— Поговорим о прошлом вечере? О Кейденс?

При его словах у меня вскипает кровь.

Он не хочет, чтобы она была частью моей жизни.

Никогда не хотел.

Никогда не захочет.

— О чем здесь говорить? Вы, ребята, атаковали ее.

Он напрягается и не сводит глаз с дороги.

— Мы просто хотим для тебя лучшего, Йео. Она обуза. Она тянет тебя вниз. Она всегда будет тянуть тебя вниз, на дно.

Я испепеляю его своим взглядом.

— Если дно там, где она, то я буду на дне. Нельзя просто так взять и с легкостью вырвать любовь из груди. Это так не работает.

— Я просто не понимаю, как она...

— Хорошо, — огрызаюсь я, — ты не понимаешь. Ты ничего о ней не знаешь. Но, знаешь, что? Это изменится. Мы соберемся всей семьей, и вам придется беспристрастно взглянуть на это. Вы тоже сможете полюбить ее.

Отец ворчит, явно не убеждённый, а я тупо пялюсь в окно машины и наблюдаю, как люди идут по обочинам Мейн Стрит. Когда я вижу два знакомых прыгающих хвостика, я протягиваю руку к отцу.

— Останови машину.

— Что, я...

— Пап, сейчас же останови машину!

Я указываю на место у кафе «Мороженое и сладости Хэнка», куда, как я заметил, запрыгнули эти хвостики.

— Йео, что мы здесь делаем?

— Мы собираемся съесть мороженого. А ты встретишься с Пресли. С самой очаровательной, маленькой, девятилетней девочкой, с которой ты когда-либо встречался. Будь милым, — предупреждаю я. Он ворчит, но выбирается из «Рэйндж Ровера» следом за мной.

Отец выбивается из общей картины перед магазином. Его дорогой костюм сразу бросается в глаза. Своим холодным взглядом он с отвращением разглядывает кафе. А его аккуратно прилизанные волосы растрепались и развеваются на ветру. 

Мы стараемся незаметно проскользнуть в магазин, и теперь я хорошо вижу ее. Пресли стоит в очереди и с гордым видом делает свой заказ. Работник кафе раздражен из-за того, что ему приходится помогать ей. Я гневно сжимаю кулаки. Мне хочется схватить его за рубашку и, закинув на стойку, напомнить, что ему платят за помощь покупателям. Независимо от того, как они выглядят.

Я незаметно подкрадываюсь к Пресли, хотя мой отец идет за мной попятам, и подслушиваю. Официант помещает ее вафельный рожок мятного мороженого с шоколадной стружкой на стенд около регистратора. Кейди стошнило бы, будь она здесь. Она ненавидит мяту.

— Это будет стоить три доллара пятьдесят семь центов.

Пресли копается в своем маленьком кошельке в форме единорога и достает два четвертака и один пенс.

— Хватит? — ее голос звучит тихо и неуверенно.

Ноздри мужчины раздраженно раздуваются, когда он смотрит на нее сверху вниз.

— Ты что, отсталая? Нет, этого не хватит.

Он едва успевает сказать эти слова, как я проскакиваю мимо нее к прилавку. Я наклоняюсь и рычу ему прямо в лицо. Он краснеет от замешательства или страха. Не знаю точно, от чего.

— Твоя мать никогда не говорила тебе, что это слово на «о» грубое? Тебе понравится, если я назову твое лицо «пепперони»? — киплю я и взмахом руки указываю на его прыщи на лице.

— Йео! — рычит отец позади меня.

Игнорируя его, я выхватываю свой бумажник и бросаю ему пятидолларовую банкноту на прилавок. Пресли смотрит на меня широко распахнутыми благодарными глазами. Ее улыбка — моя погибель, и я заметно успокаиваюсь.

— Сдачу не надо, придурок.

Пресли хихикает, осторожно собирая свои монеты с прилавка. Она кладет их в свой маленький кошелечек и хватает меня за руку. Я позволяю ей отвести меня к столу у окна. Когда она садится, я отодвигаю еще один стул для отца. Его седые брови сдвинуты вместе, а губы сжаты в твердую линию. Он складывает руки на груди и откидывается назад на стуле, как будто собирается смотреть шоу, а не участвовать. 

Закатив глаза, я указываю на ее мороженое.

— Хорошая вещь, мелкая?

Пресли решительно кивает и облизывает рожок. У нее на носу остается зеленое мороженое, до которого она пытается дотянуться языком, чтобы слизнуть его.

