Неосознанно я всегда боялась тесных переулков, ночных безлюдных парков и подворотен. Я не возвращалась домой слишком поздно, а если приходилось где-то задержаться, то меня непременно провожал Димка. Он доводил меня до самого подъезда, а потом какое-то время дежурил у парадных дверей, ожидая того как я зайду в квартиру, включу на кухне свет и выгляну в окно, чтобы помахать ему на прощанье рукой. Друг пару минут стоял внизу на асфальте, разглядывая мой силуэт, а потом разворачивался спиной и неспешно уходил.

В такие минуты я всегда улыбалась, и мне — наивной от чего-то казалось, что он улыбался мне в ответ.

Рядом с ним я не задумывалась об опасностях и чудовищах, обитающих в темноте, но сейчас поняла, что не была сильной. Мне лишь казалось, что я способна на то, на что у других не хватило бы духу. Друг был моей силой, моим бесстрашием, и стоило ему оказаться далеко, фобии налетели на меня словно стая стервятников на умирающее животное.

Кривые улочки были похожи на звериные тропы, проходящие по темному лесу, и я петляла по ним как израненный заяц, убегающий от стаи волков. В моем представлении, именно в таких грязных переулках обычно поджидали свою жертву маньяки. Я легко могла представить за очередным поворотом шайку бандитов, избивающих незадачливого прохожего. Могла представить, как один из них приставляет к шее бедолаги нож и требует отдать всё, что у него есть, под одобрительный гогот своих подельников. Я практически слышала их грубые голоса, подначивающие: «Прикончи его!», «Вскрой глотку!», «Он нас видел!». И плачь, надрывный плачь кого-то, чья жизнь висит на волоске.

Этот мир делает меня сумасшедшей. Потому что последнее я различила так четко, будто воображаемая сцена происходила наяву… Я остановилась, и почудившиеся голоса тут же умолкли. Точно схожу с ума!

Стоя на перекрёстке, я боязливо огляделась. Мрак впереди, мрак сзади. Темнота окутала меня своим черным холодным коконом, сквозь которые можно было лишь частично различить очертания улицы.

Глухой удар заставил вздрогнуть. Будто на камень мостовой упало что-то тяжелое…Я не смогла определить откуда доносится звук, но опасливо двинулась вперёд, потому что стаять на месте было нельзя.

Мрак расступился и пошёл рябью. На небо сегодня всё же вышла блеклая нарождающаяся луна. Месяц-тонкий и прозрачный, вынырнул из-за угла крыши и освятил маленький пятачок улицы, неподалёку от меня. В его холодном свете я различила три сутулые фигуры, отбрасывающие на землю длинные тени. От открывшегося зрелища по спине поползли мурашки. Люди стояли ко мне боком и рассматривали что-то лежащее на земле. Они глухо переговаривались между собой, о чем-то спорили, и я затаила дыхание, пытаясь ничем не выдать себя. Мужские угловатые профили казались мне сюрреалистичными и хищными. Привлекать внимание подобных личностей было бы глупо, и я начала тихо отступать, жалея, что сразу не свернула, поддавшись интуиции. Даже самому наивному в мире ребёнку станет ясно, что они тут не любовь к литературе обсуждают Тихо, Бес… Только веди себя тихо…

Один из мужчин отошел в сторону, в руке его блеснуло что-то железное. Нож. Он наклонился, чтобы вытереть лезвие о нечто лежащее на земле и я, наконец, различила в нем очертания искаженного тела. Бледное лицо покойника смотрело прямо на меня. Я бросилась обратно.

Лишь бы они меня не заметили! Лишь бы они меня не заметили! Лишь бы…

Меня отбрасывает назад, и я врезаюсь спиной в каменную стену.

— Так-так… у нас ещё один. — Издевательская насмешка.

Я поднимаю глаза и вижу, что меня загнали в угол. Несчастный заяц, который не смог убежать от стаи волков, был съеден.

Хищники возвышались надо мной, скалясь в ожидании расправы. Это не волки, конечно, но кто сказал, что люди не могут быть страшнее? Фигуры моих убийц, которые я толком и разглядеть не успела, говорили об обратном. Хватало лишь факта того, что моя жизнь сейчас оборвется.

— Только не играй с этим, пора сваливать! — Огрызнулся один из мужчин.

