который тогда находился в зоне боевых действий. Между ними завязалось тесное общение, и в итоге пара решила встретиться под Ростовом. Приехав на свидание, Давидович увидел лагеря переселенцев. По его словам, общение с девушкой и увиденное на границе с Украиной произвели на него сильное впечатление, и тогда он понял, что хочет присоединиться к «ополчению». В сентябре Денис через КПП «Матвеев Курган» въехал на территорию Донецкой области. «Понакупал себе в Ростове всякой экипировки и поехал в сторону Донецка. Первое подразделение, куда я попал, — это “Беркут”, входящий в структуру МВД ДНР. Мы дежурили на блокпосту возле шахты Скочинского в Кировском районе Донецка».