В феврале 2017 года мы связались сразу с двумя людьми, знавшими Наталью. Александр Коц (автор самого первого видео с ней) подтвердил: он действительно видел Наталью в Семеновке летом 2014-го, и она воевала у Моторолы.

Соратник Стрелкова-Гиркина Михаил Полынков утверждал: «У нее и тогда с головой был непорядок, а сейчас вообще полный кавардак». По данным базы «Миротворец», именно Полынков поддерживал с беларуской контакт в Москве по приезду с Донбасса, но потом их пути разошлись. Полынков дал ссылку на страницу Красовской «ВКонтакте»: украинский флаг на аватарке удивил, как и готовность без долгих предисловий поговорить по телефону. Когда соавтор этой книги дозвонилась по российскому номеру, то услышала тот же голос, что звучал на видеозаписях.

Красовская отказалась говорить, чем занималась до войны. Замужем она не была, жила в Борисове в доме родителей. Весной 2014 года стала регулярно смотреть новости по российским телеканалам и однажды решила увидеть все происходящее на Донбассе своими глазами. «Еще в 2009 году я познакомилась с одним парнем в Киеве, он работал охранником в Верховной Раде. Он любил понтоваться: рассказывал, как десять лет назад был в Чечне. Говорил: “Ты бы, Натка, обосралась, если бы танк вблизи услышала”. И когда все это началось на Донбассе, мне из принципа захотелось доказать себе самой, что я смогу, не испугаюсь настоящей войны. Раньше была такой девочкой-хиппушкой: носила вышиванки с беларуским орнаментом, бусики-браслетики бисерные самодельные… В этой вышиванке я и поехала. Еще был красный свитер с огромной ромашкой на спине, и вещей взяла по минимуму в матерчатой торбе. Поперлась без единого лозунга в голове, поглазеть. 3 мая я выехала из Борисова, через Смоленск и дальше, на Ростов».

Изначально Красовская запланировала себе неординарный маршрут: через Ростов и Донбасс, где собиралась «немножко посмотреть войну», добраться в Киев к друзьям и тому знакомому парню. Чтобы попасть в зону боевых действий, она придумала себе легенду, будто едет помогать раненым в Краматорский госпиталь. Закупила лекарства, йод, бинты.

«В Новошахтинске[4] россияне отвели в сторонку, спрашивают, куда едешь. Медсестрой работать, говорю. “А вы поддерживаете?” Да, блядь, пиздец как поддерживаю! “Ну проходите”. Украинцам я призналась честно: экскурсия у меня. Они пропустили, и оказалась я среди чистого поля: ни людей, ни домов, вообще ноль цивилизации. Остановилась фура, внутри мужик, кроет матом всех и вся. “Девочка, куда ты прешься? Давай подвезу”. Ну, запрыгиваю я в эту фуру, едем, я глазами верчу по сторонам и охуеваю».

Миновали Луганщину. В Донецкой области попутка высадила Красовскую возле села Красный Луч. Никакой регулярный транспорт не ходил, машин по дороге попадалось все меньше. «Я шла по трассе километров двадцать, как овца», — вспоминает она.

Здесь стоит сделать паузу и объяснить читателю, как проходило наше интервью с Красовской. Ее речь была сбивчивой, агрессивной, с обилием мата. Она могла резко начать смеяться, угрожала бросить трубку, если я буду прерывать ее вопросами. «Зая, ты че, тупая?» — стандартная реакция Красовской на любую мою реплику. С первых минут беседы она произвела впечатление не вполне адекватной женщины. Безусловно, эта оценка основана только на личном, субъективном восприятии. С уверенностью утверждать, что Наталья психически нездорова, мы не можем, но допускаем: некоторые моменты своей истории она могла приукрасить или попросту придумать.

Итак, то пешком, то на попутках, Красовская добралась до блокпоста в Черевковке под самым Славянском.

«На Черевковском блокпосту, уже после всех проверок, ко мне подошла баба в военной форме и опять потребовала документы. Я повторила все про медсестру, а она сказала подождать, пока подъедут люди — им я еще раз должна буду объяснить, зачем и куда еду. Меня отвозят с вещами на Славянскую “избушку” (захваченное боевиками в апреле 2014 года здание Службы безопасности Украины в Славянске. — К. А.). Заводят вовнутрь, я вижу стул такой дерматиновый, а я долго шла до того, и ноги отнимались, очень хотелось присесть. Только села — на меня рявкают хором несколько человек вооруженных. “Руки за спину”, — орут. Завязывают глаза и отводят в подвал. Это было 7 мая».

