Когда Максим появился в моей жизни, родители были одними из тех, кто воспринял его появление с радостью. Мать всегда переживала, что с моим характером я никогда не обрету семью. Зря волновалась — моя семья и есть Макс. И сейчас я чётко это осознаю.

В последние время мы стали немного далёкими, но сейчас, когда сын сам предлагает мне сблизиться, я не могу упустить эту возможность. Пусть будет дача, ёлка, снег и салюты. К чёрту острова.

— Неплохая идея, Максим. Я только за, — произношу, слегка улыбаясь.

— Знаешь, я тут поразмыслил над твоими словами и сделал шаг навстречу Насте. Если ты не против, Новый год на даче она отметит вместе с нами.

Удивленно вскидываю брови и молчу в трубку. Надо же, он умеет быть смышлённым и послушным, когда захочет.

— Конечно же, я не против. Буду рад, если у вас что-то получится, Максим. В таком случае, с твоего позволения, я тоже буду не один.

— Без вопросов, пап, — невозмутимо произносит сын. — Чем больше людей — тем веселее. И ещё одно… ты мог бы забрать сегодня Настю после работы? У меня никак не получается.

Я заканчиваю наш разговор и обещаю, что как только буду дома, то мы ещё раз обязательно обговорим детали торжества. Кладу трубку, возвращаюсь на своё рабочее место и прошу рассказать Киру, какой гениальный план она придумала.

— Расскажу, если угостишь меня ужином, Артур, — усмехается адвокат. — Я, правда, очень сильно проголодалась.

Настя.

— Это папе, — протягиваю пакет, полный подарков, Аньке. — А это маме.

Она бережно складывает всё это в сумку, которая уже битком набита её личными вещами.

— Это дяде Егору, а это племянницам — Лизе и Соне.

— Мать, у меня уже места не хватает, — произносит с укором Анька. — Много у тебя ещё родственников осталось?

— Последний пакет любимой бабуле, — протягиваю упакованный в яркую новогоднюю бумагу свёрток и виновато пожимаю плечами.

Бедной Аньке всё это волочить на вокзал, а потом таскаться с моими подарками по родственникам. Будто делать ей больше нечего. Но она сама виновата — предложила свою помощь, а я, не раздумывая, согласилась.

— Бабуле ладно, бабуле передам, — улыбается подруга и буквально вжимает последний свёрток в переполненную сумку, закрывая её на замок.

— Спасибо тебе, Ань. Огромное спасибо! Ты это… передай всем моим, что я их очень сильно люблю, — в глазах моментально скапливаются слёзы и я часто моргаю, чтобы совсем не раскиснуть.

— Передам, Насть, не волнуйся. Они и сами прекрасно понимают, что ты у них хорошая девка, просто золото. Жаль только, что о беременности своей ты ничего им не рассказала, — вздыхает подруга и опускается на пружинистую общажную кровать.

— Что ты, Ань! — пугаюсь и чувствую как часто стучит моё сердце. — Вспомни, как отец увидел в десятом классе, что я впервые целуюсь с Димкой Ивановым. Он нравился мне с первого класса, а тут наконец обратил внимание на школьной дискотеке по случаю окончания учебного года. Мы весь вечер танцевали медляки, а под конец — он слегка коснулся меня губами. Что было дальше, я могу тебе не рассказывать — ты и сама это помнишь. Всё лето я просидела дома над учебниками, измученная его нравоучениями о том, что порядочной девушке целоваться до свадьбы ни с кем нельзя. А тут… беременность. Да он с меня шкуру живьем сдерет за то, что посмела ноги раздвинуть перед первым встречным.

— Ладно, ты не волнуйся, я, как и обещала, буду молчать, — произносит Анька. — Но ты же сама понимаешь, что долго скрываться у тебя не получится.

Из общаги я выхожу с каким-то тяжелым грузом на сердце. И с полным пониманием того, что, скрывая от родных правду, поступаю неправильно и подло. Но Анька права и вечно так продолжаться не может. Как только рожу — тут же сообщу родителям и будь что будет.

Прямо из общежития я направляюсь на рабочее место. Сегодня по графику у меня четыре рабочих часа. Честно говоря, я очень сильно удивилась, когда увидела Олесю Максимовну на пороге своей квартиры. Странно, но она не ругалась и не кричала. Спокойно предложила вернуться на работу с облегченным графиком работы на тех же условиях, что и раньше. Я, конечно, тут же согласилась. Накануне Анька рассказала мне, что всех сотрудников ресторана Олесю Максимовну вынудили официально принять на работу. Были серьёзные проверки, после которых начальница значительно присмирела.