Я зажмурилась и успела только почувствовать, как второй ухватил меня рукой за горло…

Жалкое зрелище. В мальчишке, который стоял передо мной на коленях и трясся, как в приступе тяжёлой лихорадки я узнала нечто отдалённо похожее на себя. Грязное, раненное, измазанное в крови и пыли существо лишь частично напоминало прежнюю Сашку.

Мне хотелось убить это ничтожество. Раскромсать на кусочки, выпотрошить и оставить подыхать, истекая кровью.

— Почему?! — Возмущаюсь я, глядя на своего спутника. В последний момент он остановил меня, запрещая свершить задуманное.

— Идиот! Ты разве не видишь, какой у него дар?! Заберем с собой.

Убивать нельзя, но покалечить можно? Черт! Чужое тело — чужие мысли. Я сама себя хочу уничтожить, и замахиваюсь ногой, чтобы нанести удар по лицу.

Только другая Сашка с трудом отклоняется, а спину пронзает боль. Мир меркнет.

Меня бьёт дрожь. Почему я ещё жива? Меня вновь перекинуло в голову другого человека, стоило ему ко мне прикоснуться, но видения в этот раз я так и не поняла. Да и ситуация не располагала к трезвому мышлению. Несостоявшийся убийца разжал пальцы, и я свалилась на колени.

— Почему?! — Он ревёт прямо над ухом, и голос набатом отражается в голове. Это уже было… Это уже было? На этот раз у меня получилось зацепить кусочек не из его прошлого, а из недалёкого будущего?

На мгновение я словно очутилась в дне сурка. Я уже знала ответ на заданный вопрос. Ситуация идёт по кругу. И этот убийца сейчас врежет мне, если я не успею отклониться. Отшатываюсь с трудом и вижу, как он свирепеет, решая сделать новую попытку. Нет, во второй раз у меня не получится…

Но второго раза не последовало. Палач замирает, а потом заваливается вперёд, придавливая меня своей тушей. Его перекошенное в гримасе боли лицо утыкается мне в шею, и я чувствую, как колется его щетинистый подбородок. Видений нет… Он мёртв? Он мертв, черт возьми!

Что мертвецов не стоит пугаться, я понимала всегда. У меня не было паники даже в детстве, когда умерла бабушка, и родители заставили целовать её в лоб, отправляя в последний путь. Но сейчас, труп лежал на мне, и это обстоятельство ввергло в состояние истерики. Планета словно начала вращаться быстрее. Я закричала, пытаясь спихнуть с себя тело, но оно было настолько тяжёлым, а я так напугана, что ничего не получалось.

Тем временем в переулке творилось что-то невообразимое. Мне опять слышалось рычание, сдавленная ругань и звук, похожий на свист плети, разрезающей воздух. Там опять началась драка? Мне было всё равно. Слёзы катились по щекам, я задыхалась. Пальцы нащупали на спине мертвеца рукоятку кинжала, и я выдернула его, зажав в кулаке.

«Хватай мальчишку!» — смогла я разобрать фразу, брошенную одним из бандитов. Очевидно, что он говорил про меня, и его мотивы были довольно понятны. Дар, которому посторонний легко сможет найти полезное применение — вот главный из них. Только говорившего не послушали, меня никто не схватил, хотя, в таком состоянии я бы черту душу продала, лишь бы избавится от этого мертвеца.

Я просто валялась на земле и ревела, придавленная остывающим телом. В нем было килограммов сто — не меньше. В ходе слабых барахтаний, я всё же немного сдвинула труп, но в результате его голова оказалось на уровне с моей. Остекленевшие карие глаза смотрели в пустоту, и шедшая на убыль истерика возобновилась. Со злости я пырнула дохлого мерзавца орудием убийства, сделав в нём ещё пару дырок.

И тут стало легко. Кто-то скинул с меня тело, и я с трудом сфокусировала на спасителе взгляд. Слёзы застилали глаза, и я увидела на месте его лица лишь размытое светлое пятно, обрамлённое ореолом из белоснежных волос. Во тьме они будто светились, отражая лунный свет. За мной спустился ангел, или это побочный эффект развивающегося психического расстройства?

— Поднимайся. — Приказал мужской голос, но я не двинулась с места, хотя такую возможность уже получила.

Мужчина выругался и потянулся ко мне, чтобы самолично поставить на ноги. Тут-то до меня и дошло, что подобного ужаса больше не допущу. Лишь адреналин в крови помог мне молниеносно подскочить и выставить перед собой добытый кинжал.