— Какими ветрами, товарищ майор? – хозяин поставил перед Игнатом бокал воды с кусочком лайма.
— Давно не майор, Джокер, — отпив глоток воды, усмехнулся Игнат. Джокер поморщился как от зубной боли.
— Так и я не знаком с тем, кого вы Джокером величаете, — он протер столешницу, закинул белоснежное полотенце на плечо.
— Давно ли?
— Так с последней нашей встречи, — улыбнулся Джокер.
— Помнится, при нашей последней встрече я получил пулю, вытягивая тебя, — Крушинин сделал еще глоток минералки.
Джокер помрачнел.
— Не люблю быть должным.
— Я как раз о долге и пришел поговорить.
Игнат достал из кармана фотографию Дашки, положил перед Джокером.
— Красивая, — глянув на снимок, кивнул Джокер. — Но не в моем вкусе, — отодвинул фото ближе к Игнату.
— Ее зовут Дарья Прохорова, — Игнат вернул снимок Джокеру. — Ее брат, Димон «Малой», проигрался по-крупному в твоем казино.
— В каком таком моем казино? — удивился Джокер. — Я законопослушный гражданин и не имею…
— Да брось, — Игнат выложил на стойку несколько снимков, сделанных в подпольном казино несколько месяцев назад. Пришлось потревожить старых коллег, работающих как раз в теме подпольного игрового бизнеса.
— Что ты хочешь? — от удивления и напускного простодушия не осталось и следа.
— Я предполагаю, что ты перекупил долг ее братца.
— Допустим.
— Сколько он должен?
— Тебе зачем, майор? — Джокер кивнул уходящей парочке. — Впрочем, неважно, — собрал фотографии, убрал под барную стойку. — Он должен мне сто штук и ее, — Джокер указал на фото Дашки.
Игнат осушил стакан, выдохнул. Примерно, такой расклад он и предполагал. Чувствовал, что не все так прозрачно с возвращением Дашки. Она знала, что братец проиграл ее в карты. Похоже, что Погодин обещал ее выкупить, но что-то пошло не так и она рванула к Игнату. Ей было плевать на Асю – ее интересовала только собственная шкура. По-хорошему, посадить бы ее или отдать Джокеру. Тот бы нашел ей красивое применение. Джокер слыл коллекционером красивых женщин. Она не заслуживала того, что Игнат собирался делать. Сердце врезалось в ребра с одуренной силой.
— Я хочу, чтоб ты оставил ее в покое. Это моя женщина, — произнес Крушинин. — Завтра утром у тебя будет триста тысяч. Взамен ты навсегда забываешь о ней, а я — о твоем долге и ее братце.
Джокер задумчиво посмотрел на фотографию.
— Не нужно мне твоих денег, майор. Проваливай, и забудь сюда дорогу. А я забуду о тебе и твоей крале. А ты знаешь, я держу слово.
Игнат выходил из бара со странным чувством облегчения.
До дома добрался быстро. Отправил сменившего Жеку Саню.
Дашка сидела верхом на стуле посреди его спальни и рассматривала настенное расследование. Серьезная, сосредоточенная.
— С ума сойти, — произнесла, когда Игнат присел на кровать за ее спиной. — Ты такую работу проделал. Теперь я понимаю, как это важно для тебя. Значит, я правильно сделала, что призналась. Вот только…
— Что только? – Игнат закурил.
— Ты и сам знаешь, кто следит за Асей.
Игнат усмехнулся.
— Ты меня обманула.
Она вздрогнула, посмотрела на него затравленно.
— Но я чертовски устал, чтобы что-то тебе доказывать. Поэтому сделаем так. Ты переночуешь у меня, но когда я проснусь утром – ничего не должно напоминать о твоем присутствии.
— А как же…? Куда же я пойду?
Игнат лишь пожал плечами.
— Я поняла, — она встала. Бледная, ссутулившаяся и как будто выпотрошенная. Игнат потер ладонью лицо, отгоняя ненужную жалость.
— Можешь занять соседнюю комнату. Чистое белье и сменную одежду найдешь в шкафу. Думаю, тебе подойдет. Это все, что я могу для тебя сделать. И да, о брате и долге можешь не беспокоиться.
Лишь на мгновение в ее глазах мелькнуло удивление и искорка чего-то отдаленно похожего на благодарность. Она слабо кивнула и вышла из комнаты.