Без Аньки в ресторане скучно. Я надеваю на себя рабочую одежду, заплетаю волосы в тугой пучок и выхожу в зал. Послеобеденное время идёт вяло, но мне все же удается заработать несколько сотен чаевых. Ближе к вечеру зал заполняется людьми — жаль только, что через полчаса я заканчиваю свой рабочий день.

Я слёзно умоляла Олесю Максимовну поставить меня работать в новогоднюю ночь — тогда можно было бы заработать немерено денег на чаевых, но она наотрез отказалась, сказав, что беременных не положено ставить в ночные смены.

Я выхожу в зал и тут же отшатываюсь, словно вижу в зале не Артура, а как минимум привидение. Крепко сжимаю в руках меню, делаю над собой огромное усилие и под громкие удары собственного сердца, подхожу к столику, за которым отец Макса сидит в окружении бумаг и той самой дамы, которую я видела раньше.

— Здравствуйте! Приветствую Вас в ресторане «Волна», — голос дрожит, а слова, которые я знаю наизусть путаются у меня в голове.

Особенно когда карие глаза Артура смотрят в мои. Кровь приливает к лицу, а в горле моментально пересыхает от волнения.

— Спасибо, давай меню, мы сейчас же сделаем заказ, — произносит Артур твёрдым голосом.

В его руках оказываются две папки. Я продолжаю стоять возле столика и жду, пока они выберут для себя ужин. Спутница Артура называет несколько наименований, которые я стараюсь запомнить в голове. Следом заказ делает и сам Артур. Возвращает мне две папки и, когда я пытаюсь уйти, чтобы передать повару заказ, он неожиданно останавливает меня.

— Настя, ты скоро заканчиваешь? — спрашивает отец Макса.

— Через час, — прокашливаюсь и замираю на месте.

— Не уходи, я тебя заберу. У Макса важное выступление сегодня, — тут же добавляет Артур.

Я только и могу, что кивнуть под заинтересованный взгляд его красивой спутницы. С этого момента время идёт неумолимо быстро. Повар быстро выполняет заказ, я приношу его за столик Артура и возвращаюсь назад на кухню. Вскоре стрелки часов указывают на то, что моя рабочая смена окончена, но я продолжаю сидеть на скамейке и чего-то ждать.

— Время вышло, Морозова, — произносит Олеся Максимовна, когда заходит на кухню. — Или ты к скамейке приросла?

— Уже ухожу, — произношу беззвучно и поднимаюсь с места.

Подхожу к зеркалу, снимаю с себя передник, распускаю по плечам длинные волнистые волосы. Достаю из сумочки гигиеническую помаду и критически смотрю на себя в зеркало. Слишком бледная и безликая, чтобы кому-то понравится. На мне почти никогда нет косметики — не потому, что я ратую за естественность, нет. Банально — я не умею ею пользоваться, хотя Аня и пыталась меня научить, но так же быстро плюнула на это гиблое дело.

Напялив на себя почти не застегивающуюся куртку и шапку, выхожу на улицу и замечаю у автомобиля Артура. Он стоит один — его спутница уже уехала или ушла, неважно. Отец Макса смотрит на меня серьезно и даже сурово. Чёрные густые брови хмурятся, когда я иду к нему ближе и ближе. Снег подо мною звучно хрустит, а на лицо падают снежинки.

Артур недовольно поджимает губы в тонкую линию, когда расстояние между нами сокращается до двух метров.

— У тебя есть планы на сегодняшний вечер? — спрашивает он.

Я удивленно смотрю на него снизу-вверх и отмечаю про себя, что он выше меня почти на голову. Под его взглядом будто прирастаю к земле. Высокий, широкоплечий и статный. От него за версту пахнет уверенностью и мужественностью.

— У меня нет планов на вечер, — произношу как есть и впервые жалею о том, что совершенно не умею врать.

— В таком случае мы отправляемся с тобой за покупками, Настя. Куртка тебе явно мала, — он кивает на мой живот под натянутой донельзя верхней одеждой. — А варежки и шапка, уж прости, больше похожи на одеяние первоклассника, а не взрослой девушки.