— Ты похожа на щенка. Только щенки могут облизывать свой нос, — дразню я.

Я осмеливаюсь взглянуть на отца. Его гнев сменился чем-то другим. Заинтересованностью. У Пресли есть такое качество. Заманивает в свой мир смехом и милым нравом.

— Я не щенок, — дуется она. — Я лошадь.

На это я поднимаю бровь.

— Почему лошадь? У тебя хвостики, которые похожи на ушки собачки.

Она прищуривает глаза, обдумывая это. Затем поворачивается к моему отцу.

— Я Пресли, — она вытягивает липкую руку, чтобы пожать руку моему отцу. — А как тебя зовут?

Отец оцепеневший и неподвижный. Но когда улыбка Пресли угасает, он садится и протягивает ей свою руку. Она пожимает ее и широко ему улыбается.

— Я Флетчер.

— Флетчер, — она пробует слово на языке. — Как думаешь, я похожа на щенка или на лошадь? — не отпуская его руку, Пресли встает, и его глаза на минуту расширяются. Она приближается ртом к его уху и громко шепчет. — Скажи «лошадь».

— Ммм, — говорит он скрипучим и неуверенным голосом. Затем бросает смущенный взгляд в мою сторону. — Лошадь?

Пресли пронзительно вскрикивает и отпускает его руку, чтобы показать на меня.

— Ха! Говорила же тебе. Ты вонючка, Йео. Флетчер мой новый друг, — ее ресницы дрожат так невинно, что растапливают сердца окружающих. Затем она вновь бросает взгляд на отца. — Так ведь?

Ему неловко, но он не грубит.

Прогресс.

— Да, думаю, да. Я твой друг.

С победным блеском в глазах она продолжает лизать рожок.

— Почему ты здесь одна? — спрашиваю я, прищурившись.

Пресли пожимает плечами, но в ее глазах появляется отсутствующий взгляд.

— Папочка снова сделал мамочке больно. Она не смогла поесть со мной мороженого, и мне пришлось идти одной.

Низкий горловой рык моего отца немного пугает меня. Я бросаю молниеносный взгляд на него. Сейчас он сидит, облокотившись на колени и наклонившись вперед.

Милая, притягательная Пресли.

— Твой отец обидел тебя, мелкая? — спрашиваю я.

Растаявшее зеленое мороженое течет по тыльной стороне ее руки. Ее губа дрожит от моего вопроса.

— Нет.

И отец, и я, мы оба чувствуем ложь. Что удивительно, он спрашивает первым.

— Кто тебя обижает? — его тон покровительственный.

Я в шоке. А ее полные слез прозрачные голубые глаза смотрят на него.

— Папочка. Как всегда папочка.

Подбородок отца резко поднимается, и я вижу это.

Беспокойство, замешательство и ярость.

Он злится за нее.

— Мелкая, — говорю я ласково и, вытягивая пару салфеток, не спеша передаю их ей. — Что мы можем сделать, чтобы помочь?

Она морщит носик, обдумывая мой вопрос. Мы сидим еще несколько минут, пока она облизывает свое мороженое. Наконец, она набирается смелости, чтобы ответить мне.

— Можешь заставить его уйти?

Папа стискивает зубы.

— Я мог бы позвонить. Друг моего сына знает полицейских, которые могли бы помочь.

Ее глаза наполняются радостью. Она широко улыбается папе, как будто он самый настоящий герой.

— А можно его посадить в тюрьму? Мне не нравится, когда он... — улыбка исчезает с ее лица, когда она опускает взгляд на стол, а ее голос переходит в шепот. — Мне не нравится, когда он ночью приходит ко мне в комнату.

Я чувствую, что папа вот-вот взорвется, и стараюсь быстрее разрядить обстановку.

— Эй, мелкая? Думаю, что рожок уже превратился в месиво. Почему бы тебе не пойти и не вымыть руки в туалете?

Пресли кивает и встает со стула. Отец издает удивленный хрюкающий звук, когда она обвивает его своей липкой рукой и крепко обнимает. Он не обнимает ее в ответ. Но все же хлопает по спине.

— Спасибо, Флетчер, — бормочет она.

Его страдальческий взгляд на короткую секунду встречается с моим.

— Пожалуйста, Пресли. Иди и приведи себя в порядок.

Она отстраняется от него и скрывается в туалете, оставив меня наедине с моим отцом. В его глазах вопросы. Гнев сводит его брови вместе. Печаль заставляет прямые плечи сгорбиться.