А под утро его разбудил грохот и тихие ругательства Дашки. Игнат сам не заметил, как вырубился. Он работал над полученной информацией, вертел ее и так, и сяк, пытаясь понять, на кой Кирилл вернулся спустя десять лет? Он ведь исчез почти сразу после неудавшегося покушения на Игната с крупной суммой, которой ему вполне хватило бы на спокойную жизнь где-нибудь в тихом райском уголке. И не находил ни единой причины для новой игры Погодина. Но ведь они были. Не могло не быть.
Так и отключился. А теперь не мог понять, где он и что происходит. Звон разбитого стекла выдернул из сна. Игнат мотнул головой, растер лицо и двинул на звуки.
Дашка нашлась на кухне. Сидела на столе в одном нижнем белье и, закусив, полотенце, штопала свой бок. По бледному лицу катился пот, кровь перепачкала стол и ее всю, на полу разбитый флакончик перекиси, бинты, вата, а рядом на столешнице кетгут, которым она и штопала себя, кривясь от боли и бледнея с каждым стежком.
— Твою мать, Дашка, — и сам не понял, как перехватил ее руку и прижал к себе ее всю за мгновение до того, как она отключилась. — А еще хирург, — прошептал, глотая колючий ком в горле.
Когда Дашка пришла в себя, Игнат ее зашил и позвонил Алексу. Тот раздал указания, что прокапать, через слово отправляя Игната в больницу. Но Крушинин знал, что нельзя Дашке в больницу. Что-то подсказывало ему, что ей вообще никуда нельзя и что ножевая рана, только чудом не задевшая печень, послание от Погодина, который начал подчищать хвосты.
— Ты почему мне сразу не сказала? — потребовал ответа, едва она открыла свои глаза чайного цвета.
Она лишь слабо улыбнулась в ответ.
— Прости…я уйду…как только смогу, — добавила мрачно.
— Хрена с два ты куда-то уйдешь, — прорычал он, сам не понимая, почему злится. Рваная душа внутри выла раненым зверем и Игнат ничего не мог поделать с той болью, что выжигала из него все чувства, кроме одного. Не мог он ее отпустить. Что бы ни говорил накануне – любовь та еще паскуда и он не знал, что с этим делать. Потому что десять лет не чувствовал ничего подобного. После Инги в нем словно вымерло все. Выгорело и стояло выжженным полем, припорошенным пеплом. Пока не появилась Дашка. Озорная девчонка, живущая на грани. Девчонка, любившая жизнь и свою профессию.
Он улыбнулся невольно, вспоминая, как ему позвонил Алекс с просьбой выяснить имя шумахера, подрезавшего его на дороге. Игнат выяснил и чуть не сдох, осознав, что тем гонщиком на байке была его Дашка. А потом орал на нее так, не в силах справиться с собственным страхом. А она смотрела на него так странно, словно впервые увидела. И ничего не говорила. Не оправдывалась и не твердила, что он ей никто. Просто обняла его, разгоняя его страхи.
Уже через два дня Игнат узнал, что в то утро она спешила на операцию. Узнал, что в то утро благодаря своему сумасшествию и скорости байка она спасла жизнь семилетней девочке.
И сейчас, вспоминая, он точно знал, что вот та Дашка была настоящей. Его маленькой любимой девочкой, которая нашла в себе силы довериться ему. И все равно…она до последнего оставалась сильной и гордой. И если бы не потеря крови, она бы ушла, так и не признавшись, что ее едва не убили. А он бы отпустил…прямо в руки Погодина, который добрался бы до нее рано или поздно.
И это осознание бьет под дых раскаленным молотом, ломает к черту все его сомнения. Выдохнув, Игнат осторожно сдвинул Дашку от края кровати, лег рядом и бережно сгреб ее в охапку, зарываясь носом в пропахшие потом и кровью волосы.
Да, он ей по-прежнему не доверял, но любил и ничего не мог с этим поделать.
Дашка устроила голову у него на груди и тихо вздохнула.
— Знаю, ты мне не веришь…но я…я умру за тебя.
— Спи, курносая, — прошептал, целуя в макушку.
И впервые за этот долгий день он не хотел проверять ее слова, потому что поверил сразу, не оставив сомнениям ни малейшего шанса. И даже не попытался проанализировать почему так вышло. Надоело. Он устал. Втянул носом ее запах, ловя каждый ее вдох и выдох. А когда она притихла, уснув, закрыл глаза и впервые за десять лет не видел кошмаров.
