— Ты хочешь, чтобы меня здесь не было. Чтобы были только ты и Кейди. Без меня, зажатого между вами.

«Хочу ли я этого?»

Как я буду чувствовать себя, если мне больше никогда не придется разговаривать с Боунзом? Больным. Опустошенным. Сломленным?

— Конечно, я не хочу этого. Ты всегда был частью ее. Ты мой лучший друг, Боунз. Я не хочу этого дерьма, и ты знаешь это. Я просто пытаюсь найти способ проводить с ней больше времени. Она всегда убегает... а ты нет. Прости, ладно?

Боунз стряхивает мою руку и встает. Когда он собирается уходить, я хватаю его за бицепс. В темноте я не могу разглядеть выражение его лица, но чувствую его ярость. Она грохочет и рассекает темноту как ритуальный нож.

— Она уже сказала мне, чего хочет. Чтобы ты пришел сюда. И что теперь, Йео? Трахнешь меня на прощание, а потом притворишься, что меня не существует? Да, пошел ты, Йео. ПОШЕЛ ТЫ!

Боунз никогда не называет меня по имени. Я по-королевски все испортил. Его рука вырывается из моей хватки, и он мчится наверх. А я иду за ним по пятам. С моих губ не слетает ни слова. Каждое извинение, каждое сожаление, каждое обещание — все они так и просятся наружу. Но я стискиваю зубы, чтобы сдержать их.

Дверь его спальни почти захлопывается. Но я протискиваюсь внутрь, и он не успевает ее запереть. Боунз швыряет мне в лицо рубашку, но я отбрасываю ее. Скрип пружин на его кровати сообщает мне, что его сон — это попытка избавиться от меня. Сорвав с себя рубашку и скинув туфли, я забираюсь в кровать вслед за ним.

В спальне кромешная тьма — он всегда закрывает окна плотными шторами. Но мне не нужно видеть его, чтобы понять, что он сейчас чувствует. Его боль густой пеленой зависает в воздухе. Я подкатываюсь к нему со спины, обнимаю его за талию и прижимаю к своей груди. Он чертовски напряжен, но не отталкивает меня.

Достижение…

Я могу исправить это между нами.

— Мне очень жаль, Боунз, — шепчу я ему в затылок. Его запах мне знаком. Запах, который я так люблю.

— Слова, Пожиратель котят. Всего лишь гребаные слова.

Из меня вырывается рычание, и я кусаю его за голое плечо. Я знаю, чего он хочет. В этом вся дилемма. Когда Кейди исчезает, бросает меня и навязывает Боунза, я не знаю, что правильно, а что нет. Правда в том, что Боунз — мой лучший друг. Я люблю его. Это нехорошо и неправильно, но так и есть.

Я снова кусаю его. На этот раз сильнее. Как будто точно знаю, что это ему нравится. Он хрипит, отчего мой член твердеет. Я облизываю болезненный след от своего укуса, а мои пальцы ползут к соску, на котором, как я знаю, вытатуировано мое имя.

Он сделал это для меня.

Я могу сделать это для него.

Мое нежное прикосновение резко контрастирует с тем, как я достаточно чувствительно покусываю его плечо. Я кружу вокруг его соска, пока он не начинает задыхаться.

— Боунз, — шепчу я ему на ухо. Иногда Боуз любит и шепот. — Почему ты делаешь мою жизнь такой чертовски сложной?

Его смех гортанный. Но, по крайней мере, он смеется.

— Вот почему я тебе нравлюсь, Пожиратель котят. Кроме того, — говорит он, и его голос становится серьезным, — я никогда не оставлял тебя. Так что и ты не бросай меня. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Мы в этом деле вместе. Помнишь то лето, когда тебе исполнилось пятнадцать? Когда Кейди нашла те семейные фотографии?

Мои глаза закрываются, и я предаюсь воспоминаниям вместе с ним. 

— ЧТО ОН СДЕЛАЛ!? — рычу я, и моя грудь вздымается от ярости.

— Он пришел, разгромил ее гребаную комнату, а затем оставил ей записку. В ней он подробно описал все, что хотел сделать с ней. Это было хреново, Пожиратель котят. Он сказал, что снимет с нее одежду и...

— ПЕРЕСТАНЬ!

— Я просто пересказываю произошедшее…

— Боунз, прекрати, — умоляю я. — Я не могу это слышать. Я не хочу это знать.

Его брови хмурятся, когда он смотрит на меня. Потом делает шаг вперед и, сжимая мой бицепс, притягивает меня к себе. Затем шипит мне на ухо:

— Я должен терпеть все это дерьмо двадцать четыре часа в сутки вместе с ней. Норман — гребаный психованный придурок. Почему бы ему просто не оставить ее в покое? Зачем?

Эмоции душат меня. Я пожимаю плечами. Меня удивляет, что Боунз обнимает меня. А я обнимаю его в ответ.

— Что же мне делать? — спрашиваю я его. — Как мне это исправить? Господи, мне нужно это исправить.

Его тело напряжено.

— Если бы я знал, чувак, то был бы гребаным капитаном оперативной группы, возглавляющим эту чертову бригаду. Но я не знаю. Черт, я не знаю, — он проводит пальцами по волосам, а затем тянет их, как будто может вытащить ответы прямо из своего мозга.

— Что думает офицер Джо о появлении здесь Нормана?

— Он ведет себя как обычно. Говорит, что будет следить. Держать Кейди подальше от дерьма, которое ее расстраивает. Норман, кажется, подпитывается ее дискомфортом. Словно у него есть шестое чувство, и он знает, когда она наиболее слаба. Просто, нахрен, появляется и переворачивает весь наш мир

— Что произошло?

— До того, как появился этот ублюдок-извращенец, Кейди чистила шкаф по просьбе ее бабушки Рут. Кейди наткнулась на свою коробку из старого дома. Дома, в котором не было ни тебя, ни меня, ни бабушки Рут. Ни, черт побери, всех остальных. Видимо, найти фотографии улыбающихся родителей из времен, когда они были счастливее, — это кайф. Я удивлен, что Кеннет не появился и не перерезал ей вены. Е*аный мудак.

Ярость расцветает в моей груди при одной только мысли, что бритвенный клинок этого ублюдка может угрожать моей Кейди.

— А где коробка? — я уже несусь вверх по лестнице, и Боунз следует за мной по пятам.

Когда я добираюсь до ее спальни, то прямо на кровати вижу коробку. Ее содержимое разбросано. На снимках, о которых идет речь, высохли капли слез, размазавшие чернила. Не говоря ни слова, я собираю все предметы и запихиваю их обратно в коробку. Боунз мне не помогает. Он забирается на комод и снимает колпачок с одной из помад, которыми бабушка только недавно разрешила пользоваться Кейди. Твердой рукой он пишет записку на зеркале.

НАХ*Й НОРМАНА.

Закрыв коробку крышкой, я прижимаю ее к бедру и иду к нему. Он протягивает мне помаду, и я добавляю послание и от себя.

Я буду защищать тебя от него, Кузнечик. Всегда.

Боунз кивает, когда я возвращаю ему помаду. Затем ниже добавляет.

С любовью, Боуз и Пожиратель котят — твои лучшие друзья.

Я одариваю его улыбкой и выхожу из дома с коробкой печальных воспоминаний Кейди. Я буду хранить ее у себя дома. Пока однажды она все же справиться со своими воспоминаниями. Я не знаю, сможет ли она когда-нибудь их увидеть. Но я клянусь защищать ее сердце. Всегда. 

— Норман заходил с тех пор, как я вернулся? — спрашиваю я, и мое горячее дыхание щекочет его шею.

— Нет. И Кеннет тоже. Паскаль объявился прошлой ночью, но с тех пор я его не видел.

Я вздыхаю с облегчением.

— Хорошо. Боуз, мы можем исправить это. Мы с тобой уже делали это однажды. Давай сделаем то, что нужно нам обоим. Ради нашей девочки.

— Ты все понял, Пожиратель котят, — говорит он, и в его голосе чувствуется улыбка.

Я довольствуюсь тем, что покусываю и посасываю его кожу, одновременно играя с его соском. Но у Боунза совсем другие планы. Его рука обхватывает мой член через джинсы, заставляя меня стонать от удовольствия.

— Боунз, — предупреждающе рычу я.

Он смеется — чертовски смеется надо мной — как обычно.

— Снимай штаны, Йео.