Подземный этаж давил, нагоняя тоску, свечи коптили, и мне постоянно будто недоставало воздуха. Хотелось вырваться наружу, осмотреть город, пересчитать и облазать все его узкие улочки, но где взять на это время? Ближе к утру, когда смена подходила к концу, появлялось лишь единственное желание — спать, но даже его не удавалось осуществить так просто. Прежде чем упасть в кровать, мне предстояло дождаться, когда освободится купальня, чтобы иметь возможность в одиночестве смыть с себя грязь.

Со злости кинула «картошку» в котелок не глядя. Естественно, промахнулась.

Корнеплод отскочил от её края, и попрыгал по полу в самый конец кладовой.

Чертыхнувшись, встала с бочки и пошла ловить. Чищенный белый бок картошки уже успел изваляться в пыли, когда я его нагнала. Правило пяти секунд себя уже исчерпало. Повертев её в руках, бросила к остальным. Ну а что? Потом всё равно последует термическая обработка. Варить или жарить её будут — не важно, но не сырым же жрать?

— Кхм, — кто-то скромно прокашлялся в сторонке, от чего у меня чуть сердце не прихватило.

Если это Нариян-эде решила меня проведать, как бы после такого отношения к продуктам не схватить подзатыльник. Мне их ещё не перепадало, но некоторые разгильдяи, проработавшие здесь дольше, периодически ими награждались. К счастью, за спиной обнаружилась всего лишь Анрем — милая подавальщица, с которой я мельком уже успела познакомиться.

— Ты ничего не видела, — буркнула я, усевшись на место.

Девушка по моим наблюдениям была тихоней, так что не должна побежать с жалобами моему начальству из-за подобной ерунды. Я ещё в первый день начала прислушиваться здесь к чужим разговорам, чтобы понять с кем можно общаться, а кто разносит сплетни со скоростью эпидемии. Анрем стояла в моем личном списке молчунов на первых местах. Тем удивительнее для меня стало услышать от неё что-то в ответ.

— Бывает, не переживай. Мне и самой иногда хочется повалять еду по полу, прежде чем ставить на стол, а то и плюнуть в неё… — конец предложения она пробормотала почти шепотом, но я всё равно его различила.

— Я и не переживал, это шутка была. Мрачная.

Кожура из под ножа выходила толстой, выдавая во мне отвратительного кулинара, но я не старалась это исправить, мечтая поскорее разделаться с монотонным занятием. Анрем только слабо улыбнулась, глядя на мои мучения, и подошла ближе. В тусклом мерцании лампы она выглядела ещё более измождённой. Высокий лоб её еле заметно поблёскивал от пота, а пальцы мелко дрожали. Создалось впечатление, что девушка больна и сейчас еле держится на ногах.

— С тобой всё в порядке? Выглядишь неважно… — решила уточнить, хотя в любом случае, сама не знала, чем могу помочь. Добрым словом, разве что, а с него проку обычно нет.

— Да. Со мной всё хорошо, — Анрем моментально встрепенулась, и неправдоподобно солгала. Её «да» прозвучало как вопрос, — а вот ты не умеешь чистить цимим.

О, напомнила мне как здесь эта картоха зовётся.

— Ничего, переживу. А ты лучше присядь, если не по делу пришла.

Анрем с облегчением примостилась рядом, использовав в качестве стула ещё одну бочку с вином и тяжело вздохнула.

— Хочешь покажу как это делается? Давай нож.

Почему бы и нет? Я играючи подбросила нож в воздух, перехватив его за лезвие, и протянула девушке. Анрем, вскинув брови, с улыбкой наблюдала за моими выкрутасами. С её точки зрения это наверняка выглядело как попытка неумелого соблазнения от неопытного юнца, решившего показать ловкость рук, чтобы понравиться девчонке. Забавно, она была почти моей ровесницей, но сейчас воспринимала меня как ребёнка.

— Можешь их все почистить, я буду только рад.

Анрем осторожно взяла нож за рукоятку, заодно коснувшись моей ладони, и от этого жеста реальность начала таять как последняя кромка снега в теплый весенний день.

