Акушерка с доброжелательной улыбкой на губах просит, чтобы я начала тужиться. Рассказывает, как это делать правильно. Я смотрю на неё широко раскрытыми глазами и пытаюсь повторить в точности следуя её инструкциям.

— Молодец, девочка, — хвалит она. — Только не жалей себя, все силы вкладывай!

Я тужусь ещё раз и вою от боли. Запрокидываю голову назад, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.

— Ну-ну, не кричи, — акушерка гладит меня по влажным волосам. — Если хочешь, ты можешь потрогать головку малыша, она находится уже на выходе.

Удивленно смотрю на неё и всё же и касаюсь рукой внизу живота. Сердце отбивает частые удары, а пот градом стекает по моему лицу. Я чувствую его, моего сына. Он совсем рядом, он близко. Акушерка просит ещё раз потужиться и в этот раз я вкладываю в потуги все свои силы. Мгновение и я вижу, как из меня достают моего же сыночка. Маленького, фиолетового цвета, с темными волосиками и закрытыми глазками. В точности такого, какого я себе и представляла. Он издает звуки похожие на крик и его тут же опускают мне на живот, прикрывая одеялом.

— Добро пожаловать в жизнь, сынок, — целую его в макушку и чувствую тепло его тела.

Больше не ощущаю боли, когда меня осматривают. Не замечаю ничего вокруг, когда его бездонные глазки приоткрываются и заглядывают мне в душу. Это прямой удар в сердце, попадание чётко в цель. Я понимаю, что навсегда и отныне буду любить его и жить для него, чтобы не случилось.

— Там муж ваш спрашивает, можно ли войти, — произносит акушерка, прерывая нашу с сыночком идиллию.

Молчу, что Максим совсем не муж мне и просто киваю. Его густая темная шевелюра показывается в дверном проеме через несколько минут. На лице довольная улыбка, а глаза хаотично скользят по нас с сыном. Мне тут же хочется показать ему нашего Алёшку. Того, от кого он чуть было совсем не отказался.

— Смешной, — произносит Макс и трогает крошечные пальчики сына.

— Да, и милый. На тебя похож, — говорю чистую правду, но знаю, что ребенок ещё может поменяться.

Зато сейчас эти слова радуют Максима. Его губы вновь плывут в довольной улыбке и он тут же достает смартфон из кармана, неловко спрашивая, можно ли сфотографировать сына.

— Для инстаграм, — поясняет он. — Я только ладошку или пятку сфоткаю.

— Хорошо, — соглашаюсь.

Прекрасно понимаю его стремление поделиться своим счастьем с окружающими, пусть даже посредством инстаграма. Макс делает несколько фото, после чего обрабатывает их специальными фильтрами, добавляет милую надпись и показывает мне, чтобы я одобрила. Сама я не зарегистрирована в инстаграме, но данная фотография кажется мне очень и очень милой.

— Выкладывай, хорошая фотка, — произношу и целую Алёшку в лобик.

Сын уснул и я сама бы не прочь поспать после родов.

— Спасибо за сына, Насть, — Макс неожиданно склоняется над кроватью и коротко целует меня в щёку.

Именно в этот момент дверь в палату открывается и на пороге показывается Артур. В медицинском халате и бахилах. Его карие глаза внимательно смотрят то на меня, то на Алёшку, то на Максима. Уголки его рта слегка дёргаются вверх и он достает из-за спины роскошный букет цветов.

— Макс, ты кое-что забыл.

Максим перенимает букет у отца, протягивает его мне и ещё раз целует, только теперь уже сына. Отстраняется, кладёт цветы на столик, который находится поблизости.

— Спасибо, — говорю негромко и ошарашенно смотрю на Артура. — Я даже не ожидала, что будут цветы.

Да что там, ещё месяц назад я думала о том, что после выписки нас никто и не встретит, кроме Аньки.

— Поздравляю, Насть, — произносит Артур низким хрипловатым голосом, направляясь на выход. — Ты заслужила.

Артур.

Когда вхожу в палату, то первым делом мой взгляд цепляется за Настю. Она лежит на широкой кровати и прижимает к себе младенца. Уставшая, обессиленная, с искусанными до крови губами. Слишком сильная девочка в свои двадцать. Она смотрит на Алёшку особенным взглядом, наполненным любовью и радуется банальным цветам, которые я купил при роддоме.

Мне не нужно проводить ДНК-тест, чтобы убедиться в том, что ребёнок, который мирно лежит у Насти на руках — сын моего Макса. Слишком много похожего в них — волосы, глаза, губы, тон кожи. Максим светится от радости, словно новогодняя ёлка. Счастливый, прижимающий к себе малыша и … маму. И чтобы не рушить идиллию между ними, такую хрупкую и на грани, я решаю выйти.

Уже в коридоре слышу, как Макс окликает меня и просит, чтобы я подождал его в автомобиле. Выхожу на улицу где, не прекращая, валит снег, и останавливаюсь внизу, спустившись со ступеней.

— Твоя тоже родила? — слышу мужской голос откуда-то справа и равнодушно поворачиваю голову.

Мужчина моего возраста стоит возле урны и курит, глубоко затягиваясь сигаретой. Я бросил эту пагубную привычку примерно лет пять назад, вплотную занявшись спортом и собственным здоровьем, но каким-то образом сейчас я с легкостью принимаю у него сигарету и тоже вдыхаю едкий дым. Одна затяжка, вторая. Ощущение, что становится легче, пусть и ненадолго.

— Моя жена девку родила, — усмехается мужик, несмотря на то, что я молчу и не собираюсь вступать с ним в диалог.

Третья затяжка, четвертая. Хорошо-то как… надо бы купить и себе пачку.

— После троих сыновей девка для меня словно чудо! — восхищается мужик, который ведет речи сам с собой.

Благо, он совершенно меня не раздражает. Наоборот, развлекает своей болтовней. Его глаза сверкают точно так как у Макса. Наверное, это здорово — видеть первые мгновения рождения своего ребёнка. С сыном у меня этого не было и сомневаюсь, что когда-нибудь будет.

— Хороший ты роддом выбрал. Молодец, что не пожалел денег, — продолжает мой «собеседник». — Моего первенца жена рожала в обычном роддоме. Хрен знает, как так получилось, но сына вытягивали из неё щипцами. Повредили всё, что могли и теперь у старшего ДЦП. Возможно так случилось, потому что денег в те времена у меня не было, и я даже не думал о том, чтобы кому-нибудь заплатить… Зато здесь, в клинике, точно знаю, что всё пройдет как по маслу — никаких денег на это не жалко.

— Сочувствую, — тушу сигарету об урну, вдыхаю морозный воздух и понимаю, что ничерта мне не легче.

На душе какое-то странное чувство радости, смешанное с горечью. И последней с каждой секундой становится всё больше.

Спустя несколько минут на улицу торопливо выбегает Макс. Натягивает шапку на голову, не видит того, что я стою рядом, внизу, поэтому быстрой походкой направляется на парковку.

— Мне пора, — киваю мужику. — Здоровья семье.

— Взаимно, — слышу себе в спину. — А у тебя-то, кто родился?

Ничего не отвечаю и быстрой походкой, погрязая в снегу, направляюсь к машине, где уже стоит Макс. Забираюсь на переднее сиденье, cын, который час назад сам стал отцом — садится рядом и греет замерзшие руки о работающую печку.

— Видел его? Видел, пап? Правда ведь на меня похож? — возбужденно спрашивает Максим.

— Видел, Макс. Похож, — согласно киваю и трогаю в сторону дома, фоном включив музыку.

Сын замолкает. Долго щёлкает что-то в телефоне, а затем радостно присвистнув тычет Айфоном в мою сторону:

— Нифига себе! Ты посмотри, за полчаса фото моего сына собрало тысячу лайков и двести пятьдесят комментариев с поздравлениями!

Качаю головой, потому что несмотря на то, что новый статус у него появился, в целом забот не прибавилось.

— Надеюсь, ты поедешь к Насте завтра? Думаю, что ей нужна будет твоя помощь.

— Поеду, — восторг сменяется раздражением, потому что я не отреагировал на его фото в инстаграм так, как он того хотел бы.

— Я ещё вопрос хотел тебе задать. Макс, так как у тебя самого теперь есть ребёнок, мне хотелось бы, чтобы финансово о нем заботился не только я. Ты мог бы найти себе подработку…

— У меня группа! — перебивает Макс. — Я получаю деньги на выступлениях! Не так уж много, но лучше, чем ничего.