Причину задержания, видимо, Наталье не сообщили — она сама с трудом понимает, почему оказалась в плену у боевиков. Возможно, сказала на блокпосту что-то резкое или попыталась уйти, когда почувствовала опасность. В подвале боевики «ополчения» бросили Наталью на деревянные доски и начали избивать. «Я лежала обоссанная со связанными ногами, а меня пиздили и пиздили без конца. Я ползла к двери, билась об нее плечом и проклинала их до двадцатого колена. Глотку сорвала, пока орала: “Ненавижу, чтоб вы сдохли с вашей Новороссией”. А какой-то малой, пацанчик кругленький, младше меня лет на десять, мне над ухом электрошокером пстрикал. Потом пришлось с ним ручкаться и уважение, нахуй, высказывать, потому что не дура. Позывной у него был “Берия”…»

Через два дня, 9 мая, когда боевики устроили в Славянске празднование по случаю Дня Победы, к Красовской спустились в подвал, развязали ноги и сняли наручники. «Выводят во двор, снимают тряпку с глаз, подводят к машине. Там стоит экипированный с головы до пят мужик. “Вы, украинцы, пидоры, бандеровцы, сейчас всех расстреляем нахуй”. Пока ехали, я думала, как его ударить, как дотянуться? Но не решилась, думаю, и правда расстрелял бы. Куда едем — я не знала, а в итоге привезли на тот же блокпост, где задержали, на Черевковку. Положили меня на травку, а мне больно дышать, больно жить. Потом уже объяснили, что баба, которая меня задержала, себе какой-то кусок отхватила за это. Типа норму по поимке опасных элементов выполнила…»

В результате избиения «на подвале», по словам Натальи, у нее произошло смещение межпозвоночного диска и опущение левой почки. Ее положили в городскую больницу Славянска. В подтверждение своих слов Красовская прислала мне фотографии, на которых она лежит на больничной койке. На руках — ссадины с запекшейся кровью, похожие на следы от наручников. Вспомним, что спецкор «Комсомолки» Стешин упоминал о встрече с Натальей в Славянской больнице, но вместо истории про подвал была «контузия».

То, что Красовская побывала в застенках ДНР, свидетельствует переписка Михаила Полынкова с боевиком Русланом Синицыным. В ней Синицын говорит: «Она прошла все круги ада, начиная с нашего НКВД». Выйдя из госпиталя, Наталья поняла: просто уехать домой уже не получится.

«Мне командир, Вовка Егерь, сказал: “Все, ты теперь в списках нашего отряда”. Если попробую уйти в другой отряд — мне выпишут характеристику такую, что будет хуже, чем на подвале. Если побегу в сторону России — даже до границы не успею добежать. А к украинцам сунусь — сдаст им все мои данные. И я осталась в качестве девочки для битья. Меня чмырили, опускали — мама, не горюй! Я ревела, а меня шестерки прикухонные успокаивали, мол, пойми командиров. А тут еще мать позвонила, передала, что приходили из КГБ и на меня заведено дело…»

В начале июня от повара на кухне Красовская узнала: часть «ополченцев» забирают на Семеновку, где тогда дислоцировалась «Спарта» — подразделение, которым руководил Моторола. Наталья говорит, что воспользовалась переводом на Семеновку как шансом, чтобы сбежать с Черевковского блокпоста и постоянных унижений. «Не дали ни автомата, нихуя. Только выгрузились — начался обстрел. Командир приказал к стене прижаться. Все эти так называемые добровольцы, лоси здоровые, сразу ринулись к стене, а мне места не хватило. Тогда я вжалась в одного бойца, обхватила его, потому что страшно, бежать некуда. Потом в интервью я рассказывала, что закрыла его от осколков своим телом…»

По словам женщины, там же она попала в «штрафбат», когда один из командиров стал ее сексуально домогаться, а она дала отпор. Абсурдность ситуации в том, что в «штрафбате» оказался и сам виновник — якобы «за неподобающее поведение», а Наталья — «за неподчинение». С утра до ночи на Семеновке «штрафники» рыли окопы, причем каждый для разных подразделений боевиков. Тогда Наталья задумалась о том, чтобы уйти в «Спарту», о которой якобы услышала хорошие отзывы. И вскоре ее распределили на исправительные работы как раз к Мотороле. Именно там она познакомилась с Дубовым, который в одном из интервью называет ее снайпером. Сегодня Красовская утверждает, что никогда не была снайпером[5], а выполняла в «Спарте» различные поручения вроде подачи боеприпасов и ношения ящиков с патронами, но признается: «Людей убивать тоже приходилось». При каких обстоятельствах это происходило — Красовская уточнять наотрез отказалась.