Я стояла у приоткрытой двери из красного дерева. Руки занемели от тяжести подноса, на котором умостились несколько мисок с фруктами и бокалы. Поставить при этом его было некуда, а войти в комнату я не решалась. Требовалось немного — постучать, поддеть дверь ногой, незаметно поставить поднос перед гостями и так же тихо удалиться. Но подошвы туфель словно приросли к полу. Стоит только попробовать сделать шаг, и я упаду, мгновенно выдав свое присутствие.

— Тебе удалось достать нужную тварь? Будем действовать, пока люди в панике, и на их языках ещё перекатываются слухи о прорыве в центре столицы. — Один из мужчин разговаривал с заметной хрипотцой.

— Достал, но моя услуга обойдется тебе вдвое дороже. Эта гадина чуть не оттяпала одному из парней пол башки. Даже не знаю, как вы будете справляться с ней без меня… — Второй говорил спокойно, растягивая слова с деланной ленью.

— Справимся, — отрезал первый, сразу распознав намек на дальнейшее сотрудничество, — всего то и надо, чтобы кормить зверушку по расписанию, а жратвы у неё будет достаточно.

— Шиа — это тебе не шакал, — огрызнулся собеседник, — они хитры и опасны как слуги Кхара. Здесь не достаточно кинуть твари кусок мяса, чтобы она сталась довольна. В первый раз она насытится им, а в следующий ей захочется отведать твоего сердца.

— Решил заломить цену своими байками? Можешь не стараться, они уже сидят у меня в глотке! Назови сумму и скрепим договор.

— Байки будешь сбирать на базаре, а я охотник и знаю о чем говорю! — Скрипнула спинка кресла, будто человек подался вперёд, пытаясь в запале доказать свою правоту. — Хочешь разбросать ошметки тел по всему городу? Пожалуйста! Но я посмотрю, как перед этим ты будешь доставать их из клетки!

Разговор внезапно затих, и мне показалось, что в этот момент они могут услышать звук моего колотящегося сердца даже там. Захотелось попятиться назад, как можно тише, а потом развернуться и бежать! Куда угодно, на кухню, туда где шумно, много людей, никто не разговаривает о монстрах! Отступаю на шаг, затем ещё один. Бежать.

Дверь стремительно распахивается, и чья-то грубая рука вволакивает меня внутрь. Немытые ногти хмурого мужика впиваются в запястье. Поднос с жутким звоном падает на пол.

— Здравствуй, пташка! А подслушивать нехорошо!

Чувства снова пришли в норму. Кладовка, испуганное лицо Анрем, дрожь по всем телу. Что, черт побери, произошло? В одно мгновение из меня будто душу вытрясли и кинули её в чужое тело. Помутнение рассудка достойное постоянного жителя лечебницы для душевно больных! Я встряхнула головой, в попытках привести мысли в нормальное состояние. Последние слова, сказанные в видении, всё ещё эхом гуляли по черепной коробке. Здравствуй, пташка! Здравствуй пташка! Здравствуй пташка! А подслушивать нехорошо!

— С тобой всё в порядке? Мне стало так страшно, у тебя глаза только что закатились.

Анрем снова протянула ко мне руку, и я отскочила в строну, чуть не свалившись на пол. Теперь я посмотрела на девушку иначе. Как на прокаженную, как на больную чумой! Ведь именно после её прикосновения со мной случилось ЭТО.

— Я, наверное, пойду, — смутилась она, и бросив в котелок с картошкой нож, поспешила ретироваться подальше, пока со мной не случилось ещё что-то более странное. Например, пока я окончательно не свихнулась и не начала бросаться на людей. Тут же стало стыдно за свое поведение.

— Постой! Посиди со мной пожалуйста, ты не виновата, — нельзя позволить ей уйти не разобравшись во всем. Нельзя просто так напугать девушку до полусмерти и бросить, не подобрав подходящих объяснений. Я наплела первое, что пришло в голову, — это всё из-за моей болезни. Эпилепсия, не бойся, она не заразна. В детстве я упал с лошади и повредил голову, с тех пор такое со мной иногда случается.

Анрем вскинула брови, обдумывая моё сбивчивое объяснение.

— В такие минуты меня нельзя оставлять одного, — добила я, — изо рта может пойти пена, и тогда всё обернется плохо.

Я несла бред сивой кобылы: но в глазах девушки промелькнуло беспокойство. Она молча вернулась на свое место и уставилась на меня таким пристальным взглядом, будто думала, что я с минуты на минуту могу откинуть коньки.