Когда он запускает свою руку глубже в мои волосы, я не могу сдержаться и наклоняюсь к нему. Вдыхаю его новый аромат — он незнакомый, но совершенно точно принадлежит ему. Запах более мужской.

Старше. Мудрее.

Ням!

— Йео...

И вот его пальцы уже на мне. Касаются меня. Владеют мной. Приводят меня в смятение. Слова, которые я собираюсь сказать, растворяются в огне, который создаем только мы. Он снова возвращается к жизни.

Огонь — как я полагала — погасший более десяти лет назад.

Йео должен был найти новую жизнь.

Новую девушку. Жену.

Лишь бы подальше от меня, черт возьми!

Но вот он здесь. Его пальцы обхватывают мой затылок. Губы порхают у моего уха, шепча секреты. Касаются моей щеки. И, наконец, впиваются в мой рот.

Вздох облегчения — мой единственный ответ. Мое единственное подтверждение, что то, что он делает, — это хорошо. И тут он целует меня. Как будто завтра наступит конец света. Черт, я не возражаю, если это означает, что мы будем целоваться так до этого самого конца света.

Я уже готова умолять его отнести меня наверх, как в прежние времена, но он отстраняется. Его брови сдвинуты вместе, и боль искажает его прекрасное лицо. Оно становится вмиг грустным и хмурым.

— Почему ты не хотела меня видеть? Почему отказывалась со мной разговаривать? — его голос обвиняет. Он сломлен.

Меня душат эмоции, и я сжимаю руки в кулаки.

— Тебе не следовало возвращаться, болван.

Он ухмыляется.

Ох, уж этот Йео!

Йео и его идеальная ухмылка.

Ухмылка, за которую он обычно получал от матери увесистый подзатыльник.

— Я всегда возвращаюсь, Кузнечик.

Я не могу не растаять от того, с какой нежностью он произносит мое старое прозвище. Это имя мне дал он, когда мне было всего девять. Когда я по уши влюбилась в десятилетнего мальчика с порванной камерой.

— Ты заслуживаешь лучшего, — делаю я попытку. Но я не слишком-то и стараюсь. Честно говоря, я эгоистка. И я скучала по нему.

Он смеется, и, клянусь богом, моя душа ликует. Все, что касается Йео, оказывает магическое и успокаивающее действие на меня. Спокойное и красивое.

— Я ничего не заслуживаю. Но я сделаю все необходимое, чтобы у меня была ты.

Когда я вздыхаю, он прижимает меня к себе. Его губы на моей макушке. Йео прижимается к ней губами и тихо говорит:

— Я собираюсь вернуть наши отношения. Сегодня начинается процесс по исправлению всего. Навсегда, моя милая Кейденс. 

В один миг он все изменил. Моя жизнь обрела покой и безмятежность. Йео эффективно не подпускал ко мне Нормана. Этих придурков, Паскаля и Кеннета, и близко не было видно, когда я была с Йео. Он защищал меня от плохих людей в моей жизни и любил в ней хороших. Мы стали командой. И никто не мог одолеть нас. Пока я не поставила точку в наших отношениях.

— Это кажется нереальным, — смеюсь я сквозь выступившие на глаза слезы. Он подталкивает меня к дверному проему и прижимается губами к моим губам. Я чувствую его возбуждение у своего живота.

— А это тебе кажется реальным? Потому что для меня это чертовски реально.

Я встаю на цыпочки и запрокидываю голову назад. Мой рот уже скучает по его губам. У меня практически текут слюни при виде его.

— Поцелуй меня еще раз.

Йео накрывает мои губы своими губами и при этом что-то шепчет.

— Я буду целовать тебя снова и снова, и снова — до скончания века.

Я хнычу, когда его язык пробирается в мой рот. Его настойчивость и моя потребность делают поцелуй жадным и наполненным страстью. Мы могли бы целоваться так вечно, но в его кармане громко звенит телефон. Йео стонет и неохотно достает его, чтобы ответить.

— Что? — его раздражение очевидно. Я бросаю взгляд на его брюки и не могу сдержать улыбку при виде его члена, напрягшегося под тканью.

«Боже, как же я скучала по нему».

Йео бросает взгляд на меня и подмигивает. Одно лишь это действие вызывает трепет во всем теле и прогоняет прочь подавленное настроение. Оно частенько овладевает мной, но быстро исчезает, оставляя после себя лишь сверкающие следы Йео. Когда он рядом, мой разум полон надежд и почти чертовски свободен.

Йео — мой наркотик.

Я охотно подставлю ему свою самую большую вену.

Чтобы он ввел в меня свою жизнь. 

Я закусываю нижнюю губу. Йео жалуется, как я поняла, Дину, который на другом конце линии. Ко мне снова возвращается беспокойство. Растет напряжение. Усиливается волнение. Когда дело касается лишь Йео и меня, забыть обо всем остальном легко. Но повышенный голос его брата в телефоне — неприятная реальность — напоминание о том, что есть не только мы.

Его семья.

Моя...

Слишком много людей стремилось разлучить нас. Когда мы как никогда хотели быть вместе. И именно это, прежде всего, заставило меня оттолкнуть его.

— Мы скоро будем. Пусть папа выпьет коктейль и успокоится, черт возьми, — резко бросает Йео.

Я подскакиваю от его тона. Заметив это, он тут же смягчается и тянется ко мне. Конечно же, я хватаю его за руку. Как я могу не сделать это? Он проводит большим пальцем по тыльной стороне моей руки, пока шипит что-то своему брату. А потом отключается.

— Нам просто нужно появиться там и все, Кузнечик. Они хотят знать мои намерения прямо сейчас. А потом мы будем делать все, что захотим, хорошо? Не позволяй моему отцу расстраивать тебя. Пожалуйста, — уговаривает меня Йео тихим голосом и притягивает к себе.

Я знаю — он хочет, чтобы я успокоилась. Но мой мозг начинает работать сверхурочно. В моей голове один за другим проигрываются возможные сценарии наихудшего завершения этого ужина. Во всех вариантах его отец — с багровым от гнева и презрения лицом — кричит, что я не достаточно хороша для его сына. Он говорил это прежде. И я без тени сомнения знаю, что он скажет это снова.

— Шшш, — бормочет мне в волосы Йео. — Мы пройдем через это вместе, хорошо? Не зацикливайся. Ты нужна мне.

Двенадцать лет — это слишком большой срок. Разве можно так долго обходиться без того, кого любишь всем сердцем? А с Йео? Все вмиг нахлынуло на меня.

Любовь.

Воспоминания.

Секс. Смех. Дружба.

Мы.

Часть моего сердца всегда принадлежит Йео. Я никогда не позволяю ему покидать меня. Несмотря на все мои физические попытки. И если верить словам Боунза и Агаты, то он — тоже. В глубине души я знаю, что он никогда не уйдет. В моем сердце тлеет призрачная надежда. И не важно, что говорит мой разум, — это верное решение.

Я принадлежу Йео с того момента, как он появился на лужайке моей бабушки. С большими карими глазами и кривой улыбкой. Меня на клеточном уровне успокаивает знание — яркая точка в огромной схеме — что никто не сможет разлучить нас.

Я сдержанно киваю и отстраняюсь от него.

Наклеиваю улыбку.

Для него.

— Я здесь. С тобой. Я не буду беспокоиться о том, что не смогу контролировать.

Я так устала. Мне пришлось быть сильной так долго. Пришлось воздвигать стены, которые вовсе не хотелось строить. А Йео все равно через них пробьется.

Мне не придется больше быть сильной.

Он достаточно сильный для нас обоих.

Йео хмурит брови, пока изучает мое лицо. Вероятно, в поисках обмана. Наконец, ничего не обнаружив, он вздыхает с облегчением.

— Мы справимся с этим. Вместе.

Мой разум ведет меня по тропинкам воспоминаний. И я с радостью иду за ним следом.

— Мы справимся с этим, — уверяет меня Йео, крепко держа за руку. — Вместе.

Я хочу ему верить. Правда, хочу. Йео никогда мне не лгал. Но я напугана.

Он чувствует мои сомнения и поворачивается. Криво улыбается. И я растекаюсь лужицей по линолеуму.

— Лишь я и ты, Кузнечик.

Никаких учителей.

Никаких студентов, смеющихся надо мной.

Никого.

Только Йео и я. 

Я разглаживаю несуществующую складку на моем шелковом платье. Улыбаюсь Йео в ответ нервной улыбкой. Его рука успокаивающе сжимает мою, когда мы входим в двери спортзала. Он ведет меня в красиво украшенную комнату.