— Вы посмотрите, что это делается?! — шипел мужчина, — Спрыгнул прямо с крыши, а теперь развалился! О Рахшер — покровитель, говорил караванщик, что Дарнас полон мерзких Шиа, но никто не сказал мне город кишит ещё и оборванцами! Не для того я прошёл Кровавую пустыню, доставив наи из садов солнечного Аллиона, чтобы какой-то паршивец испортил мне весь товар!

Меня опять пнули для порядка, заставив перекатиться на спину. Раскалённое бардовое солнце ослепило глаза, и я прищурилась, различив лишь высокую тень мучителя, возвышавшуюся над головой и мельтешащие силуэты людей, спешащих по своим делам. Наблюдателей моего избиения было много, но никто не спешил вмешиваться. Толпа кипела, перетекала, таяла, кто-то из зрителей задерживался, заинтересованный бесплатным представлением, но ни один не попробовал мне помочь — заступиться за жалкую девчонку, корчующуюся на дороге. Разве так и должно быть? А мужчина всё не прекращал разоряться, сетуя на несправедливость жизни.

— Из Аллиона! — в ответ ему кто-то басовито расхохотался, — Может заткнёшься уже, крикливый ишак? Твои гнилые наи выросли не дальше Безлунной пустоши! За них ты не выручил бы и сотни Эсо. Если решил навариться, выбив на шкуре этого вшивого пацана рабское клеймо, хватит вопить подобно плешивой кляче и портить другим торговлю!

— Стражу! — разбавляя крик ещё одним потоком непонятных мне слов, направленных в сторону другого торговца, выкрикнул человек, которому я, кажется, серьёзно перешла дорогу.

Тело резко подкинуло вверх, горловина свободной рубашки тут же впилось в шею, ещё больше перекрывая доступ к кислороду. Перед глазами, наконец, показалось красное лицо мужчины с арабской внешностью. Черная неухоженная борода торчала во все стороны на смуглом, сморщенном от загара лице, а сальные волосы выбивались из-под странного головного убора по типу классического тюрбана.

Мозг ещё отказывался осознавать ситуацию, в которую я попала.

— Отпустите, — прохрипела, пытаясь пальцами оттянуть удавку из ткани, собравшейся на горле, и «араб» наконец ослабил хватку, видимо сообразив, что от мертвой меня ему уж точно пользы никакой не будет.

— Стой, паршивец, сейчас прибудет стража, ты у меня шкурой своей заплатишь.

Меня принимали за парня, что в принципе, было не удивительно. Короткая стрижка с челкой, то и дело падающей на глаза, широкие брови, и угловатые черты лица с высокими острыми скулами — и раньше многих вводили в заблуждение. А худощавое телосложение и манера одеваться в удобные мешковатые вещи — частенько заставляло подслеповатых бабулек обращаться ко мне не иначе как «милок». И теперь, представляя то, как выгляжу со стороны — растрёпанная, грязная и поцарапанная, можно предположить, что сейчас во мне и человека сложно признать, не то, что девушку.

Однако разубеждать бородача можно не торопиться. По телу прошелся мерзкий холодок, потому что я, наконец, полноценно смогла осмотреть место, в котором очутилась. Обшарпанная торговая лавка под разорванным тентом из грязной мешковины ютилась у стены, посреди огромного рынка. Наперебой расхваливали торговцы экзотические фрукты, чудесные заморские ткани, диковинных зверей, птиц и разнообразную домашнюю утварь, а покупатели, не уступая им, ожесточенно спорили, пытаясь сбить цену. В глазах рябило от яркости цветов, от движения, от деталей, но всё это было не важно. Я будто провалилась в последнюю мамину картину — как Алиса прошла через зеркальную гладь, очутившись в сказочном королевстве. Вот только данная ситуация на сказку и с натяжкой не походила, и на видения рождённые пережившим стресс мозгом — тоже. И быть мне полнейшей дурой, если вариант: «Зажмуриться и потрясти головой, авось жизнь вернётся на круги своя» — окажется верным.

Будь я в любой другой ситуации, обязательно обдумала бы вариант с сумасшествием. Возможно, даже восхитилась новому месту, и не упустила случая всё как следует рассмотреть. Но сейчас меня держали за шкирку, рядом с разгромленным лотком на котором, раньше, должно быть, находилось что-то напоминающее наши персики, только насыщенного фиолетового оттенка, а теперь лежало месиво из плодов, половина которых осталась на моей спине! Факты на лицо — это всё натворила я. Устроила погром, свалившись несчастному человеку как снег на голову, и уничтожила товар, который он рассчитывал успешно продать. А это значит, что я увязла в неприятностях по самую макушку. Денег при мне было не много, оплатить долг я сейчас не в состоянии, да и здравый смысл вопил, что рубли здесь не принимают.

— Вот он, — снова заорал пострадавший торговец, — Сюда!

А между тем на сцене театра абсурдов появились новые действующие лица. Сурового вида мужчины направлялись в нашу сторону и выгладили очень устрашающе. Высокие как на подбор, мускулистые, они носили свободные бардовые штаны на манер шаровар и жилетки, плотно сидящие на плечах. Грудь их пересекали замысловатые кожаные ремни и такие же были на руках. Не удивлюсь, что за ними они тоже держат оружие, ведь помимо того у каждого за поясом висела пара огромных изогнутых клинков. Без сомнения, если я попаду в лапы к такой страже, простым испугом точно не отделаюсь.

Более того, местный антураж подсказывал, что с нарушителями здесь не привыкли церемониться, и отрубленная рука, да что уж там — голова, перспектива, по сравнению с которой наша родная кутузка покажется курортом. Нужно бежать — единственное, что казалось разумным. В голове созрел план — глупый, достойный лишь самонадеянного безумца, но на обдумывание другого времени небыло. Счёт шел на секунды, и я решила действовать.

Актриса из меня была не ахти, но достоверно сыграть обморок требовалось позарез. Не долго думая, и мысленно помолившись Станиславскому, я обмякла в руках торговца и повалилась на землю, придушенно хрипя, в надежде, что он от неожиданности догадается меня отпустить. Получилось, не иначе как госпожа удача соизволила показать свой лик. Чертыхнувшись по своему, мужчина выпустил из пальцев ворот моей рубашки и брезгливо отряхнул руки.

— Не вздумай здесь подохнуть, щенок! — зашипел он, но я уже не слышала.

Подскочив с места, рванула в противоположном от стражи направлении, лавируя среди толпы и распихивая нерасторопных граждан локтями.

Вот если и были во мне какие-то положительные стороны — это скорость и выносливость, выработанные благодаря активному образу жизни и пробежкам. И сегодня, кажется я била все свои прежние рекорды. Никогда бы не подумала, что человек, только что свалившийся с высоты и чуть не отбивший себе лёгкие, может так мчаться, но опыт показал — когда на кону стоит твоя голова, можно бежать и на сломанной ноге.

Сломя голову, не разбирая дороги, я брала препятствия из ступеней и балок, попадавшихся на пути, стараясь максимально сосредоточиться на своей цели — убраться подальше от этого рынка, от этого торговца, а в идеале — от этой страны. Где бы я не очутилась — это точно была не Россия и не близлежащие страны. Да это, судя по всему, даже не Земля!

В боку кололо, в глазах плясали черные точки, а я всё неслась вперёд, не оглядываясь за спину. Я не чувствовала погони, не слышала криков, но больное воображение подбрасывало картинки — яркие как кадры из голливудских кинолент, в которых меня непременно хватали за руки, и тащили на местную городскую площадь, чтобы свершить казнь на потеху многотысячной кровожадной толпе.

Сомневаюсь, конечно, что в реальности служители правопорядка предпочтут пышное линчевание скромным разборкам, но от этого легче не становилось.

Но погоня не должна продолжаться вечно, и лучшим решением было бы где-нибудь спрятаться, иначе везение в конце-концов может изменить. Удивительно, что забег не прервали ещё в начале — когда вокруг лавки ещё толпился народ, видевший моё грандиозное падение. Чего им стоило быстро среагировать и сцапать хулигана?

Декорации вокруг были не радостные. Однообразные домики из желтого камня, липли друг к другу совсем близко, а улочки становились все уже, напоминая хитросплетение лабиринта. Похоже, я забрела в какой-то бедняцкий район, и местные жители здесь были соответствующие. Их совершенно не волновало, куда я несусь, будто подобная картина стала у них весьма обыденной, хотя, не исключено, что так и было. Прямо на земле, привалившись к стенам в переулке, сидели нищие, и мою голову посетила мысль, что стоит присоединиться к их рядам, мимикрировав под окружающую среду. Вряд ли я сейчас многим от них отличалась. Нет, идея была скверной, не в моём положении — так рисковать.