Но есть среди беларусов бойцы, которых сложно отнести к вышеперечисленным типажам. Например, Сергей Коротких (Боцман). Легендарного экс-командира разведки «Азова» назвать иначе как авантюристом не выходит, чересчур запутанная биография с избытком «белых пятен». Сотрудничество с КГБ, видная роль в российских неонацистских группировках, криминальные истории и сотни тысяч евро сомнительного происхождения в декларации не позволяют причислить его к романтикам: очевидно, Коротких искал не просто борьбы, а борьбы, приносящей авторитет и выгоды. На классического добровольца-«беглеца» он тоже не похож. Коротких никаким образом не пострадал за свои взгляды. Политическая плоскость, в которой он действовал до Донбасса, очень специфична — это ультраправое движение. В постсоветских странах для лидеров подобных организаций характерно наличие связей с силовиками. Именно этим можно объяснить его поспешный выход из изолятора после драки с поножовщиной в Минске в 2013 году. При этом заслуги Боцмана на фронте, отвагу в бою признают даже оппоненты. Бросается в глаза то, что после яркого, но непродолжительного участия в боях на Донбассе Коротких ждет хеппи-энд в виде госдолжности и финансового благополучия. Пока его земляки обивают пороги инстанций в надежде добиться вида на жительство, Коротких вручает украинский паспорт лично президент Порошенко.

Сергей Коротких, пусть и с натяжкой, сегодня подходит под типаж «человека войны» с удавшейся карьерой. Его случай уникален, поскольку «люди войны» среди беларуских добровольцев нам не встречались.

Когда мы говорили об этом типаже беларусов на стороне боевиков, было понятно, откуда они появились. Очень часто «люди войны» на донбасском фронте — это бывшие кадровые военные, силовики и ветераны «горячих точек». За годы независимости идеология в беларуской армии и силовых структурах почти не менялась, оставаясь насквозь просоветской, а с началом войны на Донбассе офицерский состав симпатизировал России. Поэтому выходцы из армии или милиции ехали воевать за ДНР и ЛНР с установками, привитыми им сначала советским, а потом лукашенковским командованием. Да и могло ли произойти иначе в стране, где до сих пор отмечают юбилеи КГБ, а министр внутренних дел Шуневич (кстати, родом из Луганска) на 9 мая щеголяет в форме сотрудника сталинского НКВД? Бывший боец «Правого сектора», а теперь контрактник ВСУ с позывным «Волат», уехал на фронт сразу после демобилизации со срочной службы в спецназе. В военной части 3214 под Минском, где он служил, была «абсолютно пророссийская идеологическая подготовка», вызывавшая отторжение у патриотически настроенного молодого солдата. «Открыто пророссийские настроения были и у офицеров, и у командования, и у контрактников, которые там служат. Начало моей службы совпало с событиями в Крыму и на Донбассе — так примерно 70 % в нашей части громко поддерживали Россию, остальным было или безразлично, или в личных разговорах некоторые сослуживцы могли сказать, что Украина на самом деле права. На политинформации нам показывали фильмы о Майдане и объясняли, как это страшно, и если мы не будем выполнять свою “функцию по охране правопорядка”, Беларусь ожидает чуть ли не военный конфликт», — рассказывал 23-летний Волат в интервью «Белсату».

Опытным беларуским военным специалистам с проукраинскими взглядами, видящим в путинской России угрозу и готовым профессионально воевать на стороне Киева было просто неоткуда взяться. Как и людям с боевым опытом — все беларусы, принимавшие участие в локальных конфликтах, в свое время воевали на стороне России[52].

22 января 2015 года украинские СМИ и соцсети «взорвались» новостью: сепаратисты захватили Донецкий аэропорт — символ героической обороны украинской армии. В Министерстве обороны Украины подтвердили — «киборги» с потерями отошли из руин нового терминала. Оборона Донецкого аэропорта, а точнее его старого и нового терминалов, продолжалась с 26 мая — около 240 дней… Длительное время ситуация вокруг аэропорта оставалась относительно спокойной. Серьезные штурмы стратегического объекта начались уже после заключения Минских соглашений в сентябре 2014 года… Со временем, после многих штурмов, аэропорт получил и символическое значение. Для Украины — это свидетельство героизма ее бойцов, которые успешно противостоят мощным силам врага. Аэродром стал «украинскими Фермопилами» и «донбасским домом Павлова», а его защитников противник за стойкость назвал «киборгами».

Из материала BBC Украины от 23 января 2015 года

В Сталинграде был сломан, по советскому клише, хребет фашизму. Вот здесь я своими глазами видел, как в этом мини-Сталинграде ломался хребет уж не знаю, чему там — фашизму или нет — но вот мордоризму этому, оркизму, бессмысленному кровожадному терроризму — точно. Для меня нет никакого сомнения, что ДНР, ЛНР — это совершенно придуманные искусственные полуфашистские организации, задача которых не сделать что-то для украинского народа, не создать что-то для украинского народа, не сделать украинский народ счастливым, а просто создать бесконечную зону кошмара, превратить Украину в аэропорт.

Из выступления журналиста Los Angeles Times Сергея Лойко, находившегося в ДАП в разгар боев в эфире «Эхо Москвы» 29 октября 2014 года

Одним из участников штурма Донецкого аэропорта в составе интербригады «Пятнашка» был украинский гражданин, уроженец Мариуполя Роман Джумаев.

Летом 2014 года, в возрасте 23-х лет, Роман пошел воевать против Украины на стороне боевиков. На фронте он пробыл год: участвовал в боях за Дебальцево и ДАП. За это в Украине на него завели уголовное дело по ч. 5 ст. 260 Уголовного кодекса (участие в НВФ).

Наша встреча с Джумаевым состоялась в марте 2016 года в одном из минских торговых центров. Глядя на этого аккуратного и вежливого молодого человека, сложно было поверить, что перед тобой — боевик ДНР, который участвовал в наиболее ожесточенных сражениях. Джумаев высказывал свои мысли ясно, не заменяя каждое второе слово в речи нецензурной бранью. Обращался ко мне исключительно на «вы», хотя я был старше его всего на три года. Роман утверждал, что до войны работал программистом. И внешне он действительно больше походил на айтишника, чем на бойца.

История Романа Джумаева наглядно демонстрирует: война на Донбассе — это не только имперский фанатик Игорь Стрелков-Гиркин, Бук, псковские десантники и бурятские танкисты. Это еще и тысячи граждан Украины, которые всю свою жизнь тихо существовали в системе координат «русского мира», а в 2014-м взяли в руки оружие и примкнули к НВФ. Без коллаборационистов гибридная агрессия России против Украины была бы невозможна. Поэтому, не разобравшись в этих людях, нельзя понять и саму войну на Донбассе. Тем более что некоторые из них, разорив родной регион, уезжали в спокойную Беларусь — здесь можно было продолжать симпатизировать «русскому миру» в более комфортной обстановке. Именно так поступил Рома Джумаев. Летом 2015 года он бросил фронт и переехал жить в Марьину Горку Минской области. Устроился менеджером по продажам. Ни от кого не скрывался, с журналистами охотно шел на контакт. «Наших тут много», — уверенно говорил он[53].

Рассказывая свою историю, Джумаев старался выглядеть здравомыслящим человеком. Если же в его логических цепочках отсутствовали необходимые звенья, он склеивал их пропагандистскими штампами. Рома стремился казаться откровенным. Когда же реальность вступала в противоречие с его мировоззрением — начинал юлить и уходить от ответов.

Как ты оказался на войне?

Когда начались все эти события, я работал в Киеве. Я видел, как все происходило на Майдане, как жгли «Беркут». Мне это не особо нравилось, потому что мой прадед воевал. Потом я приехал в Мариуполь, и как раз в мае месяце был разгон митингующих. Потом в июне был расстрел ГУВД (сепаратисты захватили здание местного управления милиции и украинские силовики их выбили оттуда. — И. И.) батальоном «Азов» — я как раз там был. И вот мы с другом решили поехать воевать, хотели в Луганск. Я получил последнюю зарплату в Киеве, купил экипировку. 4 августа доехали на поезде до Донецка (тогда еще ходили поезда), а вокзал абсолютно пустой. Возле вокзала стояла «Нива» камуфляжного цвета, рядом стоял «ополченец», пил кофе. Мы спросили, как доехать до Луганска. Он сказал, что трасса Донецк — Луганск перекрыта, там украинские войска. Предложил остаться в Донецке. Мы